Читать книгу Катарсис. Северная Башня - Виталий Храмов - Страница 5

Опять лежу в давешнем «нигде». И опять этот светящийся дед.

– Справился, молодец, – слышу я у себя в голове.

Я в оху… в недоумении. Чё за хрень творится?

– Да, вечная спешка. Вроде и бесконечность имеется, а всё одно не успеваешь на вашу прыть реагировать.

И ты думаешь, это что-то прояснило?

– Ты должен понять главное…

Ложки не существует.

Тишина.

– А… Вот вы! Всё у вас… А я думаю, какая ложка? Не отвлекай!

Так, дед, похоже, мысли мои читает. Ну, точно, морда довольная, как у кота, стырившего колбасу. Не ндравится? А неча по чужим бестолковкам шариться!

– Да, с коммуникацией тоже надо что-то делать… Вроде не сильное нарушение… Вот. Встроил в твою, как сам говоришь, бестолковку мемоблок-дешифратор. А то повесят, а ты и знать не будешь, за что. Или голову отрубят. Или четвертуют. Или колесуют…

Хватит! Садист.

– А, ну, да. Отвлёкся. Главное, это не Земля. Понял? Это другой мир.

– Зачем?

– Так надо, – отмахнулся дед, сосредоточенно всматриваясь мне в переносицу.

– И что я должен делать?

– Не могу сказать. Это будет прямым вмешательством. Да как же он был силён, неупокоенный! Дай-ка уберу! Вот, так лучше. И это тебе тоже без надобности!

Из моего кармана выплыла пластинка с надгрызанным яблоком, исчезла в рукаве деда. Во как, у меня мобилу отжали! А дед – гопник! Улыбается.

– Так что же мне делать?

– Как у вас говорят, следуй зову сердца.

– А-а, иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Стандарт. Для сказки.

– Сказка – ложь…

– Я помню про намёк.

– Всё, пора мне. Да, тело тебе я чуть подправил. Так проще будет. А то отбросишь копыта в самый неподходящий момент и дело завалишь. А мне следующего искать? И так схватил, что попало!

Дед сокрушённо махнул рукой, но голос в голове продолжил рокотать:

– Выглядеть будешь так же, как привык, а физиологически – здоров. Так сказать, бонус за прохождение миссии. Да, эту хлопушку не бросай. Кровь в ней моя. Сгодится.

– Как?

Дед покачал головой. Туман немного рассеялся, появилась давешняя поляна, камни. А вот и вытравленное пятно.

– Ай-яй-яй! Надо травушке помочь, – сокрушается дед.

Проходит прямо в центр выжженного, вытравленного пятна.

– Покойся с миром! – провозглашает он.

Сияние, лёгким ореолом окружающее деда, усиливается. Нестерпимый свет залил всё.

И я очнулся. Сел. Никакого деда нет. Как и не было. Народ суетится.

– Что это за хрень такая? – проворчал я, откручивая горлышко фляги. Глотнул. Вода. Просто вода. А был коньяк. Но мне сразу полегчало. Тошнить перестало, голова прояснилась.

Встал. Пересчитаем народ по головам. Больше их вроде стало. Ну, точно! Некоторые из валявшихся поднялись. Не без труда, видно недвусмысленно, как они хромают на обе ноги, держатся за головы и бока, но приводят себя в порядок. Тащат свои острые игрушки.

А где мои игрушки? Ножи на месте. Ружьё! Дед-гопник велел не бросать. Что-то про кровь. А понтов? Патронов больше всё одно нет. А без патронов это просто хлам. Погнутый, расщеплённый. Да, гильзы тоже соберу. Вдруг жадный дед и гильзы принимает?

А вытравленное пятно изменилось. Незаметно, едва уловимо, но изменилось. Уже не дышит опасностью. Совсем. Вот и останки хмыря. Рассыпаются пылью. Остались лишь несколько ювелирных украшений, неплохой меч – примерно метровой длины клинок, и давешняя палка. Уже не коптит, а в навершии нет пламени. На верхнюю часть палки насажен хрустальный череп.

Моё чутьё на опасность молчало, потому поднял палку, меч, собрал ювелирку. Поднял голову – оху… ох, и удивился! Все встали вокруг меня, свои острые железяки на меня направили.

– Э! Вы чё? Я же и обидеться могу!

Заговорил мальчишка-блондин. А я – не понимаю. Нае… обманул дед-гопник. Не работает его «дешифратор». Дефектный, наверное. Дешифратор. А может, и дед. Значит, будем старинным методом сурдоперевода.

Наконец я понял, что нервируют их не цацки с брюликами, не меч – у каждого своя железяка. А палка. Протягиваю мальчишке, отшатывается, как от прокажённой.

– Не боись, уже не кусается! – говорю я и всаживаю палку в землю. Благо конец палки был окован, как копьё. Хрустальный череп насмешливо смотрит пустыми прозрачными глазницами.

Отхожу. Демонстративно сажусь на землю по-турецки, лезу в карман за НЗ. Сникерс – идеальный НЗ для рыбалки-охоты. Если без выпивки. Если с водкой – то плохая закусь. Кусаю батончик шоколадки, сосредоточенно жую, наблюдая, как люди с превеликими осторожностями берут палку с черепушкой через кожаные лоскуты, укладывают на дерюги, заворачивают.

Один из крестьян с топором, что помоложе, привёл лошадку, запряжённую в телегу. Хромающие, битые-недобитые мечники перетащили на телегу так и не очнувшегося мужика в плаще. Того самого, что кричал голосом Олега.

Олега? Встаю, иду к телеге. Народ возбудился. Железки острые опять на меня выставил. Демонстративно медленно положил меч, исковерканный помповик, показал пустые ладони. Слегка расслабились.

Подошёл мальчишка-блондин. Такие волосы не стыдно иметь и девушке. Хотя остальные тоже парикмахерскую не сильно уважают. Многие бородатые. Как ни странно, крестьяне – бритые. У старшего усы, но подбородок голый.

А блондинчик что-то мне втирает.

– Моя твоя не понимай! – поджимаю я плечами. – Я только хотел на этого чувака посмотреть. Не Олег ли это Вещунов?

Парень кивает:

– Алеф… – и опять «дыр-мыр-пыр».

Махнул рукой – неспешно, чтобы народ не нервировать, подошёл. Ну какой это Олег? Совершенно другие черты лица. Лица. Печёное яблоко это, а не лицо. Глубокий, древний старик. Вздохнул. Жаль. Показалось. Глюкануло меня?

Достал флягу. Вижу, как опять жала мечей и кольев взметнулись. Демонстративно отхлебнул, протянул парню, показал на старика в телеге. Парень понял, понюхал, отпил. Глаза на лоб. Не понял? Там же вода. Парень опрометью кинулся к старику, стал вливать в него воду из фляги.

А я отвлёкся. Видя, что я не собираюсь кидаться на мальчишку и старика, многие горе-реконструкторы занялись другими делами.

Погоди! Светящийся гопник сказал, что это не Земля. Другой мир. Это не реконструкторы? Тогда это воины. А это – простолюдины. А мальчишка – главарь их? Или старик главарь. А мальчишка – и. о. главнюка.

А тут «воины» и «простолюдины» стали освобождать тела павших от доспехов, одежды и – стали кромсать их на куски. Мне опять поплохело. Блин, прошёл две войны, сам духов пытал, даже один раз своих, но проняло. Так обыденно, как мясники, отделяли они головы от тел.

Я едва сдержал призыв Ихтиандра (шоколадку жалко), подобрал свои вещи, не поднимая глаз, стараясь не слышать звуков, отошёл подальше.

Из зарослей на меня смотрели слегка светящиеся, как у кошки, глаза какого-то зверя.

– Изыди, нечисть! И так хреново!

Послушалось – свалило.

Хреновато мне. Осознание того, что это другой мир, безумная драка, расчленёнка – тяжело.

Слышу шаги, поднимаюсь. Паренёк. Флягу принёс. С лёгким поклоном возвращает. Он как-то неуловимо, но сильно изменился. Какая-то величественность появилась. Вещает мне что-то, явно высокопарное.

– Не пыхти, – обрываю я его. Он разозлился. Ах, вы, видимо, высокое высочество, а нам, пролетариям, вас перебивать не положено? Я мне класть! И положить!

– Меня зовут Александр Мамонтов. Александр, – тыкаю себе в грудь.

Он мужественно пытается выговорить. Вздыхаю. Представляется он. Для меня – тоже набор звуков. Курик? Бюриг? Да так много! Блин! Он говорит медленнее, вдруг что-то в голове как щёлкает. И я начинаю его через раз понимать. Ну, как понимать:

– Обретённый исток… серый сокол… наследник… завоеватель… мир ушедший… покой.

Как это понять?

Опять тыкаю в себя, говорю медленно:

– Александр.

– Андр, – кивает он.

Нехай так! А то договоримся, как в том анекдоте про лесника и выпученные, огромные, блестящие глаза в зарослях.

– Обретённый Исток, – тыкает в себя. Потом ещё раз: – Обересток. Оберест.

– Оберест, – киваю я. Почти как оберег. Или оберст.

Он мне опять рассказывает, понимаю через пень-колоду. Всё же дефектный дешифратор мне дал светящийся гопник. Но хотя бы общий смысл того, что мне втирают, уловить можно. А картина такова. Их отряд (ОПГ, бандформирование – нужное подчеркнуть) шёл по своим, жуть каким секретным, делам мимо. И увидели башню. Решили полюбоваться особенностями её архитектуры (пограбить, изъять бесхозное), но нарвались на ВОХР и хозяина, который чуть их всех не превратил в подобие самого себя. Привет, «Обитель зла», «Амбрелла» и Элис. Кто такая Элис и где она живёт? Она не курит и не пьёт. Зомби, живые мертвяки и тому подобное. Голова кругом!

И если бы не я, такой прекрасный рыцарь на голубом вертолёте, то конкретное попадалово их бы ждало.

Странно, что когда я ему что-то говорю, горло болит. И звуки странные слышатся, мною произносимые. Может, дефектный дешифратор и мою речь сразу переводит на их мову?

На мой вопрос, за каким, собственно, неосмотрительностью они так поступили, мне был ответ, что у них было два мага. Мага! У них были маги! В этом мире не только зомби, но и магия! Голова опять кругом.

Но возникает резонный вопрос: а где, собственно, маги? Где ваш Кашпировский? Битва экстрасенсов, гля! А маги – тю-тю! Тот старикашка, что без сознания. И вон та кучка фарша. Они не рассчитывали, что встретят такого мощного противника.

Тут же возник второй вопрос, но озвучивать я его не стал. Если их маги облажались, как я завалил эту тварь? С испуга? Ибо был я настолько крут, ну, вааще!

С удивлением смотрю на погнутый ствол помповика, щупаю разбитую механику. Кровь, говоришь, твоя? Ню-ню! Выкинуть, говоришь? Не, такая корова нужна самому! А ну как на меня толпа зомбаков попрёт? Под тревожную музыку. Буду отмахиваться, как дубиной. Этакая убер-палка-нагибалка. Вундервафля.

Смотрит на меня. Ждёт моего рассказа. И что тебе рассказать? Как соседу по купе – душу выложить? Облегчиться? Вывалить поток сознания?

– Проездом я. Мимо шёл. Слышу – стреляют. Вот и заглянул на огонёк.

Как в том кино. «Махмуд, поджигай!» – «Стреляли!»

Благодарит меня. Предлагает продолжить путь вместе. Ибо на шум может отряд быстрого реагирования заглянуть. А Оберест имеет на них индивидуальную непереносимость и аллергию. Ничего не имею против, соглашаюсь. А парень обрадовался. Ещё бы! С ними теперь такой крутяк будет! Великий победитель хмырей.

Мне бы ещё его восторг. Или хоть чуточку уверенности. Патронов-то нет больше. А этой длинной полоской заточенной стали махать ещё уметь надо. Как-то не на это нас в учебке дрючили.

Да, ротный был двинут на руко-ногодрыганье. Ещё и легло на возделанный огород физрука нашего детдома, что вел и секцию рукопашного боя. Но сам же ротный и говорил: «Всё это тэквандо («тэквандо» у ротного – мат) вам понадобится только тогда, когда вы, козлы горные, ган… (множество матерных эпитетов, характеризующих уровень наших умственных способностей, умение ими пользоваться и углубленный анализ причин наследственных заболеваний, к такому положению дел и приведший), прое… (потеряли) свой пулемёт… (перечисляется всё штатное вооружение разведроты, со всеми ассоциативными маркерами и эпитетами) и встретили такого же распи… (рассеянного противника), как и вы. Во всех же других случаях побеждает тот, кто первый стреляет. Кроме тех случаев, когда побеждает тот, кто первый попадает в цель. А поэтому, рота, бегом!» Но этот же ротный нам говорил, что рукопашный бой – самое скрытное оружие, которое всегда с тобой, даже в бане. И как-то не хочется мне выяснять, одолею ли я профессионального самурая голой пяткой.

Поэтому восторга юноши я не разделял. Поэтому согласился. Десять тел в самурайских доспехах и с мечами всяко лучше, чем один организм, пусть и в камуфляже и тельняшке (так я за грибами хожу). И на кровь светящегося отжимателя мобилы как-то нет надёжи. Я ею стрелять буду? Есть ли в этом мире порох? Судя по истории Земли, как появился порох – доспехи пропали. А тут вполне себе имеются доспехи. Причём полные наборы. И с уклоном в самурайский стиль: хорошо выделанная, любовно разукрашенная кожа, кольчужные куски. Не как у рыцарей средневековой Европы – сплошные стальные панцири. Я видел такое в музее. По телеку. Это мем. Такой доспех стоит как статуя, даже без человека внутри.

Меж тем привели лошадей. Таких же маленьких и мохнатеньких, какая была запряжена в телегу. Ну, чуть побольше. Усмехнулся, представив себя верхом на этих мулах. Санчо Панса – ноги по земле.

Коней навьючили грузом доспехов и мешками с головами павших. И пошли. Крестьяне с топорами вели. Оберест всё пытался вести светскую беседу. Агитировал меня присоединиться к их отряду. Я вроде и не против, но… Было какое-то смутное «но». А я привык доверять своему чутью. Потому и выжил в двух мясорубках войн без правил, выжил в лихие девяностые.

Мне бы с чуваком потолковать, что ветошью прикидывается на телеге. Но он – Си-Си Кэпфел. Уже несколько серий в коме. Без надежды, что очнётся до конца сериала. Потому и мальчишка приуныл.

Долго ли, коротко ли, но светило (не солнце, так вот мне растолковал бракованный переводчик) стало клониться к деревьям. Бойцы стали тревожно коситься по сторонам.

– Тьма – время нечисти, нелюди и нежити, – пояснил Оберест, – не успеем мы выйти засветло из гиблого леса.

Но наши сусанины не унывали. Одобрительно что-то вякали, типа не робей, ребята, у самих штаны уже сырые! Но вывели.

Какие-то развалины. На остатках стен – белые треугольники. Все облегчённо выдохнули. Из пояснений спутников я понял, что этот символ означает, что место было зачищено и твари тут не живут. Нет, зайти – запросто. Но на ПМЖ тварям не уютно. А нам в периметре стен и обороняться легче. Даже в огневом бою, современном мне, не то что в рукопашно-штыковом, с применением подручного инструмента – топоров и удлиненных ножей.