Читать книгу Анна Шелкова - Владимир Аполлонович Владыкин - Страница 17

Анна Севостьяновна тогда ещё не подозревала, что скоро в её судьбе произойдёт важное событие, которое изменит всю её дальнейшую жизнь. Хотя была весьма далека от той мысли, что ею всерьёз увлёкся председатель райисполкома Бобров, о котором лишь знала то, что его младшая дочь работала учительницей начальных классов. И вдруг от Натальи Николаевны последовало неожиданное приглашение на день рождения её отца, чему она была немало удивлена. Ведь с Бобровым она даже хорошо не знакома. Разве что во время ремонта школы он приезжал, и они коротко пересматривались, как это делают только одинокие люди. В тот же раз Наташа постаралась объяснить, что она очень уважает её и считает самой порядочной, поэтому хочет, чтобы Анна Севостьяновна познакомилась близко с их семьёй. Она растерянно пожала плечами и пообещала Наташе подумать.

Когда Анна Севостьяновна поделилась ошеломительной новостью с Валерией Александровной, подруга просияла, не скрывая своего радостного удивления.

– Вот и отлично, Аня! Вспомни, как Бобров зачастил приезжать в школу по твою душу? Так что тебе нечего теряться и что гадать – просто, думаю, он полюбил тебя!

– Ты серьёзно так думаешь? – сдержанно спросила Шелкова, полная сомнений.

– Конечно, тут и рассуждать нечего, ведь меня он тоже видел, а пригласил одну тебя! – вселяла уверенность подруга.

– Но что же мне делать? – улыбнулась сдержанно она.

– Ты ещё спрашиваешь? – качнула подруга головой. – Ступай смело! Хороший шанс судьба вручает, так что не упускай, – воскликнула несколько наигранно Валерия. – Я бы на твоём месте от него ни за что не отказалась!

– От Боброва? – поразилась та.

– А что, крепкий мужик! Голова района. Давно холост, ты же слыхала его историю?

– Но не с должностью ведь жить, а с человеком, который старше меня, наверное, лет на пятнадцать или больше? Да и что я знаю о нём, может, ты меня просветишь?..

– Вот сходи и раскуси, с чем его едят! – весело засмеялась Валерия, вся светясь игривыми глазами.

Шелкова уже привыкла к своему положению матери одиночки и перестала ждать от судьбы милостыню. В тот день, как Наташа пригласила к ним в гости, она долго размышляла, прилично ли войти в дом к малознакомым людям?

Анна Севостьяновна не страдала комплексами, и всё же опасалась попасть в смешное положение. Даже после того, как подруга развеяла все её сомнения, она даже и представить не могла, что её там ждало, и какой интерес она вызывала у Боброва. Но то, что это был не простой интерес районного чиновника, в этом можно было не сомневаться. Шелкова старалась не думать о том, что между Бобровым и ею была огромная разница в возрасте. И нечего заранее волноваться, может, на этот раз он ей разонравится. И она себя уверяла, что поедет к Бобровым из уважения к Наташе. И она перестала беспокоиться…

Накануне поездки в город Шелкова припомнила, как директор Шпалин познакомил её с Николаем Сергеевичем, и теперь была убеждена, что это знакомство носило не случайный характер. В тот раз она посмотрела на Боброва несколько отстранённо, занятая своей работой. Он не произвёл на неё особенного впечатления, если бы она знала, как будут дальше развиваться их отношения, она бы к нему присмотрелась, что он из себя представляет. Хотя и так было ясно, что Николай Сергеевич, как её бывший муж, не отличался внешними данными. Она запомнила напряжённое лицо, плотно сжатые губы, и как в голубых глазах вспыхнул огонёк, робкого к ней любопытства? И она думала, что его пугала её молодость…

На второй день, как её пригласили на день рождения, она обещала Наталье Николаевне приехать. Отказываться, говорят, нельзя, этого требуют правила учтивости. Хотя её всё ещё одолевали сомнения, верно ли она поступит, если придёт туда, где её ожидали смотрины? Для этой же цели он затеял свой день рождения. Так прошла неделя. И она решилась…

В субботу с дочерью Милой Анна Севостьяновна поехала к Бобровым.

В большом зале за накрытым белой скатертью большим банкетным столом уже сидели именитые гости. Застолье, видимо, только началось. Шелкову гостям представляла Наташа, очень нарядная. Среди пожилых гостей был единственный молодой человек в светлом костюме, с хорошими, приятными манерами. Наташа села рядом с ним. Застольем стал распоряжаться грузный мужчина в тёмном костюме с седеющей шевелюрой. Кроме него было ещё трое не менее представительных чиновников со своими чопорными жёнами, смотревшими на всех этак нарочито свысока.

Бобров, как виновник торжества, сидел во главе стола, его суховатые щёки заалели, как только Анна Севостьяновна в шёлковом платье села на указанное Наташей место ближе к самому имениннику. Но у неё и самой, оттого, что пришла к ним старшая коллега, слегка покраснели щёки и заблестели глаза. Шелкова испытывала на себе взгляды нарядных с высокими причёсками женщин, и учтиво им поклонилась. Те сдержанно заулыбались и смотрели на дочь Милу, которая рассматривала всех украдкой, боясь пошевелиться. Затем перевела взгляд на мать, желая спросить, есть ли тут её ровесники, поскольку среди взрослых ей будет скоро скучно находиться? Но та пожала плечами, улыбнулась дочери, подав ей яблоко…

Мила была прелестной девочкой: светловолосая, рослая, она почти ничем не повторяла свою мать, разве что во взгляде, таком же умном и умевшем наблюдать, угадывалось несколько её черт…

В таких случаях праздничное застолье начиналось с поздравительных тостов в честь именинника, затем гости пили спиртные напитки, которые красивыми этикетками украшали стол, уставленный закусками и яствами, и угощали ими друг друга. Оказывается, они ждали её и только теперь приступили к приятной трапезе, перебрасываясь шутками. Бобров увидел тайный знак дочери, и он быстро поднялся, чтобы поухаживать за Шелковой. Ведь на это ему намекала дочь. И Николай Сергеевич, улыбаясь широко, говоря комплименты, стал предлагать закуски, и первой положил салат оливье Миле, затем Анне Севостьяновне, которая благодарила и говорила, что справится сама…

Когда выпили и закусили по второму разу, женщины и мужчины затянули всем известные песни тех лет. Наташа включила магнитофон, желающие выходили не столько танцевать, а сколько размяться и покурить. И она пошла со своим кавалером, и мужчины со своими жёнами. И Николай Сергеевич, осмелев, приглашал Анну Севостьяновну. Лишь одна Мила сидела одиноко, повернувшись лицом к танцующим, наблюдала за ними, аккуратно кусая большое краснобокое яблоко и переводила взгляд на стену, где висели картины, которые изображали лесные пейзажи, речку и лужайки…

После танцев снова усаживались за стол, наполнялись рюмки, произносились шутливые слова, раздавался весёлый смех то мужской, то женский. И казалось, время тянулось бесконечно, от выпитой водки у Анны Севостьяновны слегка кружилась голова. Хотя она пила после каждого тоста понемногу. Среди незнакомых людей она чувствовала себя не очень уютно, потому приходила неожиданно странная мысль, зачем она сюда пришла? Когда танцевали, Бобров почти молчал, лишь похвалил её платье светло-лилового тона, как оно замечательно ей подходило, и похвалил дочь. А под конец сказал, что счастлив, судьба окружила его дома одними женщинами. Но этим обстоятельством он не тяготился, хотя казалось, он что-то недоговаривал. Конечно, Анна Севостьяновна уже была наслышана от Валерии о том, что Бобров с женой давно в разводе, что он снискал в районе репутацию честного порядочного человека.

Чем дольше продолжалось застолье, тем больше она укреплялась в мнении, что день рождения походил на смотрины, от благоприятного исхода которых сейчас зависела вся их дальнейшая судьба. И, казалось, что и все гости думают почти так же, как она, а иначе не бросали бы на неё красноречивые взгляды, наполненные показным дружелюбием и душевностью, что отныне судьба хозяина зависит от того решения, какое сегодня примет она. Временами она чувствовала себя как бы запятнанной взглядами и залапанной руками. Николай Сергеевич старался ухаживать за ней и дочерью с подчёркнутым душевным вниманием, выказывая своё щедрое гостеприимство добрейшего хозяина, предлагая то одно блюдо, то другое. В свою очередь Анна Севостьяновна отнюдь не скупилась на радушные улыбки, а подобострастные знаки внимания со стороны хозяина, конечно, ей очень льстили, чего в её жизни давно уже не было, если не считать школьных застолий по случаю того или иного праздника или юбилея. Но там были исключительно свои люди, а здесь – чужие, правда, не считая Наташи. По всей видимости, они неплохие люди, и никакие-то там обыкновенные работяги. Один был полковник, второй – начальник цеха, третий – мастер на стройке, четвёртый – врач, а их жёны занимали тоже какие-то мелкие должности в учреждениях и организациях. Мужчины охотно рассказывали смешные байки, анекдоты, женщины тянули задушевные песни.

Наташа, на правах хозяйки, со своим кавалером уходила на кухню, подносила свежие закуски, ставила напитки и уносила пустые тарелки и бутылки. Её лицо неизменно светилось всегда готовной улыбкой и добросердечием.

Николай Сергеевич, наклонялся в сторону Анны Севостьяновны и рассказывал ей о своих боевых товарищах, как в годы войны они вместе партизанили. В свой черёд она тоже упомянула про своего отца, который воевал, имел много боевых наград. К её изумлению, Бобров немного его знал, он был в другом отряде и боевые пути их пересекались…

Веселье продолжалось, разбавляясь умными разговорами, далёкими от повседневных забот, что создавалось впечатление, будто гости достигли редкого взаимопонимания, потому всем было жалко расставаться.

Но вот наступало время, когда иссякали улыбки, уставали признательные взоры. Всё было рассказано и выслушано, когда уже все были сыты, под лёгким приятным хмелем, добродушны и довольны друг другом. И за всем этим просматривалась усталость, и крепнущее желание удалиться восвояси от глаз посторонних. Это же самое чувство испытывала и Анна Севостьяновна, а дочь откровенно маялась. Милу уже никто и ничто не интересовало, а только хотелось поскорее уехать домой. Вот и гости стали прощаться с хозяевами, все друг друга благодарили за доставленное обоюдное удовольствие и после рукопожатий потянулись к выходу.