Читать книгу И Аз воздам - Владимир Апаликов - Страница 7

У Марии начинали слипаться глаза. Поезд неспешно постукивал на стыках, вагон чуть-чуть качало, пассажиров клонило в дрёму. Время катилось к полуночи.

– Скажите мне, господин Игнатьев, о чём всё время совещаются мой муж и ваш патрон? – Мария усилием воли преодолела сонливость, забралась с ногами на сиденье, накинула одеяло.

В купе они были вдвоём с Владимиром – граф и Радек устроились в соседнем, их не было уже полчаса.

– Разве вам скучно со мной, дорогая Мария? – как всегда в разговоре с красивыми женщинами, Владимир начинал говорить немного в нос. Машу это очень смешило.

– Ну что вы! Конечно, нет. Но, право же, интересно. Как только они сходятся, сразу начинаются секреты, секреты, секреты. Что за секреты такие?

– Государственные дела, милая Машенька. Вы мне позволите так называть вассс? – последнее слово мало того, что прозвучало с неимоверным прононсом, но ещё продлилось и присвистнуло в конце.

Маша энергично закивала, соглашаясь. Киванье было вынужденным – если бы она попыталась заговорить, то всё равно не смогла бы – душил смех.

– О, как мне хотелось бы иметь самые тайные секреты с вами, чтобы иметь возможность обсуждать их наедине, – Владимир принялся развивать достигнутый тактический успех. – И так долго, так долго, как только возможно. Простите мне мою, быть может, дерзость, но le destin aide les personnes courageusesss, – опять свистнул в конце.

Это было уже слишком. Мария взорвалась хохотом, успела, однако, предпринять отвлекающий маневр: вскрикнула, показывая пальцем за окно:

– Смотрите… там… такой смешной… такой…

Владимир приплюснул нос к окну, вглядываясь в густую темень. Недоумение прочно поселилось на красивом лице его.

– Я ничего не вижу, там темно…

– Наверное, показалось. Простите меня ради Бога, – еле успокоившись, сказала Мария. – А вы, следовательно, считаете себя смелым?

– Почему? – не понял Владимир.

– Но вы же сами сказали. Вот только что. На французском: судьба помогает смелым.

– Ах, да. То есть, я не то чтобы… Это может показаться… А, впрочем, да. Не буду хвастать, но трусом я никогда не был.

– Я к тому, что в этом году почему-то участились нападения на советских курьеров, – как бы между прочим обронила Мария. – И именно в поездах. И именно в Польше, на её территорию мы скоро въедем.

– Думаю, вы можете быть спокойны. Вы – женщина. Причём, очень красивая, – не преминул ввернуть комплимент Владимир. – Вы находитесь под защитой трёх мужчин. И, наконец, вы – не курьер.

– Все эти пункты пуля способна перечеркнуть в один момент, чтобы вынести свою убойную резолюцию.

– Ну, пули, положим, имеются и у нас, – Владимир раскрыл портфель, в руках у него оказался маузер. Уже повидавший виды, но сохраняющий свою жутковатую красоту.

– Боже мой! – Мария, сделав вид, что невероятно перепугалась, отшатнулась к стенке, поджала ножки… Словом сделала всё, что обязана была исполнить перетрусившая неженка. – Он – настоящий?

– Он – самый что ни на есть настоящий. И даже может стрелять.

Владимиру понравился её испуг. Он полагал, что испуганная женщина наполовину уже во власти мужчины. Поэтому маузер в его руках стал крутиться, щёлкать и даже чем-то звякать.

– И вам приходилось стрелять из него?

Мария вдруг напряглась. Она вспомнила этот маузер. Хотя тогда в вагоне и было темно, и видела она только ствол, направленный на неё, но каким-то потусторонним чувством поняла, что перед ней сейчас маячит именно тот маузер, чуть было не прикончивший её жизнь.

Владимир ощутил её напряжение, положил руку с оружием на сиденье:

– Мне не часто пришлось стрелять из него, успокойтесь, милая Машенька.

– Но вы всё-таки стреляли? И прямо в людей?

– Машенька, но ведь шла война, на войне приходится стрелять. Если не ты, то в тебя. À la guerre comme à la guerre.

– Да, конечно, на войне, как на войне. Вы не думайте, – Мария заставила себя успокоиться. – я не боюсь. Мне просто немножко страшно. Но ведь со мной вы.

На этих словах Владимир задышал чаще. Что-то собрался сказать…

В коридоре вдруг раздался частый перестук от ног быстро идущих людей. Раскатился громко голос, выкрикивавший команды на неправильном французском: «Всем оставаться в местах. Из купе не выходить. Ослушаться – стреляем, убиваем в месте. Приготовить деньги, ценности, документов!»

Владимир, которому кровь бросилась в лицо, метнулся к двери, держа на отлёте маузер.

– Накаркала сука, – прошипел на ходу.

Поспешно оглянулся на Марию, не слышала ли.

Она, конечно, услышала, но не подала виду – как бы испуганно вжалась в угол. На самом деле – подобралась, готовая вступить в схватку.

– Нас ведь не убьют? – тихо прозвучал её голос.

– Хотелось бы надеяться.

Владимир даже не оглянулся. Лоск слетел с него, сейчас это был битый хитрованец, который прислушивался к тому, что происходит в коридоре. На лбу его выступили капли пота.

А в коридоре творилось непонятное. Чей-то высокий голос зачастил на странном языке с мяукающими интонациями. Чуть погодя топот ног стал удаляться. Марии показалось, что кричит Радек. Это оказался действительно его голос. Через секунду дверь купе отъехала, показался и сам Радек. За ним виднелось встревоженное лицо Вартбурга.

– Мария, вы не пострадали? У вас есть всё хорошо, – тревожно спросил граф, деликатно подталкивая Радека в купе. Тот вошёл, уселся, весело глянул на Марию.

– Что – здорово испугались, милая Маша?

– Стыдно признаться, но – да, – Мария сделала вид, что переводит дух. – Однако, я верила, что мои рыцари придут ко мне на помощь. И они пришли. Но кто это там был? И на каком языке вы с ними говорили? Неужели на китайском? В Японии я слышала его.

– Вы были в Японии? – удивился Радек, – Нет, вы положительно неисчерпаемая женщина и не перестаёте удивлять меня. Граф, снова и снова признаюсь, что категорически завидую вам.

– Я сам себе часто имею завидовать, – отозвался граф.

– Так как же насчёт китайского? – напомнила Мария.

– Ну да, да, я говорил на китайском, – развёл руками Радек. – Признаюсь, это были мои студенты.

– Это что же, они подобным способом проходят практику? – невинно поинтересовалась Мария.

– А вы колючка! – Радек опять улыбался, но глаза смотрели далеко не улыбчиво. – Не будем придавать большого значения случившемуся инциденту. Как говорят у нас: было и сплыло. И мхом поросло. Давайте лучше поговорим о близком будущем, ведь завтра утром мы будем в Москве.