Читать книгу Гроза над Цхинвалом - Виталий Пищенко - Страница 13

Эйнар с тоской смотрел в окно.

Как все надоело! Чужой шумный город, чужая страна, абсолютно чужие люди. Интересно, они нормально разговаривать умеют? Без воплей, без размахивания руками? Эти двое орут уже минут двадцать. Сошлись, что-то втолковывают друг другу. Сейчас начнут обниматься. Такое ощущение, что расстаются навек. Разошлись, но можно поспорить, что ненадолго. Точно! Один остановился, обернулся… Аж приседает от напряжения, еще бы – до собеседника добрых пятнадцать метров. Опять орут. Сходятся. Машут руками, как мельницы. Теперь-то зачем вопить – стоят глаза в глаза? Снова обнимаются. Расходятся. Теперь второй о чем-то вспомнил. Мерзкий у него голос. Наверное, привык баранов на пастбище распугивать. А вырядились так, что смотреть тошно. Форма вдоль и поперек перетянута ремнями, значков понацепляли. Офицеры, мать их… Важные, спесь так и прет. С ними только американцы управиться могут. Не стоит и морды бить – пообещай доллар, и ноу проблем… Заткнутся когда-нибудь эти два урода или нет? Опять обнимаются, сволочи!..

Выругавшись, он отошел от окна. Надоело! Опротивели дурацкие горы, неестественно яркая листва деревьев, шашлычная вонь, ползущая из каждой щели. Одно утешение – скоро все это закончится. Два-три дня, и сепаратистская «Республика Южной Осетии» станет очередным историческим воспоминанием. Таким же, как «Сербская Крайня». Грузинские части под командованием орущих во дворе олухов быстро дойдут до российской границы. А куда им деваться – американцы и не таких дрессировали. Нищие осетины получат урок на весь остаток их бесполезной жизни. России придется в очередной раз утереться…

Эйнар зло скрипнул зубами.

Он ненавидел Россию. За оккупацию тысяча девятьсот сорокового года. За то, что русские нагло отказываются возмещать убытки, понесенные прибалтийскими государствами за полвека советского гнета. За свою несложившуюся жизнь. За то, что они сумели одурманить коммунистической пропагандой самого близкого некогда Эйнару человека – его мать.

Она не могла понять сына. Молча слушала его гневные речи, но не соглашалась. Иногда пыталась переубедить. «Как бы мы жили без помощи властей, после того как погиб отец?» – спрашивала она. Неужели непонятно, что, если бы русские не пришли, отцу не пришлось бы работать в колхозе? Он мог бы стать хозяином, да что там – стал бы им! Хозяином, а не рыбаком! И не утонул бы в море…

Русские понастроили заводы? Кому они нужны? Крестьяне, имеющие свою землю, свои фермы, без труда могут снабжать всю Европу молоком, маслом, сметаной… А туризм! Умные люди рассказывали Эйнару, что их государство легко может стать центром мирового туристического бизнеса. О том, чтобы увидеть неброские, но такие привлекательные берега Балтийского моря, мечтают миллионы! Но они не приезжают… Они не закупают несравненные по качеству и питательности продукты. Почему? Но ведь это любому ясно – боятся! Боятся жестокой и коварной России, нависающей над молодыми демократиями Прибалтики, вынашивающей планы вновь поработить их…

«Ты первый в нашем роду смог получить высшее образование», – напоминала мать. Кому нужны эти корочки? На Западе они совсем не котируются. Да и не за знаниями шел в институт Эйнар. Секция пулевой стрельбы – одна из лучших в Советском Союзе – вот что его привлекало! Грезились громкие победы, поездки за рубеж, Олимпийские медали, слава… Он был юн и не понимал, что мечтает о невозможном. Почему тренер отдавал предпочтение не Эйнару, а вихрастому пареньку, с которым они пришли в секцию чуть ли не в один день? Да потому, что вихрастый был русским! Стрелять соперник умел, это Эйнар признавал. А могло ли быть иначе, если тренер только с ним и возился? Молодежная сборная республики, потом команда СССР – все это досталось вихрастому… Эйнар выполнил норматив мастера спорта, и на этом все закончилось. Вместо сладостных вояжей по миру ему подсунули паршивенькие советские гостиницы и третьесортные соревнования. «Работай, – говорил тренер. – У тебя есть способности, но, чтобы они проявились полностью, нужно много трудиться». Подлый лжец!

Когда Советская империя наконец рухнула, Эйнар понял, что с детскими мечтами придется распроститься – его годы безвозвратно ушли. Конечно, в стрелковом спорте можно добиться немалого и в достаточно зрелом возрасте, но…

В одном тренер не обманул – способности к стрельбе у Эйнара действительно были. И применение им нашлось. Приднестровье, Чечня, Абхазия… Он немало поездил по обломкам коммунистической державы. Обнаружилось, что имеется много мест, где востребованы верный глаз и умение плавно спустить курок. И люди, готовые щедро оплатить его труд, пока что не перевелись.

Свою работу Эйнар выполнял честно и с удовольствием. Убивая русских, он платил по старым счетам. В паспортах жертв могли значиться другие национальности, но какая разница? Они прогибались перед Россией, оправдывали ее действия, а значит – были русскими и личными врагами Эйнара…

Грузинские офицеры, базлавшие под окном, наконец-то угомонились. Не позавидуешь их подчиненным. Впрочем, небось такие же придурки. При этом объявляют себя европейцами… Смех и грех! Но Эйнар им не подчинен. У него только один командир – человек, отдающий приказы и выслушивающий отчеты об их исполнении. Он и рассчитается с Эйнаром, когда дело будет выполнено.

Они знакомы не первый год, но его имени Эйнар не знает. «Звать меня будете Полковником», – сказал шеф при первой встрече. Полковник, так полковник – Эйнару все равно. А вот угадать национальность шефа хочется. Полковник свободно говорит по-английски, по-немецки, по-французски… С Эйнаром беседует по-русски. Что поделаешь, то и дело приходится использовать язык оккупантов, ведь английскому ни в школе, ни в институте Эйнара так и не научили – еще один счет, который русские оплатят сполна. Так вот, по-русски Полковник говорит без малейшего акцента, но, если нужно, акцент тут же появляется – прибалтийский, молдавский, грузинский…

Эйнар покосился на часы. Большая стрелка вот-вот подтянется к цифре двенадцать. Едва это произойдет, дверь без стука распахнется и войдет шеф. Полковник невероятно ценит точность и исполнительность…

Шеф молча включил телевизор, плюхнулся в кресло, извлек из кармана пачку «Мальборо», закурил. Эйнар табачный дым не переносил, но свое недовольство ничем не выразил.

Грузинский телеведущий о чем-то азартно трепался. Шеф покосился на Эйнара, пощелкал переключателем каналов, нашел российскую программу. Передавали выступление Саакашвили. Он говорил о том, что приказал отвести войска и не отвечать на осетинские провокации, что завтра начнутся переговоры, о необходимости установить прочный мир и решать проблемы принятыми в цивилизованном мире методами…

Эйнар недоуменно посмотрел на Полковника. Тот заметил удивление подчиненного, растянул губы в улыбке, демонстрируя длинные лошадиные зубы и белесые десны, пояснил:

– Не бери в голову Так нужно. Этот, – он пренебрежительно качнул головой в сторону экрана, – говорит то, что ему положено. Исполнительный!..

Вновь начал переключать каналы. Пекин, Пекин, Пекин… Яркая радость спортивного праздника, счастливые лица участников Олимпиады. Эйнар почувствовал, как ненависть вздымается в нем черной волной – и он мог в этот момент ликовать под темным небом китайской столицы. Не дали…

Спортивные новости шефа явно не интересовали, наконец он наткнулся на интервью известной российской правозащитницы. Оплывшая, смахивающая на жабу-переростка тетка кликушествовала: ругала власти, сетовала на отсутствие в стране демократии, утверждала, что тбилисские лидеры идут единственно правильным путем, грозила судом Божьим, который придет с Запада… Телеведущая – кучерявая, крашеная хной девица не первой свежести – азартно ей поддакивала.

Эйнар с удовольствием слушал жабообразную. Она была русской, а значит, достойна только презрения, но ненавидела Россию и ее народ, а это Эйнару нравилось. К сожалению, передача быстро закончилась.

– Ну что ж, – негромко произнес шеф, – и это неплохо… На безрыбье, как говорят русские, и рак – рыба.

Он замолчал и, насупившись, стал о чем-то размышлять.

– Почему она не выезжает на Запад? – осторожно спросил Эйнар, имея в виду правозащитницу.

– Кто? – спросил шеф, отвлекаясь от раздумий. – Ах, эта… Кому она там нужна?

Заметил недоумение в глазах подчиненного и снисходительно пояснил:

– Она ненавидит весь мир, даже Господа Бога. Переедет к нам, и так же будет тявкать, выискивая и придумывая недостатки. Нет уж, пусть лучше облаивает русских. Глядишь, кто-нибудь и уверует в ее слова. Догматики полезны. Если они говорят вещи, нужные нам, и готовы за свои убеждения пойти на костер, можно сделать из них знамя. Самое главное, чтобы жизнь у этих глупцов не складывалась. Любой факт можно показать в нужном ракурсе. Удрал с поля боя и загремел под трибунал? Значит, преследуется за пацифизм. Выгнали за полную бездарность из института? Ломают судьбу талантливого человека, доводят до самоубийства. Заперли в психушку, потому что там придурку и место? Это еще надо доказать. Раз человек не кусает прохожих, значит вполне вменяем. А лечат его насильно, чтобы подавить волю и стремление к демократии. Факты и причины, лежащие в их основе, забываются быстро, зато трактовка закрепляется в статьях и книгах, становится общепринятой версией, а там и вовсе – частью Истории… Впрочем, эти материи нас с тобой не касаются, пусть на них зарабатывают болтуны, коих хватает во все времена. А мы – люди дела…