Читать книгу За гранью возможного - Виталий Владимирович Эрбес - Страница 7

Мой дед Егор Фадеевич был уникальный человек. Всегда спокойный, малоразговорчивый, думающий, верующий. В церковь либо в молитвенные дома не ходил никогда. Была у него старая, маленькая книга – библия с мелким готическим шрифтом, которую он временами вечером читал нараспев.

Часто к деду приходили жители поселка или приезжали с областных центров, просили вылечить от различных заболеваний. Почему-то просили его всегда три раза. Первый и второй раз он, как правило, отказывал.

Помню несколько случаев излечения людей. Однажды, когда мы с ребятами играли во дворе, к нам подъехали казахи на лошадях, трое мужчин и женщина. Они спросили, где тут живет лекарь Егор Фадеевич. Я позвал деда. Приезжие некоторое время разговаривали с ним, но он отказался лечить, всадники уехали. Через несколько дней приехали на лошадях двое казахов, они принялись уговаривать деда, рассказывали, что заболевший – известный казахский писатель, принадлежит к знатному роду, у него серьезная болезнь, рожа головы, и что врачи центра «Георгиевка» выписали его из больницы как безнадежного. Дед вновь им отказал. Недалеко от нашего дома скученно стояли около пятнадцати баранов, которых всадники предлагали деду за лечение, но дед в лечении отказал и баранов не взял.

В третий раз казахи вновь приехали с женщиной – я запомнил, потому что они всех пацанов угощали «еремщиком», сушеным козьим сыром оранжевого цвета. В этот раз дед дал согласие. Денег за лечение он никогда не брал. Через неделю приехали эти же люди, и все пацаны бежали и кричали: «Человек без головы! Человек без головы!» Всадник, ехавший верхом на лошади, на уздечной связке с седлом впереди идущей лошади, действительно был как будто без головы. Несмотря на теплую летнюю погоду, он был одет сверху в пиджак, а там, где должна быть голова, торчала какая-то тряпка, наподобие платка. Как я потом узнал, это у него так распухла голова, что ширина головы почти равнялась ширине плеч, поэтому впечатление было жутковатое, неестественное.

Рядом с нашим домом находился сарай, построенный из плетня (ивы-тальника), где хранилось сено для коровы. Там дед поставил самодельный низкий столик, рядом постелил сено вместо постели, где и положил больного. Дверь сарая закрыл на навесной замок, а нас строго-настрого предупредил: «К сараю не подходить, заболевание заразное. Кто не послушается, получит ремня». Но разве возможно сдержать детское любопытство? Очень интересно было посмотреть на «чудо-юдо» без головы.

Спрятавшись от деда, мы через щелки и дырки в плетне время от времени наблюдали за больным. Я видел, как дед заходил в сарай, приносил больному бульон без мяса, больше ничем его не кормил. Чашку ставил на стол и уходил. Один раз также видел сам процесс лечения. Утром, на восходе солнца, дед водил в районе лица больного меловой пластинкой для кройки и шитья, вычерчивая определенные круги и линии, не касаясь тела, примерно на расстоянии одного-двух сантиметров. При этом читал что-то из своей маленькой библии.

Сейчас я осознаю, что мелом он выводил силуэты лица, каким оно должно быть, то есть контур черепа. По окончании процедуры покрывал голову больного черной материей. Каждое утро и вечер на восходе и заходе солнца дед заставлял больного умываться чистой холодной водой, которую сам приносил из горного источника. На восходе и закате самая чистая и сильная энергия.

Через три дня опухоль спала, на лице остались лишь светлые широкие растяжки, как у женщин на животе после беременности. Кожа обвисла, глаза открылись наполовину. На четвертый день больного забрали домой, он уже почти поправился. Когда больной самостоятельно сел на коня, я рассмотрел его лицо, размеры как у обычного человека. Все были удивлены результатом столь быстрого лечения, благодарили деда, плакали.

Другой случай. Одна женщина привела свою корову, под кожей у нее имелись сплошь шишковидные образования, из маленьких отверстий которых небольшими потеками по шкуре сочился гной. Изможденная корова шаталась, совершенно обессиленная, худая. Переговорив с женщиной, дед зашел домой и вышел с полным стаканом холодной воды. Подойдя к корове со стороны хвоста, одной рукой натянул хвост, другой плеснул воду из стакана по всему хребту. Минут через пять-шесть корова захрипела, глаза ее налились кровью, выпучились, и она упала на бок, стала судорожно дергать ногами. Хозяйка коровы, видя это, плакала и кричала, что ее кормилица умирает. Однако через короткое время из-под кожи стали буквально «выстреливать» крупные толстые черви бело-желтого цвета – личинки овода. Дед подвернул передние и задние ноги коровы под туловище и перевернул ее на живот. Личинки стали выстреливать с обоих боков. У этой коровы была смертельная доза личинок.

Когда личинки вылетали, дед попросил нас с братом собрать их всех в трехлитровую банку. Мы так и сделали, а тех, что не поместились в банку, давили прямо на земле. Дед закрыл банку железной крышкой, завернул в черную тряпку и закопал подальше от дома.

Через пятнадцать-двадцать минут корова стала дышать ровно, без хрипов, судорожные подергивания ног прекратились, и корова пыталась встать на ноги. Дед помог ей встать на ноги, потом принес ведро воды, которую корова полностью выпила, не останавливаясь. Дед запретил хозяйке коровы обмывать ее от гноя и выступившей из ранок крови.

Когда я вспоминаю этот случай, которому нет никакого научного, физико-биологического объяснения, меня постоянно преследует мысль: как и с чего ради эти личинки-паразиты, имея толщину своего тела в десятки раз превышающую крошечные отверстия в толстой шкуре коровы, через которые могли только сочиться кровь и гной, вдруг стали «выстреливать» на значительное расстояние, до метра, причем почти все одновременно, подобно фейерверку, к тому же мелкие, совсем недозревшие личинки тоже вылетали из-под кожи коровы, – удивительно.

Можно, конечно, придумать различного рода объяснения данному факту. Например, мышечные спазмы от холодной воды и т. п. Но все равно это не объясняет сути явления. В подобных случаях личинки удаляются оперативным путем, производится крестообразный разрез кожи в месте отверстия, и каждую личинку вытаскивают пинцетом, но таким методом можно удалять личинки овода, когда их немного. А в данном случае при использовании этого метода корова неминуемо бы погибла, – ведь личинками было поражено все ее тело.

Третий случай. В 300 метрах от нашего дома был расположен детский сад. По какому-то стечению обстоятельств я находился недалеко от него. В это время младшую группу детей вывели погулять. Неожиданно я увидел лошадь, которая неслась галопом прямо на группу детей с воспитателем. Все застыли в испуге. Вдруг откуда ни возьмись появился мой дед. Он выбежал и встал между группой детей и лошадью, которая почти вплотную приблизилась к нему. Дед стоял, подняв правую руку в направлении головы лошади, и сосредоточенно смотрел на нее. Лошадь резко остановилась, встала на дыбы и упала замертво. Отойдя от оцепенения, мы с пацанами хотели подойти, но дед нас не подпустил, сказал, что лошадь бешеная и заразная. Я видел прикушенный кровоточащий язык и пену изо рта лошади. Потом приехала бригада медиков, мертвую лошадь погрузили в телегу и увезли, сожгли за территорией рудника. Место, где лошадь лежала, чем-то обработали, облили соляркой и подожгли.

Четвертый случай. Пришла, сильно хромая на одну ногу, полная женщина, нога была перевязана лоскутом материи (бинтов не было, дефицит). Дед с ней переговорил, завел в сарай, посадил на скамейку. Потом достал из подвала серого цвета пупыристую жабу и разрубил ее пополам. Одну половину жабы приложил отрубленной стороной к круглой ране на внутренней части голени правой ноги, размером примерно пять на пять сантиметров. Как я впоследствии узнал, это была «сибирская язва». Края раны были цветом от малинового до темно-бордового, синеватого. Перевязал все это оторванным лоскутом чистой простыни.

Через три дня женщина вновь пришла. Когда дед снял повязку и жабу, я увидел, что рана посветлела и изменилась значительно, а снятая половина жабы со стороны среза стала белой, как будто сваренная. Дед повторил процедуру, приложив вторую половину жабы, и дал в бутылке напиток из трав.

Двух раз хватило, чтобы вылечить эту язву. Жаба выделяет холод, и жар язвы исчезает, микроб язвы погибает.

Пятый случай. Вечером на заходе солнца женщина и мужчина принесли грудного ребенка, который невероятно сильно кричал, не останавливаясь. Мне казалось, что это не он кричит, настолько сильный был крик, и он действовал угнетающе на всех окружающих, которые так же, как и я, вышли посмотреть, что случилось.

Дед сказал, что есть такое заболевание, по-народному называется «бьёт младенческий», неизлечимое с точки зрения официальной медицины. Когда дед развернул одеяло, я увидел истощенного младенца: кожа и кости, скелет, обтянутый серой сморщенной кожей. Было удивительно, как такая кроха может иметь такую силу голоса.

Дед взял младенца на левую руку, головкой на ладонь, подошел к окну, немного подождал, когда гребень солнца начнет заходить, прочитал молитву и три раза своим языком на лбу ребенка сделал крест.

Утром следующего дня на восходе солнца женщина принесла ребенка, который уже кричал вдвое меньше. На третий день ребенок не кричал.

Шестой случай. Бельмо на глазу дед выводил следующим образом: брал сырую, свежую кожу животного, вырезал из нее узкую полоску, прокалывал мочку уха животного или человека, у которого имелось бельмо, со стороны больного глаза. Полоску кожи вставлял в ухо, скрепляя ее кольцом, получалось типа серьги из кожи. Постепенно через это кольцо, продетое в ухо, выходил гной, вязкая жидкость, и глаз полностью восстанавливался, бельмо исчезало.

Потом, когда я переехал жить в Алма-Ату к сестрам, которые учились в медицинском и в строительном институтах, моя мать Екатерина Георгиевна позвонила, сообщив, что дедушка просит нас приехать в рудник Октябрьский (Казахстан), где проживали в это время родители и дед, так как через полторы недели он умрет. С матерью по телефону говорила старшая сестра Роза, студентка 4 курса медицинского института. Она сказала матери, что нельзя предугадать свою смерть за полторы недели. Так, мы не поверили и не выехали вовремя.

Через полторы недели дед умер. За день до смерти дед сказал моему отцу: «Володя, ты завтра на работу не ходи, я в два часа дня умру». На это отец возразил: «Егор Фадеевич, вы же ходите, кушаете, ничего у вас не болит». Но дед настоял на своем, и отец не пошел на работу. В два часа дня дед спокойно умер.

Нам сообщили о словах деда за день до его смерти, и мы, пока доехали поездом, опоздали.

Анализируя сейчас целительские способности деда, я понял, что в данном случае дед был верующим, и молитва встряхивала его психологическую и жизненную энергию, т.е. он получал сильный всплеск этой энергии в момент лечения. В любом случае этому способствовала его вера. А техника лечения – это опыт и мудрость поколений. Очень простые по своей сути, но естественны и действенны. Не зря говорят: ученый бьется годами над решением проблемы, вникает в такую глубину, а открытие лежало рядом и решение-то было простым и доступным.

Лечение огнем (12 березовых лучин)

Дед, кроме указанных приемов лечения, лечил различные заболевания огнем. Для этой процедуры он нарезал по 12 березовых лучин длиной 25—30 см, сечением примерно 4 на 5 мм. 12 штук связывал в связку и закладывал под балку в сарае на 3—4 месяца в летнее время.

Лечение проводил следующим образом: зажженной лучиной в течение примерно 5 мин водил по контуру тела на расстоянии 10—15 см от тела, сначала вдоль левого бока, начиная от центра черепа, потом так же вдоль правого. Потом вокруг места заболевания еще 5 мин производил вращательные движения против часовой стрелки.

С его слов, энергетический ресурс и энергия жизни выходят из тела по часовой стрелке, и чтобы остановить этот процесс, он огнем закручивал энергию в обратную сторону, Трех процедур с промежутком в три дня было достаточно, и больной постепенно поправлялся. Болезнь уходила. При всех заболеваниях и методах лечения дед использовал молитвы из маленькой старинной библии с готическим шрифтом.