Читать книгу Жизнь и судьба Семёна Дежнева - Владимир Бахмутов - Страница 13

Весенним половодьем 1641 года Ленский острог затопило. Головин приказал перенести его на новое более надежное место. Эти работы возглавил письменный голова Василий Поярков. Надо сказать, новый острог возвели быстро и настолько добротно, что одна из острожных башен сохранилась до наших дней. Новый острог стали называть Якутским.

Еще до прихода на Лену воевод, Парфен Ходырев, бывший в то время приказным человеком Ленского острожка, набрал и отправил для сбора ясака на вновь открытых «заморских реках» Яне и Индигирке два отряда служилых людей. Во главе одного из них на Индигирку ушел Постник Иванов, второй отряд, – на Яну, повел Дмитрий Зырян. С ним ушел к морю и Семен Дежнев. Собранную у янских якутов соболиную казну, – 340 соболей и две чернобурых лисицы, Зырян весной 1641 года отослал с Дежневым в Якутск в сопровождении трех казаков. Семен оказался на Лене как раз в то время, когда началось следствие над Ходыревым. Среди служилых людей, допрошенных по ходыревскому делу, упоминается и Дежнев. Он, видимо, немало знал о коммерческих проделках Парфена.

К этому времени относится прибытие в Якутск государева указа по делу о столкновении в 1639 году отряда Парфена Ходырева с томскими казаками атамана Копылова. В Москве посчитали, что главным виновником тех событий явился Парфен. Уничтожение в ходе столкновения тридцати ясачных якутов трактовалась, как прямое нанесение ущерба государевой казне. Петру Головину и Матвею Глебову предписывалось провести сыск в отношении провинившегося Парфена Ходырева с применением, если будет в этом необходимость, пытки, чтобы «вперед бы иным служилым людем так неповадно было воровать». Прибывший указ только подлил масла в огонь, – теперь уже не только служебная карьера, но и сама жизнь Парфена Ходырева оказалась на волоске.

Головин, энергично взявшись за дело, прежде всего, принял меры, направленные на усиление контроля над сбором ясака, пушными промыслами и торговыми оборотами с целью предотвращения хищения мягкой рухляди и обеспечения полного сбора десятинной пошлины. Этим воевода вызвал бурное негодование недобросовестных русских промышленников, служилых и торговых людей. В своем противодействии нововведениям они сумели заручиться поддержкой второго якутского воеводы – стольника Глебова и дьяка Ефима Филатова. Русское общество на Лене, таким образом, раскололось надвое, положив начало воеводскому противостоянию.

Нельзя не видеть, что при всей своей жесткости и нетерпимости к хищению пушнины, Головин старался быть объективным и справедливым при рассмотрении таких дел. Об этом свидетельствуют сохранившиеся документы.

Вернувшийся с Яны Семен Дежнев и его спутники привезли и собственную пушнину, которая была по распоряжению письменного головы Василия Пояркова конфискована в пользу казны. Это заставило Дежнева и его товарищей обратиться на имя царя Михаила Федоровича с челобитной. «В нынешном, государь, во 149‑м (1641) году, – писали челобитчики, – были мы, холопи твои, на твоей государевой службе на Янге реке для твоего, государева, ясачного збору. И как твой, государев, ясак с якутов собрали, после твоего, государева, ясаку купили мы, холопи твои, у твоих же, государевых, ясачных якутов соболишек на свой товар. И в нынешнем во 149‑м году как мы, холопи твои, пришли в Ленский острог с твоею, государевою, ясачною казною, у нас, холопей твоих, те наши соболишка письмяной голова Василей Данилов Поярков запечатал…. Пожалуй нас, холопей твоих, вели, государь, те наша соболишка распечатать и нам отдать долги свои платить, чтобы нам, холопам твоим, в своих долгах, на правеже стояв, в конец не погибнуть и твоей бы царские службы впредь не отбыть…». На челобитной сохранилась помета: «По сей выписке Ивашке Иванову, Сеньке Дежневу, Гришке Простокише соболи их, для государевы дальние службы и их нужы, и дорогово подъему, соболи выдать и написать в приговор».

В 1641 году у вернувшихся из похода Ивана Реброва было обнаружено 29 соболей, 40 пластин собольих и соболья шуба, у Ивашки Сергеева – 60 соболей и две шубы собольих. Все это тоже было у них отобрано. Однако после разбирательства с учетом того, что казаки успешно собрали и доставили ясак, не получая при этом жалованья, воевода распорядился, сделав соответствующую помету на их челобитных: «… По сей выписке Ивашку Сергееву да Ивашку Реброву, да Фочке Самсонову для государевы дальные службы и их нужы … соболи их и шубы собольи отдать, для того, что оне служили государю без его, государева, жалованья».

Особого внимания заслуживает история с «нажитком» енисейского десятника Елисея Юрьева Бузы, ставшего легендой якутской землепроходческой эпопеи, живым примером, на который в течение многих лет будут равняться якутские служилые люди. Кто же он такой, этот Елисей Буза?

Его имя впервые встречается в архивных документах Енисейска, относящихся к 1629–30 году, когда он, – рядовой стрелец Елисей Юрьев в составе отряда атамана Ивана Галкина принял участие в походе на «государева изменника и непослушника князьца Сота с его улусными людьми». Поход завершился успешно, хотя в произошедшем бою многие служилые были ранены. В коллективной челобитной стрельцы писали государю: «… до Енисейского острогу дошли с ранеными со всеми людьми и ясырем, дал бог, здорово, никакого человека раненого не покинули. … Пришед в Енисейской острог, по обету своему тот ясырь и всякую погромную рухлядишка отдали в дом Ведения святей богородицы, к новому храму, твоему государеву ангелу на сооружение».

В именных окладных книгах жалования служилых людей енисейского острога за 1632–33 год Елисей записан, как рядовой стрелец Елисейко Бердь с окладом 5 рублев 16 алтын 4 деньги. Бердь – видимо, и есть его настоящая фамилия. При каких обстоятельствах он получил прозвище Буза – неизвестно, но оно, без сомнения, обязано своим появлением особенностям его характера – незаурядного, смелого и предприимчивого. Некоторые исследователи называют его выходцем из Поморья (В. Булатов «Русский север»).

В 1636году к тому времени уже казачий десятник, Елисей Юрьев Буза с отрядом из 10 казаков отправился из Енисейска по Ангаре на Нижнюю Лену в свой исторический поход, продолжавшийся четыре года.

Вернувшись в 1642 году из похода, он писал в челобитной: «В прошлом, государь, во 144‑м году бил я челом тебе, государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, а в Енисейском остроге подал челобитную воеводе Прокофью Федоровичу Соковнину, чтоб меня отпустил на твою, государеву, дальную службу для прииску новых землиц и твоево, государева, ясачнова збору на Сивирюй и на Ламу, и по иным сторонним ленским рекам, которые реки своим устьем в море пали. И по моему, государь, челобитью, воевода Прокофей Соковнин отпустил … меня, холопа твоего, на тое твою, государеву, дальную службу на Сивирюй и на Ламу, и по иным сторонним ленским рекам в новые места. А твоего, государева, денежнова и хлебнова жалованья, судов, и судовых снастей мне, холопу твоему, не дал. А отпустил меня … под Ленской волок зимним путем, нартами. Велел мне воевода Прокофей Соковнин взять в Якуцком остроге у казачья головы у Богдана Болкашина твоей, государевы, казны на подарки иноземцом меди и олова, и одекую, да служивых людей – охотников 10 человек. А Богдан Болкашин мне, холопу твоему, … товару на подарки иноземцом … не дал, и служивых людей не дал же ни одново человека. И я, государь, холоп твой, в Якуцком остроге прибрал с собою на твою государеву службу охочих служивых людей без твоево, государева, денежнова и хлебнова жалованья 7 человек, да промышленых людей человек с 30 и больши. И тех, государь, служивых и промышленых людей подымал я, холоп твой, … собою. В Якуцком, государь, остроге, должась великими долги, покупал я, холоп твой, суды и кочи, и дощеники с парусы и с якори, и со всею судовою снастью дорогою ценою. И тех служивых и промышленых людей для твоей, государевы, дальной службы ссужал я же, холоп твой, пищальми и порохом, и хлебными запасы, и сетьми неводными, и всякими заводами».

Буза с отрядом спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день вошел в устье р. Оленск. Поднялся по реке более чем на 500 км и объясачил встреченных там кочевых эвенков.

«Ясачную и десятинную соболиную казну, – писал Елисей, послал я с Оленька реки в Енисейской острог зимним путем на Лену со служивыми людьми Ярофейком Спиридоновым да с Олексеем Архиповым с товарыщи».

На р. Оленек Елисей построил зимовье, там зимовал, а весной 1638 г. на оленях возвратился на Нижнюю Лену к устью ее левого притока Молодо, верховья которого близко подходят к р. Оленек. Служивых и промышленых людей Федора Мартемьянова с товарыщи оставил на Лене с аманатом, они «с оленских тунгусов взяли ясаку перед прежним с прибылью».

Взяв казну, велел Федору ехать в Енисейской острог, а аманата отдать велел в Якуцком остроге. С остальными служивыми и промышлеными людьми с Оленька, вернувшись на Лену, Елисей пошел «в новые сторонние реки морем на Яну и на Чандон, и на Сивирюй».

О его дальнейших походах сведения противоречивы. Академик И. Е. Фишер в изданной в 1774 г. «Сибирской истории с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием» писал, что Буза, построив на Лене два коча, летом 1638 г. восточным рукавом дельты Лены вышел в море, и пять дней при попутном ветре плыл на восток вдоль берега в поисках устья неизвестной большой «Ламы – реки», берущей будто бы начало в Китае. Он обогнул восточный мыс губы Буорая, вышел в Янский залив и достиг устья Яны. Его отряд три недели поднимался вверх по реке – до мест, где жили якуты. Буза собрал там ясак и зимовал среди якутов.

В 1639 г. Буза с отрядом на четырех кочах, построенных во время зимовки, поплыли вниз по реке Яне до ее устья, вновь вышли в море и завершили обследование Янского залива. Елисей Юрьев остался там и положил основание Устьянску, а пятерых человек отправил в Енисейск с ясаком. Недалеко от устья Яны он к востоку обнаружил «великое озеро» – огражденную со стороны моря о. Ярок обширную бухту, в которую впадала р. Чондон. Буза встретил там юкагиров, построил в их стане зимовье, в котором прожил не менее двух лет.

По версии историка Н. Н. Оглоблина Елисей Буза при плавании на восток не дошел до устья Яны, а добрался лишь до устья р. Омолой, впадающей в губу Буорая. Оттуда уже по зимней дороге, погрузив запасы на нарты, он шел восемь недель через хребет Кулар до Верхней Яны. Н. Н. Оглоблин считал Бузу первооткрывателем р. Омолой и хребта Кулар. Эти сведения исследователи почерпнули из отписок спутников Елисея. Сам же он в своей челобитной подробностей похода не излагает. Завершая свое повествование, он писал: «Пришед на Яну реку во 147‑м году, и твоим, государевым, счастием на Яне реке с якуцких людей взял твоево, государева, ясаку вново 4 сорока 8 соболей, 4 шубы собольи якуцкие, 7 лисиц чернобурых, 22 лисицы красных…

А как, государь, был я, холоп твой, на море, у меня, холопа твоево, трои суды розбило морем. И я … с теми служивыми и с промышлеными людьми суды делали на море, собою, новые, и терпели сами с служивыми людьми и с промышлеными голод и всякую нужу … аманатов 3‑х человек и толмача кормил своим кормом. И тое твою, государеву, ясачную и десятинную соболиную казну, и аманатов юкагирских 3‑х человек, да якуцкова мужика юкагирскова толмача привез с служивыми и промышлеными людьми в Якуцкой острог, к стольнику и воеводе к Петру Петровичю Головину с товарыщи. А служивых людей со мною, Елескою, пришло в Якуцкой острог Третьяк Нифонтов, корел Федосей Григорьев, Афонасей Авдеев. Да промышленых людей пришло со мною в Якуцкой острог всего 5 человек.

И будучи на твоей, государеве, службе, я, холоп твой, с теми служивыми и с промышлеными людьми на Оленьке и на Яне, и на Чандоне реке приимали всякую нужу, ели коренье и траву, и души сквернили всякою скаредноюядью, и голод и наготу терпели. А что, государь, тех служивых и промышленых людей поднимал я, холоп твой, собою на тое твою, государеву, службу и давал им в долги хлебнова запасу, и всякаго заводу, займуя у торговых людей большею ценою в кабалы, и от тово я, холоп твой, одолжал великими долги, и стала, государь, мне та твоя, государева, служба подъемом больши 2000 рублев.

Заканчивает свою челобитную Елисей обычной фразой: «Милосердый государь, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, за ту мою многую службу и терпенье своим, государевым, жалованьем, как тебе, государю, бог известит, чтоб мне, холопу твоему, в долгах чем подымался на твою, государеву, службу вконец не погинуть и на правеже замучену не быть».

Там он увеличил свой отряд до 50 человек за счет «охочих служивых людей» и «промышленных людей». Как потом писал Буза в своей челобитной: «В Якутском, государь, остроге, должась великими долги, покупал я, холоп твой, суды и кочи, и дощеники с парусы и с якори, и со всею судовою снастью дорогой ценою. И тех служивых и промышленных людей для твоей, государевы, дальной службы ссужал я же, холоп твой, пищальми и порохом, и хлебными запасы, и сетьми неводными, и всякими заводами».

Буза с отрядом спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день вошел в устье р. Оленск. Он поднялся по реке более чем на 500 км и объясачил встреченных там кочевых эвенков. На р. Оленек он построил зимовье и зимовал там, а весной 1638 г. на оленях возвратился на Нижнюю Лену к устью ее левого притока Молодо, верховья которого у 12° в. д. близко подходят к р. Оленек.

Морские плавания и сухопутные путешествия, которые совершили Буза и его спутники, проходили в невероятно сложных условиях. Сам он писал в челобитной: «И будучи на твоей, государеве, службе, я, холоп твой, с теми служивыми и с промышленными людьми на Оленьке и на Яне, и на Чандоне реке приимали всякую нужу, ели коренье и траву, и душу сквернили всякою скаредною ядью, и голод и наготу терпели».

Из продолжительного плавания по морю на Лену Елисей Юрьев Буза вернулся 17 июля 1642 года. Примечательно, что кроме государевой казны, он вывез лично для себя 1080 соболей, 280 пластин собольих (хребтовая половина соболя), 4 собольих шубы, 9 собольих и лисьих кафтанов и 2 ферязи. Уплатив в качестве налога «государеву десятину», он стал полноправным владельцем всего этого добра.