Читать книгу (не) Целуй меня! - Влада Багрянцева - Страница 7

Начинал я, как и все, с обычного классического лука, тренировался с утяжелителями на запястьях для больших нагрузок, и потому бросок камнем в голову в моем исполнении был метким для меня и травматичным для мистера Михельсона, с которого пришлось снять очки, потому что они испачкались в крови. Не то чтобы он сильно пострадал, но камень рассек лоб и наш проректор, волонтер и вегетарианец сейчас похож на умирающего от страшных ран.

– Это что, кровь?! – он поднимает руки вверх и судорожно сглатывает. – Это кровь?

– Она у всех нас внутри, было бы подозрительно, если бы у вас было что-то другое, – говорю, подхватывая его под руку и буксируя в сторону костра, откуда к нам уже кто-то ломится. – Зачем вы прятались в кустах? Не заставляйте меня думать о вас плохо, мистер Михельсон.

– Я решил… Я… Я решил проверить, все ли у вас в порядке, сами ведь должны понимать – лес, а вы омеги, вдруг кто-то из альф станет за вами подглядывать?

– Поэтому вы решили делать все на опережение и подсмотреть первым?

– Да нет же, Йен, за кого ты меня принимаешь?

За извращенца – хочется сказать, но я только хмыкаю и ускоряю шаг, потому что впереди уже маячат альфы с явным желанием мне помочь. Кое-как успокоив всех и убедив, что с мистером Михельсоном все в порядке, я иду в автобус за аптечкой, которую мне выдает водитель – водители обычно не остаются с нами на ночевки, приезжают, чтобы забрать всех в положенное время, но этот, как мне рассказали, находится в процессе развода с мужем и был рад свалить из дома, хоть и всего на три дня. Судя по запаху пива в салоне он не жалеет об этом.

– Надеюсь, алкоголь у вас закончится раньше понедельника, – замечаю я, забирая аптечку, на что он отвечает:

– Вот мой муж такой же нудный. Поэтому мы с ним и расходимся.

– Рад за вашего мужа.

Трофейными бинтами я обматываю голову мистера Михельсона, перед этим конечно же промыв рану антисептиком и обработав ее. Михаэль молчит все то время, пока я на нем демонстрирую оказание первой помощи пострадавшему, но смотрит с укором.

– Мистеру Михельсону нужен покой и комфорт, – говорю. – Травма головы – это очень серьезно. Скотт, ты готов уступить ему свою палатку?

Томас моргает, как и всегда, до Джастина доходит раньше, чем до него:

– Эй! При чем тут наша палатка?

– Она с самого края, с одной стороны закрыта от ветра автобусом, с другой орешником. Никто не будет беспокоить мистера Михельсона. К тому же она единственная такая навороченная, просторная и с сеткой для проветривания.

– Мы можем переставить ее, – говорит Томас, не зная еще, что если я решил, что секса у него сегодня не будет – то его не будет, даже если ангелы спустятся с неба с заявлением, что он избранный. – Поменяем местами с палаткой мистера Михельсона.

– Скотт, тебе что, жалко на одну ночь пожертвовать своим комфортом ради собственного руководителя? Посмотри на него, он на ногах не стоит! – говорю, и Джастин возмущенно трясёт патлами:

– Так ты сам его подбил!

– Это случайность. Конечно, если Томас отказывается, то я готов…

– Я не отказываюсь, – произносит Томас, как и ожидалось. – Только Джастин тоже спит в этой палатке.

– Он может идти к нам, – кивает чернявый омега. – У нас палатка трехместная.

Себастьян прыскает от смеха и толкает меня локтем, указывая незаметно на Джастина, который с каждой новой минутой краснее, чем в предыдущую. Кажется, что его вот-вот рванет, но он сдерживается, видимо, рассудив, что одну ночь в самом деле можно перетерпеть неудобства, чем до конца учебы прослыть мудаком. Сдернув с веревки белье, он исчезает в палатке и копошится там, наверное, переодеваясь для сна. Когда он наконец сваливает, я запихиваю туда Михаэля.

– Какая была необходимость в этом? – интересуется он, не без удовольствия опускаясь на огромный надувной матрас.

– Вы достойны самого лучшего, мистер Михельсон, – произношу я. – Вы пострадавшее лицо. Отдыхайте, я со всем справлюсь.

Я приношу ему ужин, а потом мы все быстро о нем забываем, потому что появляется упаковка зефира для костра и заранее приготовленные палочки. Пока омеги щебечут с альфами, которых еще вчера почти не знали, а сегодня уже смеются над их не самыми остроумными шутками, я запихиваюсь зефиром.

– Вкусно? – спрашиваю Себастьяна, но вижу кусок обуглившейся зефирины на его палочке и становится все ясно. – Точно, я забыл, что ты раньше это не делал. Смотри, надо, чтобы он чуть-чуть прижарился сверху, но оставался таким же объемным. Видишь, внутри мягкий? Черт, все пальцы теперь в нем.

Я сую их в рот, потом поднимаю глаза и вижу Томаса напротив. Его зефирку тоже уже не спасти, но он на нее и не смотрит, а смотрит почему-то не меня. Я поспешно вытаскиваю пальцы – господи, опять перед ним выгляжу, как детсадовец, осталось еще песок жрать начать и в носу ковыряться. Джастина нигде не видно. Видимо, обиделся на всех, на Томаса тоже. Конечно, никто не помешает им сегодня горячо помириться где-нибудь за сосной, но мне кажется, что этого не произойдет. Джастин из тех, что себя не на помойке нашел и с кем можно мириться сразу после ссоры. Он сам решает, когда эта ссора заканчивается… Сука! Да какого черта я вообще сижу и переживаю, поебутся они сегодня или нет? Ну какое мне до этого может быть дело?

– Вот так нормально? – спрашивает Себастьян, потягивая мне палочку, на которую нанизан зефир, и я улыбаюсь:

– Красавчик! Идеально.

Ближе к полуночи все расползаются по палаткам, я остаюсь сидеть у костра, тыкая в угли и сгребая их обратно к центру, чтобы потом было удобно залить все сразу водой. Себастьян, зевая, сообщает, что моя половина матраса левая и чтоб я даже и не думал перекатывать его к краю, чтоб залезть к стенке, когда он уснет.

– Хорошо, иди уже, – тоже зеваю я.

– Ты еще долго сидеть будешь? – спрашивает вдруг Томас как всегда из-за спины, и я дергаюсь:

– Еще с часик посижу. А что?

– Тогда возьми, – он протягивает мне свой бомбер с эмблемой университета. – Ночью холодно.

Я торможу, поэтому куртка падает мне на колени, а Томас уходит, чтобы скрыться в палатке мистера Михельсона, храп которого слышно даже отсюда. Думаю, в его палатке матраса нет вообще – он сторонник спартанских условий, Томасу придется несладко сегодня. Я с недоумением смотрю на его куртку, провожу по ней рукой, а потом, опомнившись, перекладываю ее на раскладной стул. Не так уж тут и холодно.