Читать книгу Демон. Книга вторая - Виталий Вавикин - Страница 5

Виктория Озерова проснулась рано. Субботнее утро было солнечным, обещая хорошую погоду на весь день. Она прошла на кухню и заварила кофе. Его запах прогнал остатки сна. Виктория села за стол так, чтобы не видеть дверь в спальню Вазгена. Виктория думала о режиссере Романе Лаврине. Он всегда вставал слишком рано и будил ее звоном посуды на кухне. Она выходила из спальни, зевая и сонно протирая глаза. Волосы ее были растрепаны, ночная рубашка измята. Она садилась за стол и неуклюже наливала себе кофе… Виктория поняла, что ей необходимо с кем-то поговорить. Она перебирала в памяти подруг, но все они знали либо Лаврина, либо Кирилла Извольского, либо Сергея или Вазгена. Виктория вспомнила Тамару Мелюхину – невзрачную серую мышку, с которой она познакомилась в свою самую безумную ночь. Должен был остаться номер ее телефона…

Они встретились в квартире Тамары. Окна на кухне были открыты. В них врывался весенний ветер и шум города. Виктория курила, стряхивая пепел в пустую тарелку. Тамара ей нравилась. Она умела слушать и не задавать глупых вопросов – свободные уши, в которых так сейчас нуждалась Виктория. Она рассказала ей обо всем: о Романе Лаврине, о Кирилле, о Вазгене и Сергее. Разве имело смысл что-то скрывать после той безумной ночи, которую они провели, держась за руки?

– Сегодня утором я поняла, что скучаю. – Виктория затянулась сигаретой. – Лаврин был, конечно, странным. Эксцентричным. Знаешь, что значит это слово?

Тамара кивнула.

– Иногда он мог не ночевать дома. Иногда называл меня шлюхой, говорил, что я сплю и ненавижу тех, с кем сплю, а иногда клялся, что я самая прекрасная девушка на всей земле. – Виктория улыбнулась. – Знаешь, я сегодня вспоминала, как мы пили с ним кофе по утрам. У тебя были мужчины, которым нравилось по утрам варить для тебя кофе?

– Наверное, нет.

– Лаврин обожал смотреть на меня сонную. Всегда шутил над моим видом. Тогда я ненавидела его за этот смех, но сегодня утром, у Вазгена, поняла, что мне не хватает этого. Лаврин был каким-то настоящим, что ли? Ночью в постели, утром за чашкой кофе, днем, вечером – всегда. Понимаешь?

Тамара покачала головой.

– Я тоже с трудом, – призналась Виктория. – Я подумала об этом только утром, поэтому сама еще толком ничего не поняла.

– А Кирилл?

– Кирилл? – Виктория задумчиво посмотрела за окно. – Кирилл не варил мне кофе, если ты об этом. Но в нем было что-то… простое, понимаешь? Какая-то животная сила, что ли… Не знаю… Однажды он избил парня до полусмерти за то, что тот отпустил неприличную шутку в мой адрес. Лаврин бы никогда так не сделал. Он скорее бы назвал меня снова сукой, которая получила то, что заслужила, и уехал бы на всю ночь к какой-нибудь бабе, мечтающей занять мое место.

– Лаврин часто изменял тебе?

– Ты даже не представляешь насколько.

– А Кирилл Извольский?

– А что Кирилл? У него была жена. Я ее правда ни разу не видела, но, зная Кирилла, она либо стерва, причем лютая, либо мышка забитая.

– Он знает, что ты рассталась с Лавриным?

– Конечно, знает.

– И что он сказал?

– А ничего не сказал. Трахнул и пообещал позвонить. Думаешь, почему я пришла к Сергею? Кстати, Кирилл когда-то избил и его.

– За то, что он гей?

– Может, и за это, а может, просто ревновал. – Виктория достала из пачки новую сигарету, долго крутила ее в руках и лишь потом прикурила. – Ты с кем-нибудь живешь сейчас?

– Жила.

– Он ушел?

– Умер.

– Извини.

– Ничего. Я привыкла.

– Значит, ты одна? В поисках? И каково это?

– Иногда скучно.

– Может, поменяемся местами.

– Нет уж, спасибо.

– Страшно? – Виктория рассмеялась. – Теперь мне кажется, Лаврин был не так уж плох. Правда?

– Может, тебе встретиться с ним? Поговорить?

– Я уже пыталась, но он и слушать меня не захотел.

– У него кто-то есть?

– У него всегда кто-то есть.

– Зачем тогда хочешь вернуться к нему?

– Ты считаешь, лучше жить так, как я живу сейчас?

– Наверное, нет, – Тамара смущенно улыбнулась. – Можешь пожить немного у меня, если хочешь.

– И что потом? Ни работы, ни квартиры, ни денег. Нет уж! Если куда-то и возвращаться, то только к Лаврину.

– Тогда я не знаю…

– Я знаю! – Виктория тронула Тамару за плечо. – Ты поможешь мне вернуться к Лаврину.

– Я?!

– Ну ты же предлагала мне пожить у тебя, – Виктория пожала плечами. – Почему бы тебе вместо этого не встретиться с Романом. Узнаешь, с кем он живет, послушаешь, что он скажет обо мне.

– Я не могу, – решительно замотала головой Тамара. – Как ты себе это представляешь? Я же совсем его не знаю.

– Познакомишься.

– И что дальше?

– Да не волнуйся ты так. – Виктория затушила сигарету, щурясь от едкого дыма. – Я научу тебя, что нужно делать. Тебе это понравится.

* * *

Натан Блонский был зол. История сестры не давала ему покоя. Желая забыться, он напился и долго ходил по ночным улицам, выбирая себе шлюху. Они все были на одно лицо. В одних он узнавал сестру, в других бывшую жену. Казалось, эти образы преследуют его, идут по пятам. «Нужно проспаться», – решил Натан, поймал такси и попросил отвезти его в дешевый отель.

Он надеялся, что это напомнит ему о прежней жизни, которую он покинул, чтобы ненадолго вернуться в этот город, но номер был слишком хорош, чтобы сравнивать. Кровать была мягкой, одеяло теплым. Пахло хлоркой и сигаретным дымом. Здесь была вода, были туалет и душ. Натан скинул одежду, помылся и лег спать, борясь с зудящей кожей, отвыкшей от подобной гигиены. Ночью он проснулся и, забыв о туалете, по привычке помочился в вазу с цветами.

Позднее утро встретило его пасмурным небом. Он зашел в магазин и долго выбирал себе подходящий атлас, надеясь там отыскать город, куда он уедет, может, даже сегодня. Эта надежда заставила его отказаться от спиртного во время обеда. Он много курил и листал атлас, стараясь не думать о сестре, но раздражение снова начинало разрастаться в нем. Оно пустило корни еще давно, в те времена, когда Мария Блонская впервые изменила ему. И теперь оно ждало. Ждало ситуаций, которые заставят его расцвести, превратившись в злобу и ненависть.

Натан выбрал город, в который уедет, запомнил его название и выбросил атлас в урну. Оставалось отправиться на вокзал и купить билет. Образ сестры снова застлал ему глаза. Особенно татуировка на ее плече. «Теперь я принадлежу Габриэле», – так, кажется, сказала она, а потом долго хвалила мастера, который наколол ей на кожу эту мерзость. Борис Дроздов. Натан слишком хорошо знал этот город, чтобы не найти нужный салон.

Он расплатился с таксистом и вышел на тротуар. На окне висела табличка «Закрыто», но дверь оказалась незапертой. Натан вошел внутрь. Коридор был пуст. Голосов не слышно. Блонский шел вперед, стараясь ни о чем не думать. Он хотел лишь одного – выместить на ком-то свою злость, а затем уехать. Он открыл еще одну дверь. Золотоволосый паренек мыл пол.

– Ты Борис? – спросил Натан.

Парень обернулся, сверкнув белыми зубами и не по-мужски красивым лицом.

– Я Вадим, – он улыбнулся шире. – Дядьки сейчас нет, но ты можешь записаться через меня, – еще одна улыбка. – Чего ты хочешь? Татуировку или пирсинг? – он мерил Натана оценивающим взглядом. – А может, и то и другое? Сейчас в моде сочетание чернил и железа…

– Заткнись! – Натан пытался сдерживаться. – Здесь что, никого кроме тебя нет?

– Нет, – опешил Вадим. – Сегодня у Бориса выходной, но можно записаться на следующий день…

– Черт! – Натан огляделся. – Скажи, твой дядька любит тебя?

– Я не знаю.

– Это плохо. – Натан шагнул вперед, намеренно опрокинув стол с иглами. Вадим попятился, уперся спиной в стену и остановился. – Недавно здесь была девушка. Твой дядька делал ей татуировку.

– Если вам что-то не понравилось, то это можно исправить… – Вадим боязливо сжал в руках швабру. – Приходите завтра, и, я уверен, Борис все исправит.

– Что исправит? – Натан опрокинул еще один стол. – Это уже не исправить, идиот! Ничего уже нельзя исправить! – Ему на глаза попалась длинная изогнутая игла. Он схватил ее и шагнул к Вадиму. – Знаешь, что я сейчас сделаю? – Он замолчал, пытаясь подобрать слова, но не смог. – Черт! Я не знаю, что я тебе сделаю. Наверное, воткну иглу тебе в глаз, и дело с концом.

– Я ничего тебе не сделал.

– А ничего и не нужно делать! – Натан схватил Вадима за горло и повалил на кушетку. – Здесь никто ничего не делает! – Он сдавил его горло сильнее, поднося иглу к его голубому глазу. – Никто не виноват. Понял, как скажешь своему дядьке?

– Не надо, – прошептал Вадим, не в силах оторвать взгляд от кончика иглы.

– Пожалуйста, – женский голос заставил Натана вздрогнуть. Игла в его руке опустилась вниз, расцарапав Вадиму щеку.

– Не трогайте его, – попросила женщина, выходя из подсобки.

– Ты кто? – спросил растерянно Блонский.

– Это моя девушка, – прохрипел Вадим.

– Заткнись!

– Пожалуйста. Не делайте ему ничего плохого, – Ника осторожно шагнула вперед. – Если хотите, можете взять меня. Клянусь, я сделаю все что угодно.

– Это правда, – подал голос Вадим. – Она тебя не разочарует.

– Заткнись, я сказал! – Натан мерил Нику безумным взглядом. – Ближе не подходи. Кто еще в подсобке кроме тебя?

– Никого. Мы были здесь вдвоем.

– Покажи ему себя, Ника, – Вадим жадно хватал ртом воздух.

– Хотите посмотреть на меня? – Ника, расстегнув молнию, распахнула кофту. – У меня красивая грудь, – она подняла футболку. – Видите? Хотите потрогать?

– К черту! – Блонский нервно вытер рукавом вспотевшее лицо.

– Скажите тогда, чего вы хотите. Я согласна на все, только отпустите Вадима.

– Похоже, эта дура влюблена в тебя, – прохрипел Блонский, обращаясь к Вадиму.

– Отпусти меня, и обещаю – она позволит тебе все, что ты хочешь.

– Ты слышала? – Натан снова повернулся к Нике. – Слышала, что он сказал?

– Вам не нравится моя грудь?

– При чем тут грудь?

– Может быть, тогда здесь? – Ника подняла к поясу юбку. – Я чистая и от меня хорошо пахнет.

– Вы что, здесь все спятили, что ли?!

– Вам не нравятся женщины?

– Нравятся, конечно.

– Тогда в чем проблема?

– Ты что, действительно готова сделать это?

– Да. Только отпустите Вадима.

– Да шло бы все! – Блонский швырнул Вадима на пол и отошел в сторону. – Все. Давай, теперь кричи, – сказал он Нике. – Уверен, кто-нибудь услышит и придет сюда.

Ника молчала. Натан попятился к двери, наблюдая, как Вадим поднимается на ноги.

– Давай, парень, возьми что-нибудь потяжелее и защищай свою девушку!

Вадим молчал. Он и Ника просто стояли и смотрели на Натана.

– Почему вы молчите?! – Натан всплеснул руками. – Делайте что-нибудь!

– Ты не сказал, чего ты хочешь.

– Чего я хочу? – Натан растерянно огляделся. – Чего я хочу? Чего я хочу… Я не знаю, чего я хочу!

– Может быть, это? – Вадим обнял Нику за плечи. – Посмотри. Она все еще молода. Видишь?

Блонский молчал.

– У тебя было много молодых девушек, которые позволяли тебе делать с ними все, что ты захочешь?

– Больше, чем ты думаешь.

– И тебе это нравилось?

– Смотря где.

– Может быть, смотря с кем?

– И это тоже.

– Ты женат?

– Был когда-то.

– Она тоже позволяла тебе все?

– И не только мне.

– Ты ненавидел ее за это или тебе это нравилось?

– Что она мне изменяет?

– Что она спит с другими мужчинами.

– Она умерла.

– Это сделал ты?

– Нет.

– А хотел?

– Возможно.

– Когда ты был с другими, ты представлял на их месте свою жену?

– Иногда.

– И ты был груб с ними.

– Да.

– Ты унижал их?

– Да.

– И тебе это нравилось?

– Да.

– Они не спрашивали тебя, почему ты это делаешь?

– Там, где я жил, они ни о чем не спрашивают.

– Почему?

– Потому что это дно человеческих пороков.

– Тебе нравилось жить там?

– Мне не нравилось жить здесь.

– Слишком сложно?

– Сложно было раньше.

– А сейчас?

– Я не знаю.

Блонский посмотрел на Нику. Она смотрела ему в глаза, лаская свои груди.

– Люди везде одинаковы, – сказал Вадим. – Меняется лишь обертка, начинка остается неизменной. Посмотри на мою девушку. Ты можешь сделать с ней все, что захочешь. Любая твоя мечта.

– У меня нет мечты.

– Тогда просто трахни ее.

Вадим подтолкнул Нику к Блонскому. Протянув руку, она осторожно коснулась его груди.

– Хочешь, я сделаю все сама?

– Нет.

– Можешь представить на ее месте свою жену, – сказал Вадим.

– Она не похожа на нее.

– Какая разница? Под юбкой они все одинаковы. Ника, покажи ему, что у тебя есть.

Она послушно подняла к поясу подол юбки.

– Разве сейчас она не похожа на твою жену? – спросил Вадим Блонского. – На всех женщин, что окружали тебя здесь?

– Здесь? – Натан осторожно протянул руку, прикоснулся к Нике.

– На дне нет обертки, – сказал Вадим, – только начинка. Здесь же ты можешь видеть глянец. Разверни его – и поймешь, что под ним то же самое.

Он велел Нике раздеться. Блонский не двигался – просто стоял и смотрел на готовую отдаться ему женщину. «Здесь действительно все сложно, – думал он. – Глянец, развернуть который удастся не каждому. И стоит ли? Может быть, проще есть и не думать о том, что ты ешь, восхищаясь пестрой оберткой?» Глаза Ники напомнили ему глаза его жены, когда она обвиняла его в излишней ревности. Этот взгляд – здесь он был присущ каждому. Он был частью того глянца, той обертки. К черту! Натан схватил Нику за плечи и притянул к себе. Он знает, какова на вкус начинка. Теперь никакой глянец не сможет скрыть от него ее истинную суть. Нет никакого дна, есть лишь места, где нет глянца и пестрых оберток.

Забыв, что нужно дышать, Вадим завороженно смотрел на Нику. Разве теперь он не такой же, как Дерек Стэплтон? Разве он не знает о том, что нужно людям в этом мире?

– Может быть, теперь сходим куда-нибудь втроем выпить? – предложил Блонскому Вадим, когда Ника начала одеваться.

– Только начинка – и никакой обертки, – предупредил Натан.

Они выбрали один из самых дешевых и грязных баров, где Вадим рассказал им о Дереке, о клубе, который тот создал. Эта история была похожа на ту, что рассказала Натану сестра. Те же имена, те же события.

– Это стоит того, чтобы задержаться, – прошептал ему на ухо знакомый голос.

Голос демона, который заставил Натана вернуться в этот город, и теперь искал причину, чтобы убедить его остаться здесь. Достойную причину. Вадим, Ника, Борис… Нет, все это не то. Анжела – вот что было слабостью Натана Блонского. А слабостью Анжелы был Дерек Стэплтон. И Дерека знал Вадим… Вот о чем говорил демон своей марионетке.

* * *

Анжела Блонская. Она вспоминала Натана, думая о том, что теперь у нее нет больше брата. Более того, теперь она знала, что где-то рядом ходит тот, кого она ненавидит всем сердцем. Она была озлоблена, и ей хотелось отомстить. Своеобразная ревность, заставившая ее взять телефонную трубку и позвонить Андрею Макарову.

Прохор Донских узнал о том, что Натан Блонский вернулся в город, от Аллы Бреховой. Она просила его помочь найти этого человека. Ее дочь заканчивала практику, и нужно было думать о том, где ей начинать карьеру. Отдел Дмитрия Сотникова сулил неплохие перспективы, а Макар Юрьевич Юханов обещал помочь трудоустроить ее дочь. «Услуга за услугу», – так он сказал когда-то. Решив не отказываться от того, что само идет в руки, Алла позвонила Донских и попросила его посодействовать Андрею Макарову в поисках Натана Блонского.

Этот звонок прибавил Донских головной боли. Ангел был слишком настойчив, убеждая его рассказать Макарову подлинную историю случившегося в доме Мольбрантов. Он предупреждал, что все выйдет именно так. Но Донских не слушал. На кону стояло слишком многое: его карьера, его жизнь. Поздно было проклинать дружбу с Самюэлем Мольбрантом. Она давала ему деньги, давала влиятельных знакомых. Он пользовался этими дарами так же, как сговорчивыми женщинами, которых встречал в доме Мольбрантов. Что сделано, то сделано. Теперь нужно думать о том, что делать сейчас.

Все утро и весь день Прохор Донских ломал над этим голову. Сигареты и алкоголь лишь усилили его тревогу. Шепот, который он слышал в голове прежде, снова вернулся к нему. Ангел говорил ему, что он не одинок в своей беде. У этой истории были и другие лица. Леонид Ставропольцев, Дидье Мольбрант. Он не должен забывать о них. Они такие же участники этого действа, как и он сам. Нужно встретиться с ними и уже вместе прийти к какому-то решению относительно того, что делать дальше. Встретиться. Эта идея пришлась Донских по душе. Он ведь не видел их почти три года. Они ни разу не созвонились. Действительно, почему сейчас им не встретиться и не обсудить случившееся?

Ближе к вечеру Донских отыскал их телефонные номера. Их голоса все еще звучали знакомо, вопреки прошедшему времени. Они узнали друг друга с полуслова. Голос Прохора Донских был слишком официальным, чтобы задавать лишние вопросы. Только адрес места встречи. Донских на мгновение задумался. Действительно ли шепот в его голове прав? Неужели дом Мольбрантов? Его ангел настойчиво повторил об этом. Сейчас этот дом – единственное безопасное место. Ангел знал это, как никто другой. Закон был где-то рядом. Ангел чувствовал его запах, знал, что он снова вернется за ним. Наберется сил и снова придет. Где ему, ангелу, спрятаться, как не в доме Мольбрантов, в котором он уже однажды сумел укрыться. Кого, как не заточенное в нем существо, просить о помощи? Донских сдался, решив, что это место как нельзя лучше возродит в них воспоминания об истории, которую они забыли, но которая не забыла о них.

Он приехал чуть раньше оговоренного времени. Дождался Мольбранта и Ставропольцева, попросил их оставить машины подальше от ворот дома. Вечно недовольный старик вручил ему ключи и, бормоча себе что-то под нос, ушел в сторожку.

Донских первым вошел в дом. Со времени его последнего визита здесь что-то изменилось. Ему говорил об этом шепот в голове. Ему говорил об этом его ангел. Этот дом больше не был одинок. Он стал сильнее, вобрав в себя силу тех, кто приходил сюда. Даже не дом, а узник, заточенный в нем. Теперь ангел Прохора Донских видел это. Эта сила смотрела на него десятком безучастных глаз. Ангелы и демоны. Они собрались здесь, оставив бывших хозяев, утратив вместе с людьми, которым позволили уйти, свою определенность, став частью этого дома, частью того, кто был обречен на заточение в нем. Когда-то они все пришли сюда по собственной воле, следуя за Ульяной Флегоновой, Инной Васильевой, Назаром Савиным. Пришли и остались здесь. И на это тоже была их воля. Они стали частью той силы, которой обладал в этом мире тот, кто был заключен в доме Мольбрантов.

Узник. Его приговор стал его величием. Ангел, потерявший свою природу, павший так низко, что его действа сочли за происки демонов. Теперь он был никем. Теперь он был свободен в выборе своих деяний. Его сила преумножила свое могущество, оказавшись запертой в узком пространстве этого дома. Он не мог выйти отсюда, но приходить могли к нему. Приходить и приводить с собой тех, кто мог понять и оценить силу, заключенную в этом доме. Могущество, которым неосознанно наделили палачи свою жертву. Теперь ему не нужен был закон. Он сам мог писать здесь свои законы.

Прохор Донских услышал слабый шепот, умоляющий закрыть дверь. Его ангел снова испытывал страх. Запах смерти. Он вернулся к нему. Закон был близко. Ангел знал это. Закон шел за ним по пятам. На мгновение ангел усомнился, что стены этого дома смогут уберечь его от возмездия на этот раз. Грифон найдет способы, чтобы добраться до него. Никто и ничто не остановит его. Никогда. Уже знакомое теплое дыхание коснулось ангела, прогоняя страхи. Сила. Сила, которой узник был готов поделиться с ним.

– Пусть дверь остается открытой, – услышал ангел его голос. Врывавшийся с улицы ветер пах кровью. – Он идет не за тобой, – успокоил ангела узник. – Не только за тобой.

Ангел вглядывался в дверной проем. Теперь он мог слышать приближающиеся шаги. Разве мог он забыть эту поступь? Закон приближался к нему. Но эти шаги не были одиноки. К ним добавлялись еще одни – более изящные и легкие. Ангел не знал, кому они принадлежат. Он мог лишь пытаться разглядеть этот хрупкий силуэт, терявшийся на фоне мощного торса Грифона.

– Я знаю, что он не один, – услышал ангел голос узника.

Грифон приблизился к дому и остановился возле открытой двери. Боясь встречаться с ним взглядом, ангел смотрел на существо, которое страж Аида привел с собой. Золотистая кожа, лишенные сосков груди, тонкие ноги и брызжущие ядом когти. В существе таилась сила, способная соперничать даже с силой Грифона.

– Это Гарпия, – сказал ангелу узник. Следующие его слова предназначались уже этому существу: – Я ждал тебя.

– Ты знаешь, зачем я здесь? – гортанным голосом спросила Гарпия.

– Ты здесь, потому что этого захотел я.

– Ты? – Гарпия шагнула вперед. Дверной проем остался за ее спиной. Следом за ней вошел Грифон. – Разве ты мог желать смерти?

– Так же, как желала ее ты.

– Что ты знаешь обо мне?

– Мне достаточно того, что я знаю о себе, – дыхание узника окутало тело Гарпии. Огонь, с которым она не могла бороться, проникая в тело, выжигал ее изнутри. – Ты близка к тому, чтобы твое желание сбылось.

– Как?! – Гарпия пыталась освободиться от этого всепроникающего дыхания. – Как ты делаешь это?!

– Ты слишком долго разговаривала с песком.

– Я отомщу ему!

– Он всего лишь слуга. Если ты хочешь мстить, то мсти его хозяину.

– Кто он? – жар поднялся к горлу Гарпии, искажая слова.

– Он тот, кто сделал меня таким.

– Он дал тебе силу.

– Он забрал у меня крылья.

– Я отомщу ему!

– Я знаю. Что может быть слаще мести?

– Ничего.

– Тогда я отпускаю тебя! – Дыхание узника вырвалось изо рта Гарпии, окутав воззрившихся на нее ангелов и демонов. – Иди же! Ты и так слишком долго ждала. Мы оба ждали.

Окружившие ее существа расступились, позволяя покинуть дом. Грифон остался один.

– Ты мне не нужен, – сказал страж узнику. – Мне нужен только он, – его когти протянулись к ангелу Паскаля Донских. – Закон един для всех!

– Здесь нет закона. Это место не принадлежит твоему миру.

– Как же тогда нам быть?

– Ты можешь просто уйти.

– Нет, не могу.

– Тогда ты можешь умереть здесь.

– Да будет так! – Грифон метнулся к ангелу, за которым пришел, но дыхание узника лишило его сил.

– Считай это моим подарком, – слова узника предназначались ангелу Прохора Донских. – Теперь ты можешь сражаться за свою жизнь на равных.

Другие демоны и ангелы расступились, оставляя двух существ наедине. Ворвавшийся с улицы сквозняк захлопнул открытые двери. Пара желтых листьев, которые ветер принес с собой, взметнулась к потолку.

Трое мужчин прошли в гостиную и, не ведая о том, что происходит рядом с ними, начали разговор, ради которого собрались в этом доме.