Читать книгу Правда или действие - Влада Багрянцева - Страница 2

На тридцать пять Костя не выглядит от слова «совсем», максимум на двадцать семь и то с большой натяжкой, что делает его завидным женихом для всех завидных невест из разряда клиенток. Но даже если бы он выглядел на свои тридцать пять, ничего бы не изменилось, ему бы продолжали написывать в вотсап и задавать вопросы ни о чем, в духе «Какой корм вы посоветуете моей Бубочке» или «Стоит ли брать вот этот спрей от блох?». Все бы ничего, Косте было не трудно пояснить то, что он обязан был знать и уметь рассказать, но после вопросов ни о чем клиентки стремились завязать постоянное общение. Как вчерашняя Катя, которая прислала утром абсолютно здоровую и счастливую морду своего Валенсио, лежащего головой на коленях хозяйки. Обычное было бы фото, если бы не выглядывающая из разреза юбки красная резинка чулка.

– Чотенько! Ножки огнище, – мычит рядом Женька, который, как оказывается, успел рассмотреть фотку, пока нависал над Костей в поисках салфеток на столе.

Костя, блокируя экран, запрокидывает голову и смотрит на племянника с укором:

– Вы на пары не опаздываете?

– Нам к обеду сегодня, – отзывается Марк, потому что Женька говорить не может – запихал в рот гренку целиком. – Вы джем будете, Константин Артемыч?.. Тогда я доем.

Костя снисходительно наблюдает, как он размазывает по гренке с маслом слой ярко-фиолетового химозного варенья из банки, которое так любит Женька. Когда взгляд Кости натыкается на взгляд Марка, тот улыбается, как всегда, но сегодня как-то грустно. Словно Костя лично его чем-то разочаровал, но Марк заранее с этим смирился. Расспрашивать в лоб глупо и незачем, поэтому Косте только и остается, что вновь уткнуться в телефон. Эту свою особенность, внутреннее чутье на настроение некоторых людей, он не любит. В основном потому, что люди этим чутьем выбирались словно рандомно и делились в его внутренней картотеке на два разряда – свои и чужие. Своим можно было почти все, чужим – почти ничего. Марка эта внутренняя хтонь по истечению нескольких месяцев знакомства записала в «свои» и Костя смирился с этим. Наверное, он просто проецировал свои теплые чувства к племяннику и на его друга тоже, хотя до сих пор так и не попросил Марка называть себя Костей, без формальностей. Почему-то так было удобнее и привычнее.

– Девушку завели? – спрашивает Марк, когда он почти забыл о Кате, которая, между прочим, все еще ждет ответа, и Костя, свернув ленту новостей, поспешно открывает сообщения.

– Пока нет, но девушка не оставляет попыток завести меня, – произносит задумчиво, печатая стандартные фразы, выражающие радость здоровьем питомца под еще одним фото, где еще чуть-чуть, и в разрез юбки выпадет кое-что поинтереснее кружев. Подняв голову, он поясняет: – Клиентки иногда очень настырные.

– Это понятно, – отзывается Марк. – Вы же как… ну… типа как те парни из «Клуба романтики».

– А типа как лысый из Бразерс уже не популярно? – замечает Женька, пихая его ногой под столом, на что Марк издает мычащий звук и толкает в ответ.

– Я не знаю, что такое «Клуб романтики» и лысых из Бразерс помню только по мемам из сети, – признается Костя, поднимаясь со стула. – Я слишком суперстар для всего этого. Все, я уехал. Посуду помыть не забудьте.

– Я помою, – тут же кивает Марк, и Костя думает – почему не он его племянник, а лентяй и свин Женька?

Впрочем, Марк только в его присутствии ведет себя как пай-мальчик, словно побаивается, но Костя помнит, какой дебош они устроили в его квартире, когда Костя уехал отмечать Новый год к сестре Свете, Женькиной маме. Точнее, сам дебош не видел, последствия были ликвидированы до его возвращения, но Женька потом показывал видео с тусовки, куда была приглашена куча народу с универа, и Костя не сразу узнал в парне, пьющем текилу на скорость, Марка. Женька тогда сказал, что это не все его достижения за вечер, а Костя решил не углубляться в эту бездну. Некоторых вещей он все же предпочитал не знать.

Перед тем, как уйти, уже надев кожанку в прихожей, Костя вспоминает, что так и оставил телефон на столе и возвращается в кухню. Марк, стоя у раковины, держит под водой любимую Костину кружку – синюю в розовый цветочек – и смотрит на нее так странно, как умеют люди, когда думают, что их никто в этот момент не видит. С нечитаемой, но искренней эмоцией, от которой у Кости на душе, несмотря на солнце за окном, вдруг делается тоскливо и зябко. Однако спустя секунду, заметив его, Марк убирает кружку на расстеленное кухонное полотенце к вымытым блюдцам и берется за ложки.

– Все, теперь точно пока, – говорит Костя, забирая телефон, и Марк делает театральный жест рукой, прощаясь.

По дороге на работу, до которой всегда ходит пешком, – сорок минут через парк – Костя пытается понять, почему его так зацепило выражение на лице Марка, пока не понимает: Марк живет в общаге, вдали от родных, кроме Женьки в этом городе у него никого нет. Рос без отца, с матерью почти не общается, вот и тянется к их семье, ничего удивительного. Поэтому и Костя изначально принял его так легко, что почувствовал за него ответственность. Надо будет им с Женькой подарить билеты на какой-нибудь концерт, что ли. И самому сходить, только уже одному, развеяться, в клубах, например, лет пять не был точно, все эти собачьи письки да серные пробки в ушах изо дня в день.

– Константин Артемович, Екатерина Синичкина, – вчера со спаниелем приходила – звонит уже пятый раз, я говорила, что сегодня вы заняты на весь день, но она хочет кошечке комплексную вакцину сделать, что ей сказать? – щебечет ассистентка Аня, стоит Косте переступить порог приемной со стойкой, где она сидит за компьютером.

– У нее еще и кошечка, – вздыхает Костя, вешая куртку на крючок. – Пусть приходит к восьми. Задержусь ради нее. Она все равно не отстанет.

Тщательно отмывая руки и натягивая перчатки, – первый пациент уже ждет в холле – Костя задумывается: если Катя продолжит быть такой настойчивой, то в клуб можно будет сходить с ней вместе.