Читать книгу До конца света и после - Виталий Новиков - Страница 7

В Москве проживало несколько итальянцев, образовавших небольшую колонию. Москвичи итальянцев называли фрязинами или фрягами. Пришли итальянцы в Москву из Крыма, где ещё остались венецианские и генуэзские колонии. Это были отчаянные люди, авантюристы, желавшие разбогатеть на торговле с неведомой Московией. В Москве относились к иностранцам с подозрением, тем более к католикам, считавшихся врагами православия. Впрочем, бояре, московская знать были настроены более космополитично, и смотрели на итальянцев не как на врагов, а как на обычных иностранцев. Главными врагами тогда были Литва и Казань, а итальянцы хоть и были приверженцами враждебной латинской веры, всё же не были представителями враждебных Москве государств.

Активную деятельность в Москве развил итальянец Джан Батисто делла Вольпе. Москвичи называли его по-своему Иван Фрязин. Он имел при себе кое-какой капитал, когда прибыл в Москву и решил заняться здесь ростовщичеством, на что получил разрешительную грамоту от самого великого московского князя. Он давал в долг боярам, купцам и даже князьям. Вольпе был своего рода первым иностранным банкиром в Москве, а москвичи называли его «денежником». Дела его шли успешно. В его доме останавливались за плату иностранные купцы из немецких прибалтийских земель. Через немцев Вольпе поддерживал связь с папским двором в Ватикане. Он брал ссуду у папы и почти с ним расплатился. Папа Сикст Четвёртый, зная что дела Вольпе идут хорошо, стал интересоваться возможно ли склонить московского правителя его страну в «истинную» веру. Вольпе отвечал в письме, что это маловероятно. Народ московский очень разный, есть люди очень верующие, есть много людей, относящихся к церкви скептически; но в массе своей москвичи – люди консервативные. К католикам здесь относятся настороженно и иногда враждебно. Потом папа интересовался возможностью принятия участия Москвы в войне с турецким султаном, захватившим приличной кусок Европы. А ещё через некоторое время папа написал Вольпе о том, что в Риме при дворе кардинала униата Виссариона проживает племянница последнего константинопольского императора Зоя Палеолог, которая могла бы стать женой великого князя Ивана. Идея сватовства знатной гречанки за московского правителя показалась Вольпе дерзкой, и в то же время из этого можно было наверняка извлечь какие-то выгоды; при случае конечно доведения этого дела до конца.

Вольпе попросился на приём к великому князю.

Иван принял итальянца утром в окружении близких бояр.

Итальянец был одет в дорогой кафтан с собольим воротником. Его лицо с тонкими чертами лица было красным от мороза. Была зима. Начался 1469 год.

– Великий князь, из моей родной Италии пришла весть о том, что в Риме живёт племянница последнего византийского императора, дочь морейского деспота Фомы Зоя. Эта знатная гречанка, в которой течёт кровь восточных римских императоров, честная девушка, которая ждёт достойного жениха, – обратился к Ивану Вольпе.

– Слышали, бояре. За меня сватают гречанку, – Иван, сидевший на троне, усмехнулся. – А что у моих предков были и гречанки в жёнах.

– Только те, были дочери настоящих царей, – заметил полный Василий Китай, авторитетный боярин. – А эта? Ну и что, что племянница императора. Их государства то больше нет. Какая польза от этого союза нашему государству. Ты уж прости князь за прямоту мою, но сам знаешь, в таких делах обычно и государственная польза учитывается. Такая уж твоя доля.

– Знаю, – согласился Иван.

– Но, взяв в жёны греческую деспину, великий князь, станет претендовать на Константинополь, – заметил итальянец.

– Вот к чему клонит фрязин, – сказал Стрига-Оболенский. – Папа хочет нас втянуть в войну с турками.

– Да, турки далековато от нас, – сказал Иван.

– Нам бы сладить с Казанью, да Ахмата успокоить, – сказал Василий Китай.

– А как она выглядит? – неожиданно спросил Иван.

– Я могу попросить в письме сделать портрет Зои, – ответил Вольпе.

– Портрет? – не понял Иван.

– Да это картина, что-то вроде русской иконы, но только на картинах иногда изображают и разных людей, не только святых и Иисуса, – объяснил, как мог Вольпе.

Вольпе был доволен. Кажется рыбка захватила наживку.

– Напиши. Пусть сделают портрет, – решил Иван.

К концу зимы Иван с боярской думой обсуждал дальнейшие отношения с Казанским ханством. Многие бояре были настроены воинственно:

– Надо идти на Казань и брать её измором, – говорил один боярин.

– Не возьмём Казань, так опустошим её земли. Сами казанцы будут просить мира, – предлагал другой.

– Сколько будем терпеть такого волка под боком; он же разорит нас со временем, – поддержал их третий вельможа.

Для бояр такие походы могли принести выгоду, особенно когда те сами принимали в нём участие. Захваченное добро побеждённых и пленники могли приумножить богатство аристократов. Много было мужественных бояр. Они не только заседали в думе, но и умели обращаться оружием.

Их уверенность и храбрость подталкивали Ивана к активным действиям, но он не был так уверен в своих силах, как его окружение.

– Почему бы нам не устроить переговоры с Ибрагимом? – робко предложил он.

– Да, что толку от этих переговоров! – завозмущался крупный боярин с чёрной волнистой бородой.

– Хорошо, пусть собирается войско, и в то же время мы начнём переговоры с ханом.

Так Иван уступил воинственным боярам и в то же время сумел отстоять и свой план действий.

9 апреля из Москвы в сторону Нижнего Новгорода вышла большая рать под руководством воеводы Константина Беззубцева. Иван велел рати остановиться в Нижнем Новгороде и ждать дальнейших его указаний.

В то же время в Казань убыли люди касимовской царицы для переговоров с Ибрагимом. Муж касимовской царицы татарский мелкий князёк находился на службе у московского князя и приходился родственником Ибрагиму.

Наконец люди касимовской царицы прибыли в Москву. Царица сама пришла со своими слугами на приём к великому князю. Иван сидел в окружении своих ближних бояр на троне. Имя царицы не сохранилось ни в русских летописях, ни в зарубежных источниках.

– Хан Ибрагим желает мира с русским князем, – обратилась к Ивану царица.

– Что сказал Ибрагим на мои условия? – спросил Иван. Иван требовал отпустить весь русский полон из Казани.

– Хан согласен выпустить безвозмездно тысячу русских пленных; остальные находятся не в его собственности, и их хозяева хотели бы получить хотя бы небольшой выкуп.

Иван посмотрел на своих бояр.

– Ещё чего, – сказал Семён Ряполовский. – Мы и так разгромим Казань и сами наберём пленников татар.

– Надо продолжать войну, – сказал Василий Китай.

– Знает ли хан, что я готов к большой войне с ним? – спросил царицу Иван.

– Знает. Не торопись, князь, с войной. Ещё можно договориться о мире.

– Как?

– Предложи хану, его купцам свободную торговлю в Москве.

– Они и так торгует у нас свободно.

– Уменьши пошлины взимаемые с них.

– Ладно, пусть будет так. Но хан должен освободить весь русский полон.

– И ещё Ибрагим хочет быть уверен, что ты не пойдёшь на него войной.

– Это естественно.

В Казань убыло новое посольство.

Войско, сидевшее в Нижнем Новгороде, наблюдавшее за перемещениями посольства из одной стороны в другую, начало роптать:

– Эх, малодушен князь. О чём можно договариваться с этими проклятыми бесерменами, – говорил один воин.

– Мир лучше войны; но какого лешего мы здесь торчим уже больше месяца, – ворчал другой.

Послы задержались в Казани. Из Нижнего Новогорода постоянно приходили грамоты, в которых сообщалось о недовольстве князем простыми воинами и воеводами.

Тогда Иван приказал: пусть добровольцы идут на Казань.

В мае на Казань от Нижнего Новгорода отплыла большая судовая рать под руководством Ивана Руно. Добровольцами оказалась большая часть воинства, собравшегося в Нижнем Новгороде.

Руно – опытный воевода избрал тактику стремительного нападения. Воины налегали на вёсла и рать подошла к Казани не замеченной татарами.

Увидев русские суда-насады жители Казани бросились к воротам крепости; но многие ничего не заметили. Русские воины бросились рушить и жечь посад. Казанцы прятались в подвалах и мечетях. Мечети запылали, как когда-то пылали русские храмы с прятавшимися в них мирными жителями во время нашествия Батыя.

Освободили большой полон: московский, рязанский, литовский, вятский, пермский, устюжский. В Казань рабов продавали степные татары. Это были литовские и рязанские крестьяне.

Можно было предпринять штурм Казани. Иван Руно был не только умелый воевода, но и опытный политик. Такая решительность могла прийтись не по душе великому князю, который вёл переговоры с Ибрагимом.

– Поворачиваем обратно, – приказал он.

Русское войско отплыло вверх по Волге домой.

Руно велел сделать стоянку на острове Коровнич. Не успели ратники устроиться для отдыха, на серой волжской глади показались суда татар.

– Приготовиться к бою! – скомандовал Руно. – Молодых воинов и пленников отправить на остров Ирыхов!

Воевода не хотел рисковать не опытными ратниками. Он оставил рядом с собой только старых и опытных воинов.

В кровопролитной битве русские ратники отбились от татар, которые отступили.

Иван Руно встретил послов касимовской царицы, плывших из Москвы. Они сообщили о мире, заключённом между Иваном и Ибрагимом.

Руно отправился к Москве, но татары продолжили преследование русских.

– Почему они следуют за нами? – спросил Руно молодой воин. – Ведь между нами теперь мир.

– Мы вроде считаемся, как и не воины князя, когда пошли на Казань; ведь мы пошли, как доброхоты-добровольцы, – ответил Руно.

Молодой воин скривил рот в непонимании. В его молодой голове не укладывались хитросплетения большой политики.

Руно и его воинам пришлось дать ещё один тяжёлый бой татарам, после чего те отстали и русичи ушли наконец в свою землю.

Северной рати под руководством Ивана Ядра повезло меньше. Ядро был родом из ярославских князей. Его небольшой войско находилось на Каме, когда до него дошла весть о мире с Ибрагимом. Северная рать успешно разоряла земли Казани и могла вернуться в свои земли и в Москву длинным северным путём. Был и другой путь: по Каме и по Волге через Нижний Новгород. Этот путь был короче.

– Если у нас сейчас с татарами мир, то они должны беспрепятственно пропустить нас по Каме мимо Казани в Волгу, по которой мы быстрее доберёмся до дома, – решил Ядро.

У устья Камы войско Ядро ожидали татарские судна, перегородившую реку. Стало понятно: татары не собираются миром пропускать русские насады домой. Русичи подняли вёсла, встали. Татары превосходили русских в количестве в десять раз. Это было понятно невооружённым взглядом. Один молодой воин невольно вздрогнул. Кто-то начал произносить молитву.

Можно было попытаться уйти назад.

Ядро как назло молчал.

– Братцы, умрём, но не побежим и не сдадимся! – крикнул князь Василий Ухтомский. – Как говорил наш великий князь Святослав: мёртвые сраму не имут!

Русские направили суда на татар. Татары были удивлены отчаянностью русских. Это было настоящим самоубийством.

Иван никак не обговорил в переговорах отношение Ибрагима к русским воинам, находящимся в его земле и тот мог расправиться с ними, как с обычными разбойниками.

Русские насады врезались в татарские суда. Началась беспощадная резня. Получив несколько смертельных ран от татарских сабель, упал в Каму и утонул Иван Ядро. Отчаянный Василий Ухтомский схватил большую дубину-ослоп и перепрыгивал с ним с одного татарского судна на другое, круша врагов на своём пути. Василий спас много русских воинов от верной смерти. Несколько татарских суден перевернулось. Образовалась брешь, в которую сумели прорваться семь русских насадов. Василий смёл с татарского судна двух татарских воинов, которые свалились в воду, и собирался прыгнуть на следующее судно.

– Василий сюда быстрее! – услышал Василий.

Это ему кричал Григорий Перхушков – мелкий слуга при дворе Ивана. Этот отчаянный молодой парень успел отправить на тот свет дюжину татар. Его насад уходил через образовавшуюся брешь.

– Прыгай в воду, не дури! Быстрее! – кричал Григорий.

Василий бросил дубину в татарское судно и прыгнул в воду. Он доплыл до насада. Его втащили в судно.

– Всё! Давай ребята, навались! – крикнул Григорий.

Прорвавшиеся русские насады благополучно добрались до Нижнего Новгорода и дальше до Москвы.

Выжившие смельчаки обратились к великому князю с просьбой получить награду за свой подвиг. Иван наградил всех золотой монетой. Это показалось не достаточным воинам; они повторно обратились с той же просьбой к московскому правителю. Иван снова дал им золотую монету. Упрямцы в третий раз обратились к князю, не удовлетворённые его наградами. На этот раз Иван одарил каждого воина комплектом одежды, стоившим недёшево в те времена. Иван сам был упрям, не менее чем упрямцы-воины, требующие платы за свои ратные подвиги. Положение дел изменилось. Назревал новый военный конфликт с Ибрагимом и Ивану нужны были воины-смельчаки, готовые повоевать за Москву и Русскую землю.

Имена героев войны с Казанью Григория Перхушкова и князя Василия Ухтомского сохранили русские летописи. О дальнейшей судьбе этих храбрецов ничего почти неизвестно. Григорий служил при княжеском дворе, возможно от него начался дворянский род, и его потомки оставили след в отечественной истории, такой же, как и их храбрый пращур. О Василии Ухтомском источники упомянут только несколько лет спустя. Можно не сомневаться, что этот храбрец принимал участие во всех военных предприятиях, которых было не мало во время правления великого князя Ивана московского. Завистники могли не давать ходу развития его военной карьере, и он мог быть начальником небольшого полка или отряда.

На Казань шли новые рати. Командовать всеми войсками Иван назначил брата Юрия. Юрий Дмитровский возглавлял судовую рать. Берегом с конными ратями направились к Казани другой брат Ивана Андрей Углицкий и князь Василий Верейский сын Михаила правившего маленьким самостоятельным княжеством. Таким образом Иван подчёркивал своё право отдавать распоряжения мелким самостоятельным князьям. Передовые полки возглавляли опытные воеводы Юрий Патрикеев, Данила Холмский и Фёдор Хромой. Много в войске находилось людей, представляющих двор великого князя Ивана: конюхи, чашничие, кравчие, постельничие… Что заставило их отправиться в опасный поход, оставив тёплый княжеский дворец? Жизнь при дворе князя не всегда давала богатства и какие-то блага. Слуга был сыт, имел тёплую постель в комнате для прислуги и не всегда имел собственного дома. Дом в Москве стоил дорого, чтобы построить дом на окраине города, тоже нужны были средства. Дворовые слуги князя, многие в будущем дворяне часто были приезжими из других городов и сёл, искавшие куска хлеба и работы. Московский люд состоял большей частью из ремесленников и купцов, которые не сильно стремились попасть в княжеский дворец и относились несколько надменно к княжеской разношёрстной челяди. На войне можно было взять в плен человека и продать его на рынке за деньги или самому использовать для себя, как раба. Добыть деньги считалось большой удачей. Золотых и серебряных монет было мало в обороте русской экономики. У побеждённых отнимали всё, что можно было отнять. Забирали коней, скот, домашних животных, мёд, вина, ткани, одежду… все, что можно было продать или обменять.

Ибрагим не вернул всех русских пленных, как обещал согласно мирному договору, заключённому с великим московским князем Иваном. Люди Москвы напали на Казань уже после заключения договора: рать Ивана Руно и воины Ивана Ядро. Хан Ибрагим полагал, что эти причины давали ему право прекратить выдачу пленных Москве. Великий князь Иван не собирался терпеть это и объявил о новом походе.

Передовые русские полки, шедшие по берегу Волги, разбили отряды татар, направленные им навстречу. 1 сентября 1969 года русские воины стали собираться вокруг Казани. Не успевший отстроиться посад вновь заполыхал. Быстро перекрыли доступ воды в город. Часть войск воеводы отправили грабить окрестности Казани. За стенами города чернело пепелище посада, за ним белели и желтели палатки и шатры русских воевод, князей и простых ратников.

Хан Ибрагим понял, что проиграл и послал парламентёров к русским воеводам.

Русские воеводы и князья сидели в самом большом шатре за длинным столом. Слуги разливали вино и мёд по чашам и разносили блюда. Парламентёры хана сидели на противоположном конце стола. Перед ними поставили чаши с вином и блюдо с фруктами.

– Хан готов выполнить все требования московского правителя, – сказал главный парламентёр, сорокалетний татарин в синем халате с кривой саблей, болтающейся на поясе.

– Что ж, у хана есть время выполнить требование князя, – сказал Юрий Патрикеев. – Мы будем ждать в нашем стане всех русских пленных.

Хан Ибрагим разослал послания всем своим наместникам, требуя от них привести к Казани всех русских пленных.

Этот поход стал для русских витязей лёгкой прогулкой.

На одном из советов русских военачальников в большом шатре вечером Юрий Патрикеев заметил:

– А что, мы могли бы и взять Казань.

– Можно оттяпать от ханства земли близкие к нам, построить крепости, – мечтал Данила Холмский.

Воеводы посмотрели на главнокомандующего князя Юрия.

– А как управлять бесерменами2? Они же не нашей веры, – князь Юрий отпил из чаши мёда.

– Крестить. – Князь Андрей откусил кусок мяса, нанизанный на нож.

– Великому князю это может не понравиться, – сказал Фёдор Хромой.

Все знали упрямый нрав Ивана. Он не хотел уничтожения ханства. Он думал об ослаблении Казани. Нужно было добиться того, чтобы Казань прекратила набеги на русские земли.

Иван ещё не видел в Москве будущую империю. Это было сильное государство, набирающее силы. Иван мыслил это накопление мощи постепенным; так было спокойней и надёжнее для его осторожной натуры. Он не любил спешить. Ему не нужны были рывки, резкие движения. Так можно было надорваться и многое потерять.