Читать книгу Игорь Колыванский - Владимир Атомный - Страница 3

Девушка счастливо уснула. Мне бы тоже пора, но по лёгкому дрожанию эфира понимаю, что грядёт встреча с Великой силой.

Тёмный Бог Ахриман изволил одарить меня знаниями. Стоило осознать грядущее, как песчинку моего существа подхватила волна его воли и бросила в бездну мира. Вижу себя стоящим в гигантской зале величественного храма. Часть его теряется во тьме, а одна щедро орошена светом, позади которого угадывается трон высотой с гору.

Нет ощущения времени, и пребывать здесь очень приятно и волнующе. Жизнь потеряла всякую осмысленность. Всё к чему я бежал неполные семнадцать лет, выглядит как старенькая картина в рамке с выцветшими красками.

Я ощущаю совершенство себя в храме и его в себе. Нет ни страха, ни голода, ни иной тревоги.

Мысли доносятся из прошлого, из жизни на картине. Их отчетливо слышно, они обладают связывающей логикой, происходящее вокруг находит в них отражение и как-то объясняется.

Здесь же, в храме Ахримана, их навязчивого зуда нет. Можно мыслить, а можно просто стоять и плыть в счастливом безвременье. Здесь ничто не имеет абсолютной важности и, в то же время, всё содержит частичку Великого смысла.

С тоской осознал себя лежащим на кровати. Словно заново родился, покинув тёплое, любимое и безопасное материнское лоно. Марину сон успел так разморить, что она раскинула руки и ноги, укрывшись смятым одеялом лишь наполовину.

Я встал открыть окно – надо проветрить наше полное любовных ароматов обиталище. Оделся, накинул плащ – с моря веет крепкий прохладный ветер. Перстень легко скользнул на средний палец правой руки и слегка сжался.

Близится утро. Прислуга гостиницы сонно слоняется по залу и кухне, пытаясь понять, что делать в первую очередь. Я для них и желанный гость и ужасающий дух, смотрят большими глазами не зная чего ожидать. Впрочем, от кофе не откажусь.

Чумазая девчонка несколько раз мелко кивнула и умчалась на кухню. Я потянул из кармана кисет с трубкой, и набивая вышел на улицу. Тоска всё ещё терзает душу, но грубые чувства этого мира, как матёрые лесники, вырубают и вытаптывают так нужный им лес. Для изб, тепла, продолжения рода.

Табак вобрал магический огонь и трубка испускает дымок. Я раскурил больше, втянул горечь в лёгкие, привычно успокоил организм, что травлюсь осознанно, а потом с удовольствием выпустил облачко. Оно закрутилось, словно подбивая под бока одеяло, но потом сдалось и начало рассеиваться.

Знание новой техники медленно проступает в памяти. Начинаю понимать, как можно замедлить время в момент боя или иных ситуаций. Всё просто, и даже нет контраста между прежним я и новым, что знает как.

По задумке, моя скорость должна остаться прежней. Для всех же других, в рамках некоего расстояния, возможности замедлятся вплоть до остановки.

Сильная вещь. Я ещё не слышал о такой от людей. Жаль, что применить смогу ещё не скоро – требуется сначала освоить, натренировать до совершенного уровня.

От крыльца гостиницы донеслись шаги, даже не поворачивая головы ощутил приближение брата.

– Утро доброе, – проговорил он и тоже облокотился на ограду, – или ты вообще не спал?

– И тебе доброго утра, брат. Немного вздремнуть удалось, а тебе?

– Всё отлично, – с нервным смешком отозвался он.

– С женой особенно, да?

– Благодаря ей, – кивнул он и начал разминаться. – Я не такой охочий до женщин как ты, но с Катей ощутил себя иначе. Встал окно закрыть – поддувало уже и учуял аромат твоего табака.

– А мне в гимназию топать скоро, на занятия, – удручённо выдал я и прибавил, – побери их Тьма. Ещё и рукопашка. Сейчас бы завалиться спать и до обеда, ещё чтобы разбудили именно им. Встал, нажрался, напился и отвалился. Благодать.

Брат похлопал по плечу. Тут от крыльца снова послышались шаги, только быстрые и помельче.

– Ваше кофэ, Господин.

– Спасибо, – принял я большую деревянную кружку с изогнутой ручкой. Потрепал девчушку по голове. Та сначала застыла в ужасе, а потом растаяла и щербато заулыбалась.

– Как вы любите – с мёдом.

– Умничка.

Радостная, она умчалась обратно.

– Умнум, – посмаковал я напиток. – Наконец-то. Такое чувство, что без него утро не начинается.

– Значит, пристрастился

– А ты?

– Похоже, – криво улыбнулся он, оголив сколотый зуб.

– Что-то ты не бреешься, кстати.

Иван провёл рукой по белёсому ёжику на голове.

– Холодно тут. И сыро, – съёжился он, потом глянул на меня. – А ты чего, отращиваешь?

– У нас на Севере есть традиция, что мужчина может отрастить волосы и заплести в косу, когда станет воином. То есть переживёт настоящий бой и убьёт первого врага.

– Тебе много косичек понадобиться, – нервно рассмеялся брат.

– Ну…– смутился я. – Попрошу Марину. Вообще эта честь полагается жене.

– А она тебе кто? – не понял Иван.

– Мы же не венчаны ещё.

– Мешает чего?

– Как-то не думал об этом. Вообще Марина жена по сути, просто…

Брат похлопывая по плечу прервал:

– Не по сути, а так и есть. Традиции традициями, но и ты не примерный подданный, чтобы во всём следовать канону.

– Ты прав. Спасибо.

– Да было бы за что. Ты, брат, если покорил женщину – значит это твоя женщина. И вообще нет разницы, как там это в народе называется.

Кружка показала дно. Я крякнул, сделав последний глоток, глянул на трубку – пожалуй, можно ещё выкурить. Сонливость ушла, тренированный зверь организма погнал кровь быстрее. В голове практически кристальная чистота, не считая лёгкого хмеля от табака.

Иван пошёл досыпать, а я снова облокотился на плетень и быстро вспомнил все насущные дела. Если признаться себе, то уже подустал от бешенной скачки последних дней. Может заняться бытом? Марине нужен документ, потом поговорю с Ортеговичем насчёт работы. Да и на ярмарку мы вроде собирались. Авось она уже началась, купим броский экипаж, коней к нему, и рванём. Надо развеятся.

Весь низкий люд уже успел облететь слух о братьях в кепках-уточках и плащах. На пути в гимназию несколько человек поздоровались и мне это понравилось. Сразу вспомнил, как по Ринкабихольму ходили отец и мама. В Кальмаре каждый считал делом чести справится о здоровье и делах семьи. Поэтому я улыбнулся и ответил каждому встреченному.

Учебный день начался хорошо и продолжился тоже не плохо, во всяком случае Сергию не удалость отправить меня в беспямятство. Солнце умудрилось даже прогреть воздух, и сразу после занятий пластунского боя, мы с Мариной радостно согласились на омовение. По кадушке холодной воды на каждого – и словно заново родился. Закрытый дворик прилегает к зданию школы. Дед принёс простыней вытереться, пятясь зашёл, но Марина только рассмеялась и позволила наставнику смотреть, ежели у того такое желание имеется.

Впрочем, Сергий на обнажённую девицу попялился ровно столько, сколько того требовал момент, чтобы не обидеть, а потом цепко осмотрел меня. Даже подумалось, что за тем и пришёл.

– Потрепало тебя, Игорёша.

Я принял простыню и стал вытираться.

– Есть немного, деда. Что поделать – плоть слаба.

– Да тут не в этом дело. Приходилось видать похожее, но там ребята войну прошли, да и возрастом раза в два постарше.

Я развёл руками, мол, так само получилось.

– Ладно, – махнул он рукой и с лукавством глянул из-под белых кустиков бровей, – мошт тебе от секретов твоих на душе тепло делается. Не буду лезть.

– Да там, деда, всё как у всех, – дёрнул я на нервах щекой, – только для меня это горше иного горя.

– Ну-у, дык! – охотно поддержал Сергий. – Когда колени на погоду ноют – хуже всего. Придёт кто если с жалобой, дом сгорел или коровка последняя слегла, так я поначалу разотру колени маслом лечебным, а уж потом посочувствую. Ишь, припёрся, ком болотный, слёзы с меня выколачивать, да я сам могу с кого угодно выбить хоть слезу, хоть зуб!

Сергий нахохлился, покраснел, а мы грохнули смеяться. Чудной он и с каждым днём всё роднее.

– И знаешь что, Игорёша, – вдруг резко сменил дед тон, – начинают ныть у меня колени, ой начинают. Будет над Петергофом гроза, да такая, что душа в пятки канет.

Мы озадаченно переглянулись с Мариной, а потом дружно кивнули, да только дед уже пошёл во внешний двор, нисколько не заботясь поняли мы чего или просто головами дёрнули, чтобы не обидеть.

Посвежевшие, зашли в городскую Канцелярию за паспортом для Марины. Вытянутая комната, где сидят асессоры, полна душной бюрократии и пыли. Нас принял худой мужчина старше тридцати лет.

Марина с моими подсказками заполнила паспортный лист, мужчина-асессор хмуро проверил, затем вытащил из стола прямоугольную заготовку из кожи, где уже заполнено всё, что можно. Следом началось самое интересное, это мне хотелось показать Марине. Специальный прибор с деревянной ручкой и стальным кончиком в форме сопла, асессор взял словно кисть для рисования, эфир качнулся от едва ощутимого воздействия и вот уже из кончика прибора высунулся язычок синего пламени – им мужчина нанёс графику инициалов девушки.

– Ваш паспорт, – протянул он документ.

Она взяла бережно, словно не из бычьей дублёной кожи, а из тончайшего хрусталя. Минутой спустя, после подписи о получении, прыгнула на меня и пылко поцеловала. Радости нет предела.

– И чего такое счастье?

– Всё ещё не верю в происходящее, – покачала она головой. – Кажется, ткни куда-нибудь в бок и мир лопнет, как мыльный пузырь. Не станет тебя, изобилия, Петергофа… а тьма былой жизни снова спеленает по рукам и ногам, бросит в ледяной подвал к крысам и захлопнет крышку входа, отрезав путь к светлому миру навсегда.

Мы идём по высокому коридору Канцелярии. Я посмотрел на Марину серьёзно, прижал посильнее и говорю:

– Ты вроде на всё это смотрела наплевательски. Что-то поменялось?

– Ты немного не прав, Котик, – всё же сменила грустный тон на весёлый она, – когда-то я смирилась с тем, что кому-то цветы и любовь, а мне страдания и кровь. Да, и как было иначе, учитывая мои странности и перспективы? Я долго привыкала смотреть на мир скептически и немного иронически. Это помогало, даже более того – работало.

Спустились по надменно-каменной лестнице на первый этаж. Я поздоровался с учителем теории магии, что мрачно прошествовал куда-то вглубь административного здания. Эфир от него стонет и гнётся.

– Но потом в жизнь ворвался ты. Даже не знаю как это описать…– вдруг остановилась она и во все глаза уставилась на меня. Вокруг ходят люди, поглядывая с интересом и удивлением. – Начал рушить мой быт. Ставший родным чулан вдруг распался, как короб, и когда я наконец проморгалась, очнулась, то обнаружила, что живу в Удаче. С тобой. Это настоящая сказка.

Губы своевольно растянулись в улыбке. Марина как цветочек, что был недавно чахлым, но после порции заботы и ухода вдруг начал распускаться. Неужели я ещё тогда разглядел в ней будущую красоту? Или было нечто иное?

– Когда мы только встретились, там, на турнире, я почти сразу ощутил влечение к тебе. Можно было списать это на банальное желание близости, но потом, вечером, всё только яснее стало. Я понял, что хочу быть с тобой и даже после близости это не изменилось.

Слова, сказанные ей, обращены и к себе. Хочу разобраться в чувствах, всё ведь по наитию идёт, но иногда хочется прояснить для себя ситуацию.

Марина впитала слова, как песок воду. Смотрит с восхищением и поощрением.

– Да, ты странная. Пусть так, но ведь и я не лыком шит. Так что, начинай верить в новый мир – он твой и для тебя.

Счастливая, она кивнула и крепко подхватила под руку.

Город скинул озяблость после недавнего ненастья и наполнился солнечным светом, а тут ещё и минутка чувственного откровения – как не позволить улыбке разгуляться на лице. Мы решили пройтись по набережной, отметившись в табачной лавке – я присмотрел ещё одну трубку из корня, так что, прогулка теперь скрашена её обкуриванием и богатым ароматом дыма.

Впрочем, для чуткого на неприятности зверя внутри, тоже нашлась закуска – заметил впереди крупную компанию ребят, в числе коих знакомые хулиганы. Будут или нет они провоцировать драку – значения не имеет. Я увлёк Марину в сторону. Портить прогулку совершенно не хочется.

Немногим позже, девушка сказала – “Почему бы и нет” и руководствуясь этим принципом, мы начали поиск экипажной мастерской. Вообще говоря, идея купить свой была шальной, как рыжий чубчик на голове светского повесы, но чего уж теперь, когда страсть пустила корни и отступать уже просто нет никакого желания.

По сути своей, основа для телег, возов, тачанок и прочего колёсного транспорта одна. Экипаж стоит особняком только в плане требований красоты и надстройки в виде кабины. Её делает отдельная мастерская, находящаяся всего лишь за оградой от первой. Район расположения ожидаемо крайний, что практически опоясывает Петергоф и достаточно широк, чтобы начать задумываться о приведении его в некую общую композицию с прекрасной дворянской частью. Мне понятно почему Геннадию Ортеговичу не до того – человек военный, хозяйственный. Технически всё работает, с инженерной стороны исправно, а уж внешний вид это дело десятое, если не двадцатое.

Я шумно втянул аромат мастерских – тут и волнующе-древесный, и крепко-въедливый от лака, и вездесущий от навоза – чтобы, как говориться, два раза не вставать, по соседству от мастерских есть конюшня. Пилят, строгают и стучат столяры, курят, матюгаются и насвистывают маляры, кричат, хохочут и разговаривают прочие работники – кого тут только нет, ведь знати подавай больше и чаще, особняком лишь стоит здание Проекторной, как нам охотно пояснили, там художественных дел мастера “предложут и положут усё, шо душе угодно”. Переглянувшись, мы двинулись туда.

Перед Проекторной, и площадка камнем замощена, и крыльцо из него же. Под добротным навесом расположились две лавки. Слева сидят трое, тут же начавшие разглядывать нас. Мы быстро прошли внутрь, отворив массивную дверь. Меня немного дёрнуло, потому что створка просела и скребёт о деревянный пол, в итоге накрепко застревая.

В первом зале работников не оказалось и мы поднялись на второй этаж, но оттуда нас погнали на первый, где встретились те самые трое мужчин. Один уже в возрасте, волосы взяла седина. Видимо начальствует, судя по более богатому наряду.

– Добрый день, мы насчёт экипажа.

– А-а, вот оно что, мы грешным делом подумали, что в администрацию. Пойдёмте, присядем…

Двое других уже заулыбались и проводили более благожелательными взглядами. Я оглядел ряды шкафов, – от едва высохших лаком, до покосившихся и потому не падающих, что держат соседние, – рабочих столов больше трёх, но те два, что не заняты, завалены свитками и пухлыми отчётными книгами. В местах, где ходят чаще, пол более светлый, а в иных потемнел от старости. Из щелей сквозит подвальными запахами. Вообще здание очень старое, если вспомнить историю города, что недавно проходили в гимназии, то выходит возведено ещё когда Петергоф был крепостью и назывался Упрямой.

Нам отыскали пару стульев, которые пришлось сначала освободить от проекторских документов.

– Ну-с, молодые господа, на какой бюджет рассчитываем? – оценивающе оглядел он наши простые наряды, задержавшись, правда, на кожаной кепке.

– Трудно сказать, – отозвался я, поймав вопросительный взгляд от Марины. – Может, вы покажете на примерах от простых, до роскошных. Я думаю, что нам точно нужен просторный, типа дормеза, с удобными сидениями, амортизацией и хорошей защитой от дождя. На четыре-шесть человек.

– Ага, то есть кабинка с капитальной крышей, увеличенным количеством посадочных мест, – пуще прежнего оживился дядька, став всё это записывать, – рессоры у нас трёх видов, различающиеся степенью жёсткости, какие ставим?

Я догадался, что речь либо о пружинах, либо о выгнутых пластинах из стали, что смягчают езду.

– Лучше помягче.

– Значит самые мягкие? – уточнил он. – Раз выбрали дормез, то собираетесь выезжать загород?

– Да, собираемся, – кивнул я.

– Тогда вам нужны важи, то есть багажный шкаф наверху. Вы ведь наверняка будете брать с собой гардероб.

– Да, пожалуй, – посмотрел я на девушку и мы снова покивали.

– Тогда и ремонтный набор – можно починить любую поломку хоть в чистом поле, – азартно предложил работник. – Его уберём в горбок сзади.

– Конечно нужен.

– Знаете, некоторые господа предпочитают отдых вдалеке от городского шума, заехав в лес или отбыв для купаний к озеру. На этот случай мы можем добавить набор для комфортного отдыха и даже ночёвки – сиденья в экипаже будут раскладываться в большую и широкую кровать.

Я рассмеялся и очередной раз согласился. В итоге вышло, что нагрузка на оси будет больше стандартной и нам нужна усиленная колёсная база, а для уверенного передвижения – четвёрка лошадей.

После обсчёта инженерной части, стало понятно каким будет общий бюджет. Исходя из него я оставил Марину выбирать отделку, украшения и прочие красивости, а сам пошёл выкурить трубку. Договорились только, что цвет нашего будущего транспорта будет чёрный, а не розовый.

Присел на лавку. Зрелище с крыльца прекрасное, можно сказать классическое – люди работают. Солнце выжимает пот, золотит волосы. Мужики стянули рубахи и трудятся. Я раскурил трубку и заворожённо наблюдаю за эдаким муравейником.

Подбежал парень моих лет и попросил отсыпать табачку. Я отдал половину кисета и он радостно помчал к своим – работают с деревом – строгают и шкурят доски, рейки и брус.

Неожиданно, со стороны окраин послышались крики, какой-то шум. Я заинтересовано, как и добрая часть работников, повернулся в ту сторону. Крики только усилились. Нутро недобро шевельнулось, вспомнился упырь. Отложив трубку, я сбежал со ступеней и щурясь стал вглядываться в крыши.

Вдруг, на дальнюю, выпрыгнуло нечто похожее на росомаху, только размером с медведя. В три гигантских прыжка оказалось на ближайшем здании. Работники зашумели, кто-то в ужасе заорал. Боевой зверь внутри меня вздыбился как смог – пожаловал опасный враг.

От перекрёстка к нам рванула пара конных стражников. Зверь спрыгнул с крыши смяв черепицу и сломав брус. С отчаяньем понимаю, что полёт твари окончится на замершем от ужаса батраке. Чудовищные когти легко вонзились в плоть и крупное мужское тело, будто кукла из сена упало под весом зверя.

Большая лобастая бошка с мелкими хищными глазами и маленькими ушами. Черная блестящая шерсть, крутая шея и мускулистое тело созданные для убийства. Длинные лапы, опасные когти и мощнейшие задние конечности. Тварь посмотрела под себя – человек умер практически мгновенно. Пасть распахнулась и убивец схватил голову умершего, дернул и отбросил на десятки шагов прочь.

Кто-то посмелее кинул вилами, но те отскочили от шкуры словно игрушечные. Тварь обернулась к кинувшему.

Я понял, что медлить нельзя. Напрягся и создал ледяное копьё.

Оно врезалось в бок. Зверь истошно закричал, что уши заложило. Тут же развернулся ко мне и прыгнул.

Скрут! Скрип камней под ногами. Прыжок! Меня обдаёт ветром перемешанным с одуряющей вонью твари. Тут же над головой пронеслись трещащие шары огня. Сзади снова завыло.

В присядке я развернулся к врагу. Огонь скатывается с его шкуры, словно с гуся вода. Чёрные бусины глаз нашли двух магов-стражников и я к ужасу понял, что парни не жильцы. Их ведь учили бить на дистанции, а эта тварь безумно быстра и катастрофически опасна. Я почуял в ней магию.

– Бегите!!! – срывая голос крикнул я.

Они замешкались. Да и как иначе – кто кроме них остановит нежданную беду?

Тварь прыгнула. Ей навстречу взметнулись две струи огня.

Да только сегодняшний враг оказался намного сильнее. Тварь срубила одного сразу, а второй отлетел от удара. Я рванулся следом. Нет времени на муки совести.

В спину снова прыгнувшего зверя врезалась глыба льда и его перебросило через лишившегося чувств мага. Я запустил руку в развороченную грудь его товарища и забрал силу. В сознание привычно ударила волна, глаза непроизвольно закатились. К моменту, когда смог действовать, чудовище успело развернуться и приготовиться к прыжку.

– Х-хосяин…– послышался голос духа в голове. – Я снаю, что это…

Тварь прыгнула. Вместо атаки я уклонился и в пять мощных рывков разорвал дистанцию.

– Говори!

Стегнул врага жгутом, чтобы не бросился на работяг.

– Это макичес-с-ский све-е-ерь… Химера-а…

Снова надрывный уход с линии атаки. Я лупанул водным жгутом по передним лапам и зверь укатился в дом через дорогу. Проломил стену и пропал из виду.

– Какие у неё слабые места? – выдохнул я, натужно дыша.

– Только гласа, Хося-а-ин…

– Магический, магический, магический…– забормотал я под нос, судорожно думая, как победить. Попасть в глаз столь прыткой цели издалека вряд ли возможно.

Уловил вскрик Марины. С бешеными глазами обернулся и кричу:

– Прячься!!! Как можно дальше, Марина!

Слава Богам, что схватывает на лету – тут же метнулась обратно, в отличии от любопытствующих работников.

Из дома раздался рёв и треск. Секунды сочатся, словно кисельные капли. Я закрыл глаза и вгляделся.

Химера – это пучок магических токов, свёрнутых сложной вязью заклинания и облечённых в плотную форму при переходе из мира тонких энергий в наш. Это действительно магический зверь, при том созданный, кажется, специально для борьбы с магами.

Химера с треском выскочила из дома, встряхнулась сбрасывая мусор. Взгляд нашёл меня.

В груди пробудился и рванул вверх росток отчаянья, но боевая безбашенная ярость задавила его, и вдруг в голове наступила кристальная пустота с чётким осознанием, что мне делать.

Я щедро зачерпнул маны, благо её много.

Химера приготовилась к прыжку.

В состоянии предельной концентрации, отбросив страх неудачи и смертельной угрозы, вспомнил каждую ноту едва изученного заклинания. Словно музыкант, что закрывает глаза вслушиваясь в музыку и вздрагивает лицом и телом от каждой прозвучавшей ноты; или, как старый и опытный алхимик, колдующий над варевом, что подбирает, как можно более действенное сочетание ингредиентов. Вот и я вслушиваюсь в то, что творю. Сравниваю с идеалом.

Химера взмыла в воздух. Я же, словно не замечая, заканчиваю последний пассаж, и вот эфир тягуче зазвенел, как если кто ударил бы в колокол, а звук застыл, увяз в воздухе.

Я рванулся навстречу зависшему над землёй монстру. Он медленно летит, подобно стрелке часов.

Создаю в руках два ледяных копья и выцеливаю глаза. Рывок, в том числе магический, и острия вонзаются в голову твари, легко пронзая крепчайший череп.

Гул эфира прекратился и меня бросило сквозь чёрный туман, внезапно исчезнувшей химеры. Время восстановило бег.

Растерявшись я упал на колени. Вскочил быстро оглядываясь, но твари нигде нет. Только любопытные головы работников торчат из-за укрытий.

В уши прорвался плач женщины из разрушенного дома, ещё далёкий грохот мчащихся солдат, удивлённые возгласы выживших. Застонал спасённый маг.

– Кажется, всё, – пробормотал я.

– Вы побетили, Хося-а-ин…– прошептал в голове Фарух-трэлл.

– Спасибо за помощь.

– Рат служить вам, Хося-а-ин…

Отряхнувшись я пошёл во двор, куда начали осторожно стягиваться работники. Они заваливают расспросами, но мне не до ответов. Поднял упавшую кепку-уточку и двинулся к Проекторной. Большой отряд ворвался во двор, когда я заходил в дом.

– Марина! Можно выходить! – прокричал я. – Ты где?!

В тёмном углу приоткрылся деревянный люк.

– Ты живой! – воскликнула она высунув голову.

Я поспешил помочь выбраться. Вся в пыли и чёрной паутине.

– Чудом выжил, – выдохнул я. – Эта тварь упала как камень сверху, никто даже ахнуть не успел. Сразу убила одного рабочего, затем стражника. Если бы не Боги, то единственным спасением для нас, было бы бегство. И народу бы погибло уйма.

Поговорить нам не дали, в здание ворвалась группа магов. Это не мягкие дворянские сынки, пусть могучие, но без реального опыта – отряд строго военный.

– Поручик Игорь Колыванский! – отсалютовал я.

– Подполковник Семён Сабуров! – вскинул руку командующий отрядом. Высокий мужчина лет двадцати пяти. – Доложить обстановку!

– Есть! Мастерские были атакованы неизвестным противником – чудовищем. Я принял бой и убил его. Судя по тому, что тело твари исчезло – это был магический зверь. Была выявлена устойчивость к слабой и средней боевой магии.

– Ясно! – озадачился молодой подполковник. – Прошу следовать за мной.

Я обернулся к Марине и ободряюще подмигнул.

– Не переживай. Встретимся в Удаче.