Читать книгу Кофе и круассан. Русское утро в Париже - Владимир Большаков - Страница 6

Месье Дюпон – мой хороший знакомый. Я его встречаю каждый день, разговариваю с ним часами, мы вместе частенько выпиваем в кафе на углу по чашечке крепчайшего кофе, выкуриваем по сигарете «Галуаз», раздирающей легкие, но зато не пробивающей такую дыру в бюджете, как «Мальборо». Месье Дюпон приносит мне газету и ежедневную почту и выпекает изумительный хлеб. Он круглый год торгует на рынке свежими овощами и фруктами, составляет на ЭВМ прогноз погоды и водит поезда парижского метро. Он стоит у станка и за прилавком маленького магазинчика, крутит баранку такси и колесо знаменитой карусели с лошадками у Эйфелевой башни под аккомпанемент электронной шарманки, держит свой семейный ресторанчик и с утра до ночи пестует доставшийся ему от деда-прадеда виноградник.

Месье Дюпон индивидуален и многолик, ибо так называют «типичного среднего француза». Он живет в каждом городе и в каждой деревне Франции – в одном только парижском телефонном справочнике несколько страниц занимают Дюпоны – и вместе с тем объективно не существует, ибо создан статистикой, а потому, может быть, и похож на себя в ее зеркале, но не более чем фоторобот на фотопортрет. Словом, он один из 55 миллионов французов, проживающих во Франции.

Во Франции служба статистики поставлена много лучше, чем в других странах. Здесь о французе, как потребляющей статистической единице, как гражданине определенных взглядов, знают все. И все же статистика и опросы общественного мнения – единственно возможное средство создать образ «типичного француза», представить его зрительно и даже где-то понять его причуды, вкусы, симпатии, антипатии и предрассудки. Знакомясь таким образом со своим приятелем месье Дюпоном, я сделал для себя немало открытий, причем совершенно неожиданных.

Для примера. Французы покупают в среднем на человека всего 4 куска туалетного мыла (650 граммов) в год, в два раза меньше, чем англичане, хотя этого добра в магазинах – выше крыши. Они в среднем приобретают по 0,8 зубной щетки на человека и лишь по 2,9 тюбика зубной пасты. Но зато французы в два раза больше, чем другие европейцы, потребляют снотворного (90 миллионов упаковок в год) и чаще покупали обувь – 5 пар в год на человека.

Во Франции меньше ванных, чем телевизоров. 10 процентов французов никогда не посещали парикмахерских. Каждый второй француз никогда не ходит в кино.

Французы потребляют 80 литров вина на человека в год и за тот же период – всего 54 литра минеральной воды. 25 процентов из них ничего не едят на завтрак.

Месье Дюпон проводит в день три с половиной часа перед телевизором и 2 часа 45 минут слушает радио. Вместе с тем 51 процент французов выступает за то, чтобы телевидение хотя бы один вечер в неделю не работало. 43 процента против этого. В 1967 году только 54 процента французских семей имели телевизор. В 1988-м – уже 94 процента. 82 процента французов согласно опросам «смотрят телевизор каждый или почти каждый день». Это на 31 процент выше, чем в начале 60-х годов, когда 67 процентов французов ежедневно слушали радио и 60 процентов каждый день читали газеты. Сегодня газеты регулярно читают меньше 40 процентов французов. Поднялся, однако, процент читающих иллюстрированные журналы, как везде. Но вот как комментируют этот рост специалисты: «Журналы, которые наиболее популярны сейчас, – это своего рода дополнение к телевизионным передачам…»

Телеспрут виной тому, что пустеют театры, стадионы. Всего 9 процентов французов по меньшей мере раз в год посещают спортивные состязания. 18 процентов французов ходят в кино, по крайней мере, один раз в месяц, но телевидение и быстрое воспроизведение кинопремьер в записи бьет и по кинотеатрам, в результате чего и билеты в кино все дорожают. Пустеют и знаменитые французские кафе и бистро. Только 17 процентов французов, по крайней мере, раз в неделю ходят в кафе.

«Ночная терраса кафе» – картина нидерландского живописца Винсента ван Гога. «Ночная терраса кафе» была написана художником на юге Франции, в Арле в сентябре 1888 года.

В 60-х годах 42 процента мужчин во Франции были завсегдатаями кафе, где они смотрели, как правило, спортивные передачи и особенно скачки. Сейчас среди мужчин только 25 процентов опрошенных называют себя постоянными посетителями кафе. Результат – кафе «прогорают» все чаще.

Любовь французов к телевидению объясняется во многом и национальным характером. Французы народ очень любопытный: где что, кто с кем, кто в чем – им надо узнать в первую очередь и желательно раньше других. К тому же они до смерти любят обсуждать в деталях дела, на наш взгляд, казалось бы, пустяковые, а для них чрезвычайно существенные. Предметом дискуссии может быть что угодно. Обсуждается, в первую очередь, то, что касается качества жизни, обслуживания, моды, социального обеспечения, налогов, медицины, состояния больниц и клиник, благотворительной помощи и градостроительства, взаимоотношений между юношами и девушками, мужьями и женами, детьми и родителями, охраны исторического и культурного наследия.

Обсуждается политика правительства и оппозиции, личность самих политиков и их жен. Часто телекамера входит прямо в их дома, и диспуты идут оттуда в живой трансляции с вопросами телезрителей по телефону. В общем, по французскому телевидению есть что послушать и что посмотреть. Но если бы оно было только французское! Из США хлынули на телеэкраны полицейские сериалы, фильмы ужасов и такое «порно», которое заставит покраснеть даже павиана. Журнал «Пуэн» подсчитал, что только за одну неделю по французскому телевидению по шести основным каналам показывают до 670 убийств, 15 изнасилований, 848 драк, 419 поджогов и взрывов, 14 похищений, 11 грабежей, 8 самоубийств, 32 взятия заложников, 27 сцен пыток, 18 сцен применения наркотиков и 9 выбросов из окна, 13 сцен удушения жертв. На 11 военных сражений пришлось столько же стриптизов и 20 откровенно порнографических эпизодов. Добавьте к этому регулярные кошмары, которые идут в сериях фильмов ужасов, где натурализм доведен до такой степени, что их можно «принимать» вместо рвотного. Порнография окончательно утвердилась в правах на платном «Канале плюс», одном из самых популярных в стране. Там регулярно в ночное время демонстрируются порнофильмы. По сравнению с этой продукцией фильмы вроде «Любовник леди Чаттерлей» с Сильвией Кристель, исполнительницей главной роли в фильме «Эмануэль», кажутся «мягкой эротикой». По телепрограмме «ТФ-1» раз в неделю либо идет передача типа «Сексуальные забавы», либо обсуждаются проблемы секса. По каналу М-6 идут «Эротические клипы» и занудно эротические фильмы. Все это, увы, знакомо теперь и нам по российскому телевидению, особенно кабельному.

Меньше всего от телевидения защищены дети. И от эротических сцен, которые можно увидеть по телевидению в любое время дня и ночи, и особенно от насилия. В последнее время на французский телеэкран хлынули японские мультфильмы, где насилие просто возведено в абсолют, а самурайские ценности – в высшую человеческую доблесть. Комментируя это нашествие, известный детский психолог Лилиан Л. Люрса говорит: «В японских фильмах образ мальчика смоделирован как образ воина, что соответствует японской традиции, культуре, основанной на войне. Девочке отводится доля постоянного подчинения. Неизбежно эти фильмы проповедуют насилие. Даже в мультфильмах про волейбол человечное исчезает. Остается одна жестокость. Эти фильмы, которые в пять-десять раз дешевле, чем производящиеся в других странах, оставляют страшные следы в детских душах. Особенно у детей от двух до шести лет, в тот период, когда формируются личность будущего человека и гражданина, его отношение к жизни и к людям».

Телевидение, да и радио, как оказалось, поощряют пассивное восприятие. Чего напрягаться читать, когда можно просто сидеть, и смотреть, и слушать. И вот результат, конечно, не только по вине развития современных массовых коммуникаций: 3 миллиона французов вообще не умеют ни читать, ни писать. Впрочем, трое из каждых четырех французов читают в среднем одну книгу в год.

Что же читают? Опрос общественного мнения, проведенный детскими журналами и еженедельником «Эвенман ди жеди», показал, что больше всего книг во Франции читают дети. До двух книг в месяц – 37,8 процента, от 3 до 5 книг – 41 процент и более пяти – 21,2 процента. Это, не считая журналов и сборников комиксов. Опрос среди взрослых показал, что 63,3 процента французов предпочитают покупать романы, 33 процента – повести и 21 процент – документальные произведения. На последнем месте по популярности у покупателей книг стоят атласы и словари – 5,8 процента.

Наибольшим успехом у всех трех поколений французских читателей пользуется Виктор Гюго. За ним следует Жюль Верн, Агата Кристи, графиня Сегюр и Александр Дюма. О соотношении начитанности и культуры по этим цифрам судить трудно. Но есть и такие вот данные: 25 процентов французов считают, что Солнце вращается вокруг Земли; 21 процент уверен, что инопланетяне регулярно появляются на нашей планете; 90 процентов населения Франции знают свой знак Зодиака и более-менее регулярно сверяются с предсказаниями астрологов; 8 миллионов прибегают к услугам ясновидящих и прочих предсказателей…

Статистика, конечно, не рождается на пустом месте. Она отражает целую гамму явлений – экономических, социальных, демографических, исторических и не в последнюю очередь национальный характер. А он, в свою очередь, формируется под влиянием всех этих и множества других факторов. В 1800 году французов было лишь 28,7 миллиона. Несмотря на многочисленные войны, в том числе Наполеоновские и две мировые, за двести с лишним лет население страны выросло почти вдвое, хотя женщин до сих пор примерно на 1,5 миллиона больше, чем мужчин. По всем подсчетам, к 2075 году дефицит французов на нашей планете не восполнится: их будет в лучшем случае всего миллионов 60. Рождаемость низкая, хотя и более высокая, чем в России, и она падает из года в год.

Несмотря на многочисленные программы поощрения рождаемости, субсидии беременным, пособия многодетным, во Франции в среднем производится 170 тысяч добровольных абортов в год. Причины, по которым француженки не торопятся спасать Францию от грозящей ей демографической катастрофы, многочисленны. Но одна из них очевидна: взлеты и падения на графиках рождаемости почти буквально совпадают с подъемами и спадами в экономике. Неуверенность в завтрашнем дне, постоянные угрозы потери работы (в стране постоянно не меньше миллиона зарегистрированных безработных, а фактически их в два-три раза больше), боязнь войны (53 процента француженок боятся наступления 2014 года, на который приходится по предсказаниям астрологов космическая катастрофа, 25 процентов населения все еще считают, что война неизбежна), терроризма – вот, пожалуй, причины главные.

Хотя 81 процент французов считает, что «семья – основа общества», в брак они вступать не торопятся. И женятся и рожают поздно. 13 миллионов французов жалуются на одиночество. В стране 7,6 миллиона холостяков в возрасте от 20 и более лет. 1, 5 миллиона – разведены. 4 миллиона (80 процентов – женщины) – вдовствуют. 48 процентов парижских «домашних хозяйств» состоят из одного человека.

… 768 тысяч французов появились на свет в 1985 году. Что их ждет? Как они выглядят? Чем предпочтут заниматься в жизни, и какие у них сложатся привычки? Статистика и здесь помогает составить прогноз. Средняя продолжительность жизни во Франции для мужчин 70,4 года, а для женщин – 78,4. За сто последних лет нация подросла. Мужчины – на 7 сантиметров, их средний рост составляет 1,72 метра, а женщины на 5 сантиметров – 1,6 метра. Но французы продолжают появляться на свет миниатюрными, как куклы. И когда жена одного советского дипломата родила в Париже мальчика весом 4,5 килограмма, что для нас в общем-то довольно обычно, на это чудо сбежался смотреть весь госпиталь. Средний французский ребенок достигает веса в 6 килограммов только к 9—10 месяцам. Видно, сказывается всеобщее увлечение француженок диетой. В статистике это выглядит соответственно: с 1970 года женщины в среднем похудели на 600 граммов, их средний вес не превышает 60 килограммов, причем француженки, видимо, намерены тощать и впредь. 45 процентов из них считают, что у них лишний вес и его надо бы сбросить.

Однако даже визуальное знакомство с достижениями француженок по этой части показывает, что особых успехов они здесь не добиваются. Какими бы миниатюрными ни были манекенщицы, как бы эфирно ни выглядели, французский мужчина, если он только полноценен, в женщине ценит прежде всего традиционные достоинства. Поэтому у символа Франции – Марианны, для которой позировали и Брижит Бардо, и Мирей Матье, и да мало ли еще кто, бюст столь же крепок и высок, как и у юных русалок, без стеснения демонстрирующих свою грудь на всех пляжах Франции.

Но вот к старости господин и госпожа Дюпон, в отличие от американцев и американок, редко достигают таких габаритов, под которые не подберешь ни одного платья даже в магазине фирмы «Толстяк». Полнота здесь признак вовсе не обеспеченности (это у нас только от Азии пошло, что «полная» и «упитанная» – синонимы), а, наоборот, бедности. Чтобы поддерживать себя в форме, нужно соответственно и питаться, вводить в ежедневное меню соки, фрукты, овощи, легкое, без жира, мясо, разную рыбу, моллюсков и дичь, обезжиренные молочные продукты и т, д, и т. п. А это стоит недешево. Биопродукты по цене в полтора-два раза дороже, чем такие же в супермаркете.

Я уже не говорю о кремах и лосьонах для похудения, особом мыле для более изящных бедер и шампунях для упругости живота. Все это, понятно, требует денег, специальных статей в семейном бюджете, к которому французы относятся с величайшим почтением. В каждой семье он разный, соответственно доходам и социальному положению, но счет деньгам знает каждый француз. Раз уж речь зашла о доходах, оговоримся: тут термин «средний француз» не подходит. Статистика всегда превращается, по известному выражению, в «великого лжеца», как только принимается усреднять доходы бедных и богачей.

Реальная картина такова. Всего 1 процент французов владеет 30 процентами национального богатства, а 10 процентов – 60 процентами того же богатства. Причем львиная доля принадлежит 1 030 самым богатым людям. Во Франции 16 миллиардеров и 100 тысяч крупных семейных состояний, обладатели которых и составляют те самые сверхпривилегированные 10 процентов.

10 же процентов самых бедных семей обладают всего 0,03 процента национального богатства.

Между этими двумя полюсами чудовищного богатства и крайней бедности существует своего рода «слоеный пирог» социального неравенства. Если состояние наследника авиационной империи Марселя Дассо, его сына Сержа Дассо оценивается в 7–7,5 миллиарда франков, а банкира Э. Ротшильда – в 2,5 миллиарда франков, то никому не известный месье Дюпон, оказавшийся в самом низу социальной пирамиды французского общества, живет от зарплаты к зарплате и до конца своей жизни выплачивает бесконечные кредиты.

1 процент французов зарабатывает свыше 100 тысяч евро в месяц. А 15 процентов французов получают доход вдвое меньше среднего на душу населения и, по оценкам Европейской экономической комиссии, живут ниже уровня бедности. Их ни много ни мало 8 миллионов человек. Около миллиона из них, в основном это иммигранты, ведут просто полуголодное существование. Но есть и весьма внушительный, обеспеченный «средний слой». Появление его обусловлено переменами в структуре активного населения Франции. Картина такова: 60 процентов работающих французов заняты в административно-управленческой сфере, научной, системе образования, сфере обслуживания, 32,2 процента – в промышленности и лишь 7,8 процента – в сельском хозяйстве. Высшая шкала доходов приходится как раз на первые 60 процентов. Там сосредоточено наибольшее количество специалистов с высшим образованием (всего 7,5 процента населения Франции имеет дипломы вузов). Это категория привилегированная, доходы которой в пять-шесть раз, а у руководителей предприятий в десятки раз – выше, чем у рядовых работников. Поэтому месье Дюпон во всей своей многоликости протягивает ножки по одежке. В среднестатистическом варианте это выглядит так. В типичном семейном бюджете французов 21,1 процента расходов идет на питание, 6,3 процента – на при обретение одежды, 17,5 процента – на оплату жилья, 9 процентов на приобретение предметов домашнего обихода. Расходы на врачей и лекарства составляют 13,2 процента, на транспорт – 13,8 процента, на развлечения – 6,4 процента и другие нужды – 12,7 процента.

Если питаться в семье, а на работу брать бутерброды, что во Франции в общем-то не принято, то можно на еде сэкономить. Питание относительно дешево, особенно фрукты, овощи, молочные продукты, хлеб. Мясо уже дороже – по рыночным ценам, которые, как правило, ниже цены в больших универмагах, говядина стоит от 10 до 30 евро за килограмм в зависимости от сорта. Но месье Дюпон «прогорает» во время обеденного перерыва, когда обедает в брассри или дешевом ресторане. А если он еще и вечером посидит там с друзьями, то в бюджете у него тут же образуется весьма заметная брешь.

Статья расходов на одежду постоянно сокращается. Объясняется это не только равнодушием к моде (лишь пять процентов французов следит за ней внимательно, а 52 процента почти или вовсе не обращают внимания, как они одеты), но и дороговизной. Часто в Париже и других городах можно увидеть внешне явно небедных людей, роющихся в «развалах» одежды на распродажах в поисках чего подешевле. Особенно трудно одевать детей: детские джинсики, например, даже если они пошиты на ребенка трех лет, стоят столько же, сколько «взрослые», а платьице для девочки пяти-шести лет – столько же, сколько платье для мамы.

Многие мужчины во Франции имеют всего лишь один костюм, пару рубашек «на выход» и куртку на непогоду. А так чаще – джинсы, майка, свитерок. Шапок и дубленок, как правило, французы не покупают: зима здесь мягкая. И только в последнее время, когда зачастили морозы многие стали запасаться шапками, причем в моде наши армейские ушанки, и теплыми шарфами.

Квартиру снять, особенно в Париже, и сложно, и дорого. В зависимости от престижности района однокомнатные квартиры дешевле, чем за 400–500 евро в месяц не снимешь. В пригородах подешевле, но там француз, если он работает в Париже либо другом большом городе, прогорает на транспорте.

Расходы на лечение выросли во Франции за 12 лет – с 1974 по 1986 год – в шесть раз, а с 1986 по 2002 – втрое. И если бы не довольно мощная система социального страхования, месье Дюпон просто разорился бы. Простой визит к врачу-специалисту обходится в 50–60 евро. Во столько же и установка одной пломбы на зуб без удаления нерва. Только на лекарства французы тратят около 250 евро в среднем в год на человека. Для сравнения укажем, что минимальная заработная плата достигла во Франции к началу XXI века 1 тысячи евро, а минимальное пособие по безработице – 500 евро в месяц.

Стремление сэкономить каждый сантим, приобрести что-то в дом, просто свести концы с концами приводит и к тому, что французы становятся домоседами. Только 49 процентов говорят, что раз в год бывают в кино, 21 процент – на концертах, лишь 15 процентов раз в год бывают в театре. То же и с путешествиями. Несмотря на то, что во Франции насчитывается около 25 миллионов автомобилей (правда, большинство из них «в возрасте» от 5 до 20 лет), 54 процента французов никогда не покидают дома на время уик-энда и только 20 процентов выезжают куда-нибудь раз в месяц. Бензин дорог, как и техобслуживание. К тому же на дорогах Франции, даже столь великолепно ухоженных и разветвленных, погибают около 10 тысяч человек в год.

Зачем рисковать, когда и дома хорошо? Тем более что дом, семья для француза – не только его крепость и тыл, но и едва ли не смысл существования. Иметь свой дом – мечта каждого. Во Франции 12 миллионов личных домов, в которых проживает 54 процента населения страны. Домоседство, а у многих и одиночество привели к тому, что во Франции в конце 90-х годов насчитывалось 33 миллиона домашних животных, из них 9 миллионов собак, 7 миллионов кошек, 9 миллионов птиц, два миллиона кроликов и т. д. Больше их в частных домах (80 процентов) и меньше – в квартирах. В год на содержание этой «второй Франции» идет 5 миллиардов евро. Вторая страсть французов – это разведение цветов, декоративных кустарников и тропических растений. Все это тоже обходится в немалую сумму, как и постоянное «усовершенствование» среднефранцузского дома за счет новинок бытовой и электронной техники.

В том, что касается социального поведения месье Дюпона, то здесь детерминантой для него давно уже стало самосохранение. И в этом отношении современный француз, по классическому определению Александра Зиновьева, – идеальный «западноид». Как гражданин общества потребления, он, конечно, научился жить в кредит, но всегда будет стремиться выполнить завет Наполеона Бонопарта, который исповедовал нехитрую мудрость корсиканского крестьянина: «Для того чтобы быть счастливым, надо, прежде всего, не влезать в долги, а, во вторых, тратить не больше двух третей своего дохода, остальное откладывать. И уметь соизмерять свои вкусы и потребности со своими средствами…» Вот почему разговоры о деньгах и о том, как их зарабатывать, тратить и укрывать от налогов, французы предпочитают любой политике.

Иметь свой дом – мечта каждого. Во Франции 12 миллионов личных домов, в которых проживает 54 процента населения страны

Для нас откровения французов на эти темы часто кажутся скучными, потому что мы не понимаем, сколь важны для них финансовые проблемы самосохранения и благоденствия. Не знаем мы часто и просто о чем конкретно идет речь. Все эти банковские программы «P.E.L.» (план накоплений на строительство жилья), «Р.Е.Р» (план личных накоплений) и т. д. для француза – это целая симфония, которая для нас звучит сплошным диссонансом. А уж что касается налоговых уверток, скидок и прочих ухищрений, то это целая Калевала, которую французы могут слушать ежевечерне, как дети сказку. Уровень жизни во Франции заметно вырос в 80-е и 90-е годы. Но поддерживать этот уровень, весьма высокий даже для Западной Европы, нелегко, и за это приходится платить не только деньгами. Жить в режиме самосохранения – дело нелегкое. За это нация платит своим здоровьем.

В психиатрических клиниках Франции постоянное население составляет 115 тысяч человек. Всего во Франции 1 300 тысяч умственно отсталых и психически больных, 20 миллионов французов страдают от бессонницы, 8 миллионов – от мигрени. Почти полмиллиона французов принимают наркотики регулярно. 12 тысяч человек ежегодно кончают жизнь самоубийством, а 150 тысяч французов предпринимают такие попытки каждый год. Франция держит первое место в мире по потреблению успокаивающих средств на душу населения.

Помимо нервных срывов, погоня за благополучием оборачивается и падением культурного уровня, элементарным невежеством. И это в стране, где компьютеризация почти стопроцентная, а бытовая электроника прочно вошла в быт миллионов.

Удивительное отсутствие интереса к внешнему миру (месье Дюпон предпочитает путешествовать по своей стране и мало ездит за границу туристом, даже когда имеет такую возможность, а если ездит, то в основном для того, чтобы убедиться, что во Франции все же лучше) странным образом сочетается с отсутствием познаний собственной культуры и истории. Французы ими гордятся, но в массе своей не знают. Вот результаты одного из опросов общественного мнения, проведенного в том самом «среднем слое», где месье Дюпон достаточно обеспечен всеми благами:

– Кто автор «Лунной сонаты»?

– Джон Леннон…

– Кто такой Роден?

– Мыслитель…

– Кто автор «Марсельезы»?

– Де Голль… Нет, кажется, Робеспьер.

– В каком году Гитлер пришел к власти?

– В 1605-м…

Невежество? Мягко говоря. Но оно тем не менее не мешает месье Дюпону чувствовать свое собственное превосходство над «всеми теми, кто не живет во Франции», и соответственно над всеми, кто не из его города, не с его улицы, ну и не из его дома. Лично он уже в силу этого обстоятельства «абсолютно счастлив». По крайней мере, то же самое вместе с ним заявляют 85 процентов французов. Прибавьте к этому и такой фактор: как бы ему туго ни приходилось, месье Дюпон никогда не станет никому жаловаться. И на ни к чему не обязывающий вопрос: «Как твои дела?» всегда ответит: «Са ва». В приблизительном переводе это означает: «Все в порядке», а точнее – «В полном порядке».