Читать книгу Сказы казачьего Яика - Владилен Машковцев - Страница 5

После зелёной пятницы и красной субботы как-то пришло голубое воскресенье, и пошел Макар-Макарушка на реку Яик рыбу ловить. Сел он в лодку, заплыл на островок. Но разморило его солнце, и уснул он на островке в кустах.

Проснулся Макарушка от шума, рыка и брани несуразной. Выглянул из-за коряги и обомлел: на песке, возле его лодки, лежала израненная хищными зубами русалка. А поодаль бесновались и ругались между собой три головы дракона Горына.

Одна голова кричала:

– Я съела две тыщи татар, двадцать купцов, два полка русичей, а русалок и не пробовала. Эту русалку я съем!

Другая голова рычала:

– Я истребила тьму ногайцев, хрустела косточками калмыков, глотала хайсаков, славянами закусывала. А вот вкуса русалки не ведаю. И в центре я, потому русалку на съедение мне отдать надобно!

Правая голова гневалась:

– Это я Диву горло перегрызла, а вы семерых дивят упустили в лес. У меня больше всех заслуг. И русалку я первой заметила и укусила. Русалка – моя добыча!

В сей миг и закружилась над трёхглавым Горыном говорящая ворона Макарки – Дураша. Ворона каркала, обращаясь к дракону:

– Горын – дурак! Ты дурак, Горын! Карр! Карр! У тебя три головы и нет ни одной умной! Карр! Карр! Три головы поссорились! А зачем ругаться? Ныряй в реку, Горын. И плыви к верховью, до горы Железной. Там, у Магнит-горы, еще две русалки резвятся. Жирные русалки. Ты поймаешь, Горын, ещё двух русалок. И тогда на каждую голову будет по одной вкусной русалке. И не надо будет ссориться. А эту русалку я покараулю до твоего возвращения. Карр! Карр! Это тебе говорит, Горын, самая умная на свете ворона – Дураша!

– Ты права, Дураша! – согласился Горын, кивая тремя безобразными головами. И нырнул дракон в реку, аж брызги в разные стороны. И поплыл он быстро к северу.

Макарка вылез из-за коряги и погрозил вороне кулаком:

– Какая ты злодейка, Дураша! Зачем ты сказала дракону о двух русалках у Магнит-горы? Горын настигнет их и поймает. Почему ты, Дураша, предала русалок?

– Я предала русалок? Карр! Карр! Какой ты глупый, Макар! Никаких русалок у Железной горы нет. Там два медведя в малиннике сидят. А на берегу лежат два скелета. Я только что там была. Очень испугалась, когда один скелет посмотрел на меня. А из черепа другого скелета выползла черная змея. Ужас! Карр! Карр! Почему ты сидишь, Макар? Перенеси русалку в лодку. И плыви поскорее в море Хвалынское. Крикнешь там на третьей волне царя Осетра. Эта русалка – его приёмная дочь. Торопись, Макар! Карр! Карр! Но не вздумай опускаться на дно морское. Из лодки даже не выходи.

Макарка нарвал травы, лопухов, устелил днище лодки. Перенёс израненную русалку в лодку, вскинул парус и поплыл к морю Хвалынскому.

– Спасибо, Дураша!

– Из твоего спасибо шубу не сошьешь. Дай мне сыру! – порхала над лодкой ворона.

– Сыр едят бояре, – улыбнулся Макарка.

– Дурак! – обозвала его ворона.

– Я накопаю тебе червей, – налегал Макарка на весла, помогая парусу.

– Фу, какая пакость! Я давно не ем червей. Предпочитаю крабов, красную икру.

– А красную икру – токмо к царскому двору! – шутил Макарушка.

– Изверг! – рассердилась ворона Дураша и полетела на огород бабки Дуни воровать бобы и горох.

В это время у Магнит-горы злобствовал, бил хвостом по мелководью трёхглавый дракон Горын.

– Где русалки? – спрашивала одна голова.

– Я вижу на берегу два скелета, – хрипела другая морда.

– Нас обманули! Где же справедливость? – повизгивала третья пасть.

Над Горыном стрекотала насмешливо сорока-белобока:

– Что ты ищешь, Горын? Неужели ты стал лакомиться скелетами? Это любопытно. Я знаю одно местечко. Там битва была. Очень много скелетов! А русалочка ваша плывет в лодке Макара к морю, к отцу своему царю Осетру. Хо-хо-хо! Хи-хи-хи!

– Садись на мои зубы, сорока. И перья от тебя полетят, – грозила левая голова.

– Я проглочу тебя, птичка, живьём, – угрожала правая пасть.

– Не обращайте на эту болтушку внимания. Вперёд! В погоню за проклятым Макаром! – повелела центральная голова.

И ринулся дракон Горын в погоню за лодкой Макарушки. Закипела вода в реке, волны на берега обрушились. Сайгаки с водопоя разбежались. Гуси дикие с омутов повзлетали.

Но поздно бросился в погоню Горын. Макарка уже выплыл из реки в море Хвалынское, а моря Горын боялся. Там бы его одолело войско царя Осетра.

– Как тебя зовут, русалка? – спросил Макар.

– Я принцесса Марина, приёмная дочь царя Осетра.

– А как же ты попала в реку Яик, во владения мерзкого Горына?

– Заигрались мы с тюленями, не заметили опасности. И не поймал бы меня дракон, если бы я не выпала из хрустальной ладьи.

– Не горюй, доставлю я тебя к батюшке, царю Осетру.

– Мой батюшка тебя отблагодарит щедро, Макарушка.

– А мне и не надо ничего, ежли токмо крабов для моей вороны Дураши. Она у меня, аки боярыня. Изысканные лакомства требует. А я люблю репу, баранью лопатку, ковригу ржаную.

– Скоро третья волна будет, Макарушка. Ты прокличь зов царю Осетру. Изранена я, сил нет, – прошептала русалка.

И на третьей волне кликнул Макарка зычно:

– Великий царь Осетёр! Зажги во дворце зелёный костёр! Пошли за мной упряжку с белугами и другими рыбами-слугами! Подай мне ладью хрустальную! Покажи страну свою тайную!

Забурлило море, провалилась бездна под лодкою. Подлетели три рыбы-белуги, а в серебряной упряжке – ладья с дверцами. Два краба открыли дверцы. И занёс в ладью Макарушка на руках русалку-принцессу. И унесли их белуги на дно моря Хвалынского, в хрустальный дворец. Не прислушался к советам вороны Макар и пожалел об этом.

Царь Осётр восседал на рубиновом троне. Корона его была облагорожена голубыми сапфирами, аметистами фиолетовыми, агатами дымчатыми, гранатами малиновыми.

– Каким гробом тебя наградить, молодец, за спасение принцессы? – спросил морской царь. – Есть у меня каменные гробы, есть коралловые, медные, серебряные, золотые, хрустальные.

– Для чего мне гроб? Не собираюсь я умирать. Мне надобно домой. Мне бы репу, лопатку баранью, ковригу ржаную…

– Из моего царства живыми никогда не выходят, молодец. Хоть ты и спас принцессу, просит она тебя миловать и наградить, но сотворить сие не можно. Выбирай, молодец, любой гроб и ложись. За великую заслугу могу одарить золотым гробом.

– Ежли гроб, то давай деревянный, – покарябал затылок Макарушка. – И штобы дерево было сухое, сосной пахло. А внутри бархат, шелка заморские, парча, золотом шитая. Ну и одежонку мне справь: сапоги сафьяновые, платье дорогое, шубу боярскую, шапку бобровую. И, само собой, сабельку булатную. Добра у тебя, царь, вижу – много!

– Так тому и быть, – ударил трезубцем царь Осётр. Разлапистые крабы принесли гроб, обитый внутри бархатом, обрядили Макарушку в драгоценные одежды, подали саблю булатную.

Перекрестился Макарка и лёг в гроб. Захлопнулась крышка.

Запокачивался гроб. Унесли его куда-то.

– Вот и сверши попробуй доброе дело! – закручинился в гробу Макарушка. – Штоб у этой паршивой русалки раки хвост отгрызли!

Но почувствовал он, что гроб кверху летит стремительно.

– Должно быть, умер я. И душа моя в рай вместе с гробом летит, – подумал бедолага.

– Ударь в крышку коленом, открой темницу, – услышал вдруг Макарушка знакомый голос русалки-принцессы.

Поднатужился он, отбросил крышку гроба. А кругом море, берегов не видно. И рядом, на волнах, четыре севрюги резвятся, русалка плавает. А в небе луна светлая, звёзды.

– Решила я освободить тебя, Макарушка, вопреки воле отца моего грозного. Плыви на север до устья Яика, а там уж сам дорогу найдёшь. На коня пересядешь.

– Срамно для казака в гробу плыть, вдруг люди узрят. Позора не оберёшься.

Ударила русалка трижды хвостом по волне, и гроб превратился в богатую лодку. Поплыл Макарка к устью Яика. Русалка и слуги-севрюги до самого берега лодку провожали. Выбрался на сушу путешественник, когда взошло солнце.

Ворона Дураша его встретила:

– Карр! Карр! Где крабы, Макар?

– Прости, Дураша, о крабах я и забыл, хотя мог одного прихватить.

И полетела ворона в казачью станицу, крича и каркая:

– Карр! Карр! Побывал у царя Осетра Макар! И одарил его царь одеждой знатной и саблей булатной! И наградил его царь шапкой боярской, бобровой. И чуть не женил на дочке своей чернобровой.

А Макарушка улыбчиво приговаривал:

– Не так уж глупа ворона. И нет от вороны урона.