Читать книгу Демон. Книга вторая - Виталий Вавикин - Страница 7

Дом Мольбрантов. Комната на втором этаже. Запах горящих свечей. Тени, ползущие по стенам, рожденные дрожащим пламенем. Ульяна и Габриэла. Узник и демон Габриэлы. Четыре персонажа, слившиеся в две пары и разделенные тонкой гранью реальности, которую они никогда не смогут перейти. Полоски ткани фиксируют ноги и руки Ульяны Флегоновой. Она обнажена. Ее одежда сложена возле кровати. Габриэла неспешно зажигает свечи. Вкладывает сначала в одну руку Ульяны, затем в другую.

– Если ты уронишь их, то сгоришь заживо, – предупреждает она. – Я не стану тебя отвязывать. Просто отойду в сторону и буду слушать, как ты кричишь, вдыхая запах своей горящей кожи.

Капли расплавленного воска скатываются, обжигая Ульяне пальцы. Габриэла подходит к ее ногам. В руках Габриэлы еще две свечи. Кожа на ступнях более чувствительна. Горячий воск обжигает ее. Свечи дрожат, разбрызгивая свою плоть на пальцы ног, между которых они зажаты. Габриэла гладит живот Ульяны. Чувствует, как он напрягается, когда очередная порция расплавленного воска скатывается на пальцы. Его становится все больше. Огонь – он пожирает воск, медленно приближаясь к раскрасневшейся коже. Подсвечник. Габриэла поднимает его с пола – сплетение стальных нитей, увенчанных пятью свечами. Он похож на засохшее дерево с тонкой петлей у основания вместо подставки. Бесполезная конструкция, позволяющая расплавленному воску, стекающему вдоль тела свечей, капать прямо на пол. Ульяна вздрагивает. Холодная сталь касается кожи ее живота. Скопившийся воск, над которым дрожат языки пламени, тонкими струйками начинает стекать на кожу.

– Ты знаешь, что будет, если ты уронишь их, – снова предупреждает Габриэла, начиная ласкать грудь Ульяны, нежно, едва касаясь кожи. – Боль и наслаждение, – шепчет Габриэла, наблюдая, как воск покрывает пальцы на ногах Ульяны. – Ты должна быть покорной. Прими свою боль, а не борись с ней. Позволь боли показать тебе свою обратную сторону. Не сопротивляйся.

– Я покорна.

– Ты знаешь, что будет, когда свеча догорит? – Габриэла касается ее сосков открытой ладонью, лаская набухшую плоть. – Твоя кожа. Какое-то время огонь будет гореть на ней.

– Я готова к этому.

Ульяна смотрит на свои ноги. Жар от обожженных пальцев медленно растекается по всему телу, смешиваясь с немотой.

– У тебя не будет права вздрогнуть. – Воск покрывает живот, рождая красные пятна. – Ты веришь в то, что я не стану отвязывать тебя, если от упавших свечей загорится кровать?

– Да.

– У тебя не будет возможности закричать.

Габриэла поднимает с пола еще одну свечу. Неспешно проносит ее над грудью Ульяны, позволяя воску капать на затвердевшие соски.

– Открой рот.

Струйки воска обжигают губы. Пламя колышется от неровного дыхания. Тело Ульяны начинает дрожать. Она пытается сдержать дрожь, запихнуть как можно глубже в себя, удержать подсвечник на своем животе. Но свечи прогорают.

Демон. Стоя в стороне, он молча наблюдал за происходящим. Сейчас мужчина с кнутом не нужен был Габриэле, а демону не нужна была эта женщина. Его интересовал узник, так же, как узника интересовал демон. Два давних врага, объединенных одним незаконченным действом.

– Ты изменился. – Демон смотрел на узника, вспоминая их давнее противостояние. – Кто же ты теперь?

– Просто узник.

– Просто узник? – демон воззрился на трепещущее тело Ульяны. – Зачем ты искал меня, ангел?

– Не ангел. Нет. Уже нет. – Узник повернулся к нему спиной, показывая обрубки оторванных крыльев.

– Ты был слишком жесток.

– Не больше, чем ты.

– Я демон! Я помню всех, кого ты отправил в небытие.

– Среди них были ангелы.

– Ты перешел черту.

– Нет никакой черты. Только время.

– Время… – демон с неприязнью прожевал это слово.

– Оно и тебя подводит к грани. Признайся, ты ведь уже не тот демон, каким был, когда мы встретились.

– Я не оступлюсь.

– Ты даже не заметишь, как грань сама поменяет свое местоположение и ты окажешься по другую сторону.

– Ты хочешь сказать, мое время прошло?

– Наше время, демон. – Узник шагнул вперед, протягивая к нему руку. – Мы всегда были вместе. Две противоположности одной сути. – Его пальцы коснулись шершавой щеки демона. – Когда ты последний раз был наедине с собой? Когда последний раз размышлял о совершенных действах? Скажи, не я ли питал тебя силой? Не я ли придавал природе твоего рождения смысл?

– Я не знаю.

– Я знаю. У меня было время, чтобы подумать. Подумать за нас двоих. Здесь, в этих стенах, в своей темнице. Я скучал по тебе.

– Я не понимаю.

– Понимаешь. Ты просто боишься этого. Мы оба боялись, но мы одно целое. Черта, о которой ты говорил, – она всегда была рядом с нами. Она разделяла нас. Скажи, разве тебе никогда не хотелось перешагнуть через нее?

– Иногда.

– И что ты видел за той чертой?

– Ангела.

– Но ты боялся.

– Я демон.

– Да. Но теперь я не ангел. – Узник подошел ближе. – Я больше не боюсь перешагнуть черту. Теперь для меня ее просто нет.

– Она все еще есть для меня.

– И что ты сделаешь?

– Мне нужно время.

– Времени осталось совсем немного, демон.

– Время не может кончиться. Оно бесконечно.

– Но не для нас. Эта дорога не может ждать вечно.

– Боюсь, что эта дорога будет недолгой.

– Ее может вообще не быть. Прислушайся! Закон. Он уже идет сюда.

– Он идет за тобой?

– Он может идти за нами, демон.

– Я не оставлю тебя.

– Тогда тебе придется перешагнуть черту.

– Чтобы стать с тобой одним целым?

– Нет. Целым мы могли стать раньше. Теперь мы можем лишь дополнять друг друга.

– Мой ангел!

– Уже нет, демон. Уже нет.

* * *

– Мне кажется, мы здесь не одни, – Дидье Мольбрант посмотрел на Прохора Донских.

– Я ничего не слышу, – пожал тот плечами.

– Наверху.

– Думаешь, там кто-то есть?

– Думаю, да.

– Мне тоже показалось, что я слышал чей-то голос, – сказал Леонид Ставропольцев.

Его взгляд скользнул по лестнице. Он так часто видел этот дом в своих снах, что он давно стал ему родным. Талантливый сценарист не мог позволить себе упускать детали. Даже потертости ковровой дорожки, изгибающейся по ступеням лестницы, воссоздавались в его снах.

– Нужно посмотреть, – сказал он, глядя на Мольбранта. – Ты не против, если я поднимусь?

– Можешь не спрашивать у меня разрешения. У этого дома нет хозяев. – Мольбрант поднялся на ноги. – Пойдем. Мне тоже интересно посмотреть.

Он спросил Прохора Донских, пойдет ли тот с ними. Втроем они поднялись по лестнице.

– Куда теперь? – спросил Донских Ставропольцева.

– Я не знаю.

– Ты же слышал голоса.

– Мне могло показаться.

– Думаю, нам направо, – сказал Мольбрант.

– Почему направо?

– Там моя комната, – он улыбнулся, вспоминая Ульяну Флегонову.

– Слышите? – оживился Ставропольцев.

Донских жестом попросил его замолчать. Доносившиеся звуки напоминали сдавленные стоны, глухие, словно рот человека был заткнут кляпом. Мольбрант первым подошел к двери. Повернул ручку и заглянул внутрь. Ставропольцев снова вспомнил свои сны: картины излишеств и порока.

– Какого черта? – прошептал Донских. Мольбрант покачал головой, останавливая его от того, чтобы войти.

– Что там? – Ставропольцев нетерпеливо пытался заглянуть в комнату.

Сначала он увидел свечи. Много свечей. Запах воска врезался ему в ноздри. Затем его глаза нащупали в полумраке обнаженную девушку. Ее руки и ноги были привязаны к спинкам кровати. На открытых ладонях догорали фитили свечей. Купаясь в расплавленном воске, они лизали ее кожу. Другая пара свечей, зажатая между пальцев ног, прогорела, оставив на коже водянистые пузыри и темно-красные пятна.

Ставропольцев судорожно сглотнул скопившуюся во рту слюну. Разве это не было сном? Он посмотрел на покрытый застывшим воском живот привязанной девушки. Затем еще ниже. Происходящее в комнате открывалось ему частями: сначала свечи, затем привязанная девушка, ее лицо, живот, промежность, руки другой женщины, лица которой он не видел, и снова кровать, привязанная девушка, обжигавший ее тело воск, промежность и пальцы, которые ласкают ее, заставляя девушку извиваться на кровати, боясь уронить свечи, отчего кажется, что ее костный скелет извивается внутри мышц, мяса и кожи.

– Она что, кончает?! – презрительно скривился Донских.

– Похоже, да, – Ставропольцев не моргая следил за происходящим.

– Сука чокнутая! – Донских снова хотел войти в комнату, но Мольбрант остановил его.

– Дай ей пару минут.

– Ей? Ты что, ее знаешь?

– Это Ульяна Флегонова.

– А вторая?

Мольбрант промолчал. Он дождался момента, когда представление будет окончено, и только после этого вошел в комнату.

– Надеюсь, что вам понравилось, – сказала Габриэла, поворачиваясь к нему лицом. Ее взгляд скользнул по Ставропольцеву и Донских. – Это твои друзья? – спросила она Ульяну.

– Только один, – Ульяна посмотрела на Мольбранта и улыбнулась. – Я видела тебя.

– Я знаю.

– Ты должна была сказать, что мы будем не одни. – Габриэла неспешно задувала свечи, убирая их в сумку.

– Она не знала. – Мольбрант отошел в сторону, пропуская в комнату Прохора Донских. – Мы были внизу и услышали ваши голоса.

– Что вы делали здесь? – Ульяна осторожно отдирала от кожи застывший воск.

– Хотел бы я спросить вас о том же? – Донских вышел вперед. – Что вообще все это значит?

– Скажи своему другу, чтобы успокоился, – бросила Габриэла Мольбранту.

– Ты ее знаешь?

– Это Габриэла, – сказал ему Мольбрант.

– А дальше? Мне ни о чем не говорит это имя.

– Я знаю совсем немного.

– Можешь сказать ему. – Габриэла закончила собирать свечи.

– Это ни к чему.

– Нам, наверное, лучше выйти. – Ставропольцев опустил глаза, смущенный наготой Ульяны.

– Сомневаюсь, что кого-то здесь смущает твое присутствие, – сказал Донских.

– Мне не нравятся твои друзья, Мольбрант. – Ульяна поднялась на ноги и начала одеваться. В повисшей тишине ощущалась неловкость.

Габриэла накинула на плечи плащ и подошла к Мольбранту.

– Ты все так же сдержан? – Она коснулась рукой его бедра.

– Вы что, любовники? – нахмурился Донских.

– Нет. – Габриэла подняла на него глаза. – Просто когда-то давно я сделала его мужчиной.

– Очень романтично, – скривился Донских.

– Пообещай, что мой дед ничего не узнает об этом, – попросила Ульяна Мольбранта.

– Я постараюсь.

– Твой дед? – Донских нахмурился. – Это тот старик, что открывал нам ворота? Вот оно что!

– И что?

– Послушайте! – Ставропольцев тронул Донских за плечо. – По-моему, мы пришли сюда поговорить. А это… – Он посмотрел на Габриэлу, на Ульяну, на кровать. – Это совершенно не наше дело.

– Откуда ты знаешь? – Габриэла подошла к нему, касаясь рукой его щеки. – Ты ведь уже не сможешь забыть этого. Так? По крайней мере, твое тело не сможет забыть. – Она повернулась к Донских. – Ты ведь тоже не сможешь. Верно?

– Идиотизм какой-то!

– Просто дай им уйти, – посоветовал ему Мольбрант. – Сейчас у нас есть дела поважнее, чем тратить на них свое время.

* * *

Поверженный ангелом Прохора Донских Грифон поднялся с колен. Окружившие его ангелы и демоны сжали образованный ими круг. Грифон поднял голову, игнорируя их близость. Его взгляд был устремлен к узнику. Он стоял на последних ступенях уходившей вверх лестницы, и только лишь его исполненный безразличия взгляд сдерживал ангелов и демонов от того, чтобы разорвать Грифона так же, как он когда-то разрывал их сородичей.

– Почему ты не убьешь меня? – громыхнул Грифон, устав от ожидания.

– Закон уже на коленях.

– Я и есть закон.

– Ты всего лишь слуга. Мне не нужна твоя жизнь.

– Закон во мне.

– Но вложен он туда другими руками.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Лишь то, что я не хочу убивать тебя.

– Чего тогда ты хочешь?

– Помощи.

– У закона?

– У тебя.

– Тогда говори.

– Ты должен вернуться в Аид.

– Что еще?

– Не один, – узник посмотрел на стоящего рядом с ним демона Габриэлы. – Ты должен взять его с собой.

– Ему нет места в Аиде.

– Это уже не тебе решать, Грифон.

Оторванные крылья узника вздрогнули. Алые капли крови упали из открывшихся ран к его ногам.

– Прости, что снова обрекаю нас на разлуку, демон.

– Ты должен был сказать мне.

– Не было времени. Мы слишком долго искали друг друга.

– Наша дорога оказалась очень короткой.

– Нет, демон. Никаких интриг. Только ты и я.

– Почему же тогда ты снова разлучаешь нас?

– Ты должен верить мне.

– Я буду верить себе.

– Тогда верь в нас.

– Я постараюсь.

– Постарайся, демон. Твой путь будет неблизким.

– Что я должен сделать?

– Отыщи Люция. Однажды он помог мне. Умоляй его сделать это снова. Сделать ради нас. Его звезда, демон. Сейчас она нужна нам как никогда.

– Что я должен сказать ему?

– Все как есть. Расскажи ему о нас. Расскажи ему обо мне.

– Боюсь, я знаю слишком мало.

– Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. – Обрубки крыльев узника снова вздрогнули. – Теперь ты должен идти, демон. – Его взгляд устремился к Грифону. – Если с ним что-то случится, то клянусь, я отыщу способ выбраться из этого дома и найду тебя, где бы ты ни был.

– Буду рад встретиться с тобой вне этих стен.

Окружившие Грифона существа расступились, позволяя ему уйти.

– Тебе тоже предстоит кое-что сделать, – сказал узник ангелу Прохора Донских.