Читать книгу Бирит-нарим - Влада Медведникова - Страница 2

.

Прощание

1.

Лабарту родился во время половодья, в самый знойный месяц, в полдень. Намтар помнил то лето – жаркое, дрожащее миражами. Лани сбегались на водопой, речные птицы кричали в камышах, шуршали выгоревшие травы.

С тех пор прошло пять лет.

Намтар без труда нашел Шебу и Тирид, хоть и отошли они к югу. Поселились неподалеку от большого кочевья, – возле живого моря овечьих стад, шатров, голосов, запахов людей и животных, манящего зова их крови. Люди не спешили бежать от демонов: пока те живут рядом, львы и пантеры не смеют приближаться, не нападают на стада. А если и нужно платить за это дань кровью, – что ж, такова цена.

И вот теперь Энзигаль сидел под палящим солнцем и смотрел на детей своего сердца. Тирид улыбалась, и в глазах у Шебу была радость. Пять лет он не видел их. Краткий срок, но как изменились они за эти годы. Стали увереннее, спокойнее, и…

Теперь они свободные, сами себе хозяева. Но не только в этом дело.

Ребенок играл неподалеку, пересыпал мелкие камешки, раскладывал их на земле. Волосы его, волнистые и черные, свободно падали на плечи, а в темных глазах вспыхивали солнечные искры.

– Ты уходил так надолго, – сказала Тирид. На миг опустила взгляд, но тут же улыбнулась вновь. – Мы скучали по тебе.

– Но все было хорошо, – добавил Шебу, словно в оправдание. – Беда не приходила в степь.

Намтар кивнул.

– Я пришел, но скоро уйду вновь, и на этот раз вы и правда долго не увидите меня.

Он замолк, ожидая вопросов.

Все дети моего сердца сильны и упорны. Послушают ли меня Шебу и Тирид? Что ж, тогда…

Но на их лицах не было ни тени беспокойства или страха, они молча ждали его слов.

– И потому я расскажу вам, что следует делать дальше. О том, где будете жить вы и Лабарту.

Ребенок встрепенулся, услышав свое имя, взглянул с любопытством, но тут же вновь вернулся к игре.

– Я говорил вам, что вашему сыну суждено могущество, – продолжал Намтар. – Знайте же и не удивляйтесь: пройдет дюжина зим и еще три зимы, и его сила сравняется с вашей. Еще через триста лет он станет самым могущественным среди пьющих кровь, и только мне будет уступать в силе.

Тирид улыбнулась. Казалось, хотела что-то сказать, но не смогла. Глаза ее сияли, а ресницы дрожали, словно она готова была расплакаться. Шебу обнял ее за плечи, привлек к себе, но смотрел на Намтара, серьезно и прямо.

– Мы воспитаем его так, как скажет хозяин, – проговорил Шебу.

Слышать это было приятно. Думал увидеть преграду, а встретил нежданную помощь.

– Научите его всему, чему я научил вас, – велел Намтар. – Пусть за пятнадцать зим он узнает все, что нужно. И… – Намтар замолк, на миг закрыл глаза. Даже сквозь опущенные веки он видел свет солнца. Золотое марево, свет жизни. —Вам пора покинуть степь.

Тирид шевельнулась под рукой Шебу, взглянула на ребенка.

– Мы…, – начала она, но Намтар жестом прервал ее слова.

– На реке Тигр стоит город Лагаш, большой и богатый. До сих пор в нем не было пьющих кровь. Вы отправитесь туда и станете демонами этого города, как принято в Шумере.

– Мы с радостью пойдем туда, – сказал Шебу. – Мы привыкли жить в степи, но дни здесь похожи один на другой, и мы давно уже хотели повидать иные земли.

– И вы увидите их, – согласился Намтар. – Когда Лабарту исполнится двадцать лет, покиньте Лагаш. Но сына оставьте – пусть он будет хозяином города, вместо вас. Вы же сможете отправиться, куда пожелаете – на север или на юг, к горам или к морю.

Шебу крепче обнял Тирид, но она не обернулась к нему, по-прежнему смотрела на ребенка. А тот продолжал играть, не обращая внимания на взрослых. Складывал камешки и напевал песенку, непонятную, без слов.

– Оставить его, – повторила наконец Тирид и взглянула на хозяина почти с мольбой. – Надолго?

– Надолго, – кивнул Намтар. – Но потом вернетесь, увидите его в могуществе и славе и будете рады.

Тирид улыбнулсь, словно бы через силу, но когда заговорила, голос ее был уверенным и сильным.

– Ты дал нам ребенка и обещаешь ему особую судьбу. Мы сделаем так, как ты скажешь.

И я думал, что они, как Эррензи, станут перечить мне? Они с полуслова понимают меня!

Порыв ветра донес блеянье овец и голоса людей, всколыхнул запахи реки и степных трав. Ребенок поднял голову, словно прислушиваясь.

– Лабарту, – позвал Намтар.

Тот медлил, но Тирид кивнула, улыбаясь, и ребенок тотчас подбежал и остановился рядом.

Намтар коснулся его лба кончиками пальцев и прошептал заклинание. Лабарту зажмурился – так жмурятся люди от яркого света, – но тут же открыл глаза, и в его взгляде были лишь недоумение и любопытство, но не страх.

Хорошо.

– Вашему сыну дана особая память, – проговорил Намтар в ответ на немой вопрос обращенных. – Но до сих пор она дремала. Я пробудил ее. Когда вы доберетесь до Лагаша, она проснется в полной мере. Все, что будет происходить с этих пор, он запомнит ясно, и даже через тысячу лет будет помнить так, словно случилось это неделю назад.

Шебу и Тирид переглянулись. И по лицам Намтар читал их мысли: не понимали, как возможно такое, но верили.

…Каждому моему слову…

Лабарту опустился на покрывало, теребил разноцветные амулеты, привязанные к нитям бахромы на поясе Намтара – осколки яшмы, лазурита и оникса. Намтар, прищурившись, следил за ним.

– Красиво, – сказал Лабарту и поднял взгляд. Волосы падали ему на лицо, вьющиеся, как у матери. – Хочу такие!

– Нет, – качнул головой Намтар. – Для тебя у меня другой подарок.

Порывшись в поясном мешочке, он вытащил амулет – длинный заостренный кусочек лазурита, похожий на наконечник копья. Темно-синий, чистый, словно осколок вечернего неба.

Намтар завязал кожаный шнурок на шее у Лабарту, и тот сжал камень в кулаке, крепко.

– Красиво, – повторил он.

– Это амулет для тебя, – сказал Намтар. – Носи его, не снимая, он будет тебе защитой.

Ребенок засмеялся и отбежал, по-прежнему не выпуская из рук лазурит. Тогда Намтар повернулся к Шебу и Тирид.

– Завтра утром мы вместе переправимся через Евфрат, – проговорил он. – А затем наши пути разойдутся. Вы отправитесь на север, к Лагашу, я же пойду вниз по течению реки.

Он ждал вопроса, но они лишь молча кивнули и теперь сидели в тишине.

Знают, что все, что я хочу им сказат, – скажу сам. Что ж…

– Я покину Шумер на время. – Слова вырвались сами, но Намтар не жалел о них. – Отправлюсь на Дильмун. Но пусть никто не знает об этом, кроме вас и вашего сына. Кроме вас нет у меня детей сердца, и только вам доверяю я эту тайну. Если случится беда, ищите меня там.

– Да, хозяин, – сказал Шебу. – Мы никому не расскажем об этом.

2.

Солнце пылало над головой. Люди попрятались от жары, если и выйдет кто из дома до вечера, то лишь по неотложному делу. Завеса скрыла вход в храм, опустели торговые ряды, – будто и не было все утро толчеи на базаре, будто не поднимались люди по ступеням к святилищу. Лишь возле дворца энзи остались воины, да храмовая стража у подножия лестницы, – но и те стремились укрыться под навесами, спрятаться в зыбкой тени.

Тирид стояла на площади, одна. Но даже приди она сюда рано утром или перед закатом, когда город бурлит и кипит, – толпа расступилась бы, давая дорогу, не смея приблизиться.

В этом городе она прожила пятнадцать зим. И странно, – Тирид успела привыкнуть к кирпичным стенам, к городскому шуму, толчее и храмовым процессиям. Стала носить здешние украшения и одежду и даже думала все чаще на языке черноголовых. Давно уже ничему тут не удивлялась, не тосковала по степи, и кровь людей Лагаша стала привычной и знакомой.

Это потому что я сама себе хозяйка и со мной мой любимый. Потому что здесь вырос наш сын, и язык Шумера ему ближе, чем речь кочевников-марту. Потому что здесь мой дом.

Но пятнадцать раз разливался Тигр – бурная, беспокойная река, так непохожая на воды Евфрата. Прошла дюжина лет и еще три года – отмеренный срок.

Тирид прощалась с Лагашем. Это так легко – вобрать в себя ослепительное небо, стены домов, сонную тишину полуденного города. Но где найти силы, чтобы проститься с Лабарту?

Я думала пятнадцать лет – долгий срок, но пролетели они как один миг.

И сколько раз за эти годы Тирид сожалела, что сын ее растет так же быстро, как дети людей. Ведь пьющим кровь дарована бесконечная жизнь, зачем же ему так спешно взрослеть? Если бы он оставался ребенком еще хоть двенадцать, хоть шесть лет…

Но Лабарту вырос, стал мужчиной, и родители его должны исполнить волю хозяина, покинуть Лагаш.

Что толку тянуть с прощанием, ждать до вечера? Не лучше ли сказать все сейчас, когда кажется, что солнечный свет можно вдохнуть вместе с воздухом, а утренняя жертвенная кровь все еще пылает в жилах?

Тирид вздохнула и покинула площадь.

Жили они на окраине, ближе к берегу канала. Соседние дома давно пустовали – прежние обитатели покинули их, и с тех пор никто не осмеливался селиться рядом с демонами Лагаша.

Тирид толкнула дверь, прошла сквозь полутемную комнату. Здесь витал запах городского жилища: запах нагретых на солнце стен, тростниковых циновок, аромат умащений и едва приметный след воскурений. Тирид вышла во внутренний двор и остановилась возле очага.

Очажная яма была полна пепла, угли не тлели.

Тирид не помнила, когда разжигала огонь в последний раз. Бывало, она пекла тут лепешки, варила похлебку и готовила мясо – хоть и не нужна ее семье человеческая еда, а все же приятна на вкус. Но в последние дни все было не до того, мысли витали вокруг другого. А кто теперь разожжет здесь огонь, кто станет печь хлеб?

Слезы подступили к глазам, и Тирид на миг зажмурилась, сдержала их.

Что толку плакать? Он вырос. Я не ослушаюсь хозяина.

По лестнице спустился Шебу, подошел, молча взял ее за руки. Слова теснились в горле, просились наружу. Но Тирид не заговорила. И без слов она знала, что Шебу уже сказал Лабарту все, что должен был сказать.

И теперь должна я.

Спрашивать, где сын, ей не было нужды. Пьющие кровь чувствуют друг друга, даже издалека. А сила Лабарту пылала, словно солнечные блики на воде, – он был совсем рядом.

Тирид подняла взгляд на любимого, улыбнулась и кивнула. Шебу разжал руки, и она отстранилась, помедлила мгновение, а потом поднялась на крышу.

Лабарту сидел у самого края, смотрел вниз. Волосы его, не стриженные уже много лет, в беспорядке падали на плечи, – темные, как у нее самой.

Мои волосы… Мой ребенок… Все говорят – похож на меня.

Лишь когда она села рядом, Лабарту повернулся и улыбнулся, едва приметно, не обнажая клыков.

– Шебу говорил со мной, – сказал он.

Тирид попыталась уловить в его темных глазах хоть тень тревоги, но не увидела. Растерянность и печаль – да, быть может. Но не тревога. Он был спокоен.

Как же иначе? Хозяин ведь говорил, что ребенок наш обретет невиданное могущество. Откуда же взяться смятению?

Да и разве не настало для Лабарту время жить одному? Двадцать лет ему, человек в эти годы – уже зрелый воин, хозяин собственного дома, муж и отец. А для Тирид Лабарту все еще дитя. Разве верно это?

Двадцать лет, но выглядел Лабарту едва ли старше тех, кто только-только перешагнул порог взрослой жизни. Как и Энзигаль. Должно быть, таковы все, кто рождаются демонами, все, кто вскормлен кровью.

Все говорят, «он похож на мать», но взгляд у него иногда – точь-в-точь как у Шебу, словно видит он что-то, сокрытое от меня.

Да, тревоги не было в глазах Лабарту, но было что-то непривычное в его облике. Вроде, и одет как обычно: темная льняная рубаха, вышитая по рукавам и вороту, разноцветный пояс, длинные железные серьги. Их принес в дар купец из Киша, сказав: «Такое украшение пристало носить энзи. Да что там, даже лугалю всего Шумера оно впору!»

Да, все как обычно, вот только…

– Где… амулет, что дал тебе Намтар-Энзигаль? – спросила Тирид, и сердце замерло в ожидании ответа.

Лабарту поднял руку, словно хотел сжать амулет в кулаке, но тут же опустил ладонь. Лазурит, синий остроконечный камень всегда висел у него на шее. Но не сегодня.

– Я потерял его, – отозвался Лабарту. Говорил чуть виновато, но не опускал глаз. – Должно быть, вчера, когда купался в канале, или… Но заметил сегодня утром – нет его.

Страх задрожал в груди, но Тирид не выпустила его на волю, как прежде не выпустила на волю слезы.

Должно быть, это знак. Ребенок мой вырос, стал сильным. Могуществом скоро превзойдет и меня, и Шебу. Защита нашего хозяина больше не нужна ему. Да, это знак.

– Отец говорил с тобой.

Лабарту кивнул.

– Он сказал, сегодня вы покинете Лагаш. Я… – Лабарту замолк, и Тирид ждала. Он знал, что этим летом они уйдут из города. Все вопросы уже были заданы, ответы получены. – Я хотел проводить вас хотя бы до края полей, но Шебу думает, что лучше нам проститься у канала.

Тирид опустила голову, не в силах смотреть на сына. Как оставить его здесь одного? Как уйти?

– Наш хозяин, Намтар-Энзигаль, предрек тебе великое будущее, – заговорила она, и сама удивилась, как ровно звучит голос. – Помни его законы и правила, соблюдай их и храни. Ты будешь сильным, тебе покорятся многие. Помни то, чему мы тебя учили.

– Я всегда буду помнить! – пообещал Лабарту, и слова его звонким эхом отозвались внизу, во дворе. – Тирид… – Он взял ее за руку, и ей пришлось поднять глаза. – Тирид, вы вернетесь?

– Когда-нибудь, – тихо ответила она. – Когда те, кого ты оживишь своей кровью станут сами себе хозяевами. Или позже… Мы вернемся.

– Я сохраню для вас Лагаш, – сказал Лабарту.

– Нет. – Тирид улыбнулась и покачала головой. – Лагаш твой. Нас ждут другие земли.

И только теперь поняла, что не смогла сдержать слез.

Но разве можно не расплакаться, расставаясь с единственным ребенком?

Когда полуденная жара миновала и город вновь начал оживать, втроем они вышли из города. У широкого канала Шебу и Тирид простились с сыном и дальше пошли одни. Снова и снова Тирид оборачивалась и видела, что Лабарту все еще стоит у края дороги, смотрит вслед.

Как же он останется тут без меня? Он еще слишком молод и…

Но Тирид глубоко вздохнула, отгоняя эти мысли. Солнце давно осушило слезы, но сердце тихонько ныло, и ветер в тростниках еле слышно шептал: «Останься!.. Останься!..»

– Куда же мы пойдем? – спросил Шебу – К хозяину, на Дильмун?

Тирид тряхнула головой, отбросила непослушные волосы.

– Намтар-Энзигаль не звал нас туда, – сказала она.

– Вернемся в степь?

Шебу остановился. Он смотрел вопросительно, ждал ответа, но Тирид знала – если Шебу примет решение, ей не переубедить его.

Ответить правдиво? Сказать: «Если уйдем в другой город, то надолго ли останемся там? Всего несколько дней пути до Лагаша, разве смогу я удержаться? Вернусь, повидать, проведать… А хозяин не велел. Значит, надо уйти на край земли, до самого дальнего моря».

– Хозяин рассказывал про другие земли, – проговорила Тирид. – Я хочу увидеть их.

Несколько мгновений Шебу молчал, внимательно глядя на нее, словно пытался проникнуть в мысли. Потом кивнул.

И они вновь зашагали вперед, мимо зарослей тамариска, мимо финиковых пальм. Люди на полях прерывали работу и выпрямлялись, чтобы проводить взглядом двух демонов. Безоблачное небо над головой, горячая земля под ногами – разве не прекрасное начало пути? Дорога вела в Умму, в Киш и в Ниппур. А потом дальше, в неведомые земли.

3.

Они переправились через Евфрат и пересекли степь. Здесь звучал родной язык, здесь знали их, помнили и боялись. Так легко и привычно бродить в высокой траве, вдыхать аромат весенних цветов и засыпать в объятиях друг друга – в шатре или прямо на земле, под звездным небом.

Но земля черноголовых слишком близко, слишком близко Лагаш.

Вскоре они покинули знакомые места.

Дальше путь лежал по пустынным землям, жажда там горела ярче пламени, и люди, попадавшиеся на пути, тщетно молили о милосердии. Эту дорогу хотелось забыть, как страшный сон.

Но потом, словно в награду за пережитые испытания, судьба преподнесла им дар: впереди показались горы, и трудно было поверить, что подобные места существуют наяву, а не только в легендах и песнях. Драгоценные кедры, из которых черноголовые делали алтари, двери храмов и убранство царских покоев, – эти кедры росли здесь повсюду. Кроны их заслоняли небо, и солнечный свет сиял среди зелени, узором ложился на землю.

В этих краях Шебу и Тирид задержались надолго, – запах хвои пленял, и крови было много. Но однажды Тирид приснился Лабарту. Он звал ее по имени, и в голосе его было столько боли и горя, что Тирид проснулась в ужасе и лежала, дрожа и не смея заговорить. Шебу обнимал ее, прижимал к себе, шептал что-то. Успокоенная его словами, она уснула. Утром сон забылся, но горы больше не казались достойным пристанищем, и демоны спустились в долину.

Здесь не текли великие реки, не было и каналов. Но богатства этой земли поражали, – казалось, даже возделывать ее не надо, она сама даст урожай. И людей здесь было много. Одни жили деревнями, выращивали ячмень, как жители Шумера, другие кочевали со стадами овец, как народ марту. На холмах, возле жертвенников и в священных рощах поклонялись своим богам, непохожим на богов черноголовых.

Шебу и Тирид блуждали по этой земле, вдоль берега моря, по горам и зеленым долинам и однажды вышли к городу.

За пределами Шумера они не встречали городов, этот был первым. Каменные дома, улицы, святилище, дворец правителя. Да, много меньше, чем Лагаш, меньше, чем Ниппур, но все же настоящий город. И в этом городе жил пьющий кровь.

Шебу и Тирид встретили его у колодца возле дороги. На вид демону было лет семнадцать, не более, но глаза хранили память многих столетий.

И все же был он много младше и слабее, чем Энзигаль.

Едва увидев их, демон спросил:

– Кто вы и чьей крови?

Шебу поклонился и ответил:

– Я Шебу, а это жена моя, Тирид. И она сестра мне, потому что хозяин у нас один – Намтар-Энзигаль.

Услышав это имя, демон города простерся на земле перед ними и сказал:

– Дети сердца Намтара-Энзигаля – всегда желанные гости в Йерихо. Я, Хадад, свято соблюдаю все его законы. Пейте здесь кровь и оставайтесь, сколько захотите.

Город был щедр и красив и на долгие дни стал их пристанищем.

4.

Когда пришла пора расставаться, хозяин Йерихо вышел проводить своих гостей и простился с ними лишь у дальнего колодца.

Здесь было шумно: блеяли овцы, лаяли собаки, пастухи переговаривались, черпая воду. От летнего солнца чуть кружилась голова, а горячая дорога под ногами торопила, звала в путь.

Шебу поклонился хозяину города. Тирид, вслед за ним, прижала руки к груди и склонила голову.

– Благодарим тебя, Хадад. – Шебу говорил нараспев, как принято в этих краях. Так легко перенимается чужая речь, и не заметишь, как забылись родные слова. – В твоем доме мы жили счастливо, и кровь, выпитая на твоей земле, была чистой и сладкой.

– Мой дом будет ждать вас, – отозвался хозяин Йерихо и улыбнулся, открыто и легко.

Шебу и Тирид провели на его земле не один год. Но раз уж отправились странствовать, так к чему сидеть на одном месте?

– Идите по этой дороге, – продолжал Хадад. – Она выведет вас к другому морю. Но вряд ли вы останетесь там… Куда отправитесь потом?

– Мы еще не знаем, – отозвалась Тирид.

Хадад на миг задумался, опустил взгляд, словно изучал следы в пыли. Но потом тряхнул головой и улыбнулся вновь.

– Какой бы пусть вы не выбрали – все будет верно, – сказал он. – Ведь вы – дети сердца Энзигаля, и никто не осмелится причинить вам зла.

Обняв на прощание своих гостей, Хадад повернулся и зашагал обратно, в город пальм.

Путь через горячую безлюдную землю остался позади. И вот теперь, стоя у кромки прибоя, и глядя как с тихим шуршанием набегают на песок волны, Тирид отчего-то не чувствовала радости. Это море совсем не походило на штормовые берега, где они бродили прежде. Безмятежная и спокойная гладь. Тирид вздохнула и сжала руку Шебу.

– Скажи… – Голос ее был чуть громче шелеста волн. – Будут у нас еще дети?

Шебу привлек ее к себе, поцеловал. Тирид молча прижалась щекой к его плечу.

Зачем я спросила? Что он может сказать мне?

И, словно в ответ, Шебу прошептал:

– Такой дар дается ли дважды?

Повинуясь внезапному порыву, Тирид отстранилась.

– Пойдем на запад! – сказала она. Что там, на западе, они не знали, но стоять на

месте не было сил. – Я хочу увидеть, куда уходит солнце.