Читать книгу Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Коржиков - Страница 31

Нужно сказать, что голос начальника пароходства Перчиков записал совсем на другом судне. Но так совпало, что и на пароходе «Даёшь!» стояли три никому не нужные бочки. Их оставили по особой просьбе артельщика, который уверял капитана, что они ему очень нужны. Так вот, самую большую ушлый артельщик приловчился использовать по своему усмотрению. После обеда, когда все шли снова работать, он с весёлой улыбочкой направлялся к бочке, приговаривая:

– Итак, отправляемся в ракету! Продолжаем наш космический рейс!

Он влезал в бочку, накрывался крышкой, и через минуту оттуда раздавалось еле уловимое посапывание. Все понимали, что артельщик трудится в каком-то уютном уголке, но про бочку никто не догадывался.

Когда Солнышкин и Бурун подошли к бочкам, артельщик уже занял своё излюбленное место.

– Ну-ка, взяли! – сказал Бурун и швырнул за борт первую бочку.

Она закувыркалась в воде.

– Есть! – крикнул Солнышкин. – Пошла! – И, подняв над собой, перекатил через борт вторую, от которой пахну́ло вонючей селёдкой.

– Ну, последнюю! – крякнул Бурун. Бочка не поддавалась. – Ишь, отсырела!

– Может, там что-нибудь внутри? – спросил Солнышкин.

Но тут из рубки раздался крик Плавали-Знаем:

– Побыстрей, побыстрей!

– Пустая, – сказал Бурун. – Взяли!

– На старт! – крикнул Солнышкин.

И, пыхтя, они перевалили бочку за борт.

В это время артельщику приснилось, что его сажают в настоящую ракету и она с гулом поднимается в космос.

«Я не хочу в космос! – хотел крикнуть он. – Я не космонавт! Вы перепутали, пустите!»

Но Солнышкин сказал:

– Старт! – И ракета взлетела.

И едва бочка плюхнулась в воду, все увидели, как из неё, растопырив руки, с криком: «Я не космонавт!» – вылетел ошалелый Стёпка-артельщик.

– Человек за бортом, человек за бортом! – закричал перепуганный Бурун.

А Солнышкин от неожиданности чуть сам не прыгнул за ним, но спохватился и с размаху швырнул вниз спасательный круг.

– Стойте! – вопил артельщик. – Спасите! – И хватался за круг, но круг переворачивался и шлёпал его по толстой спине.

Судно остановилось, Петькин вывалил за борт штормтрап, и мокрый Степан взобрался наверх. От испуга он дрожал, как толстый щенок, но мысли его, как злые собаки, уже кусали всех на свете, и больше всего Солнышкина.

«Я тебе запомню „старт!“» – думал он.

А на капитанском мостике стоял Плавали-Знаем и, сощурив глаз, думал:

«Позор! При начальнике пароходства! У кого же он прячется? Кто тут мой самый злой враг?»