Читать книгу Избранное - Владимир Бурлачков - Страница 9

Я смотрел по сторонам, удивлялся и вздыхал. Нашего поселка не было. Вместо него стояли белые и серые высотки, а между ними доживали свой век последние деревья прежних дивных яблоневых садов.

Мне было, чему изумляться, а приятель жил неподалеку, и ко всему этому давно привык.

– Надо же, ничего не осталось, – сказал я.

– Да-а, вон, на моем месте какой домина стоит, – отозвался приятель. – Только сосны остались возле тротуара. Яблони все засохли. А когда Ленка маленькая была, мы сюда за яблоками ходили. Дед в год моего рождения яблоню посадил… А Ленка в этом году замуж вышла.

– Поздравляю, – сказал я.

– Сначала Ленка за парня из своего института собиралась, – сказал приятель. – Даже платье сшила. И вдруг за день до свадьбы хватает платье и с этим Сережкой к нему в Новосибирск. Родители того парня к нам прибежали. Кричат. Мы-то что можем? Сами ничего не знали. Ленка без нас решила.

– А сейчас как живут? – спросил я.

– Ничего, нормально. Сережка – парень неплохой.

Я слушал историю о дочке приятеля моих детских времен, смотрел на то, что осталось от нашего поселка, и казался самому себе удивительно древним, помнящим такие стародавние времена, после которых уже успело вырасти целое поколение.

Возле одного из подъездов на лавочке сидели две пожилые женщины и старик. Женщины разговаривали, повернувшись друг к другу, а старик сидел молча, держал в руках палку и неподвижно смотрел перед собой.

Мы подошли поближе и я узнал в одной из женщин тетю Тоню. Остановился перед ней, но не успел ничего сказать. Она заговорила первой.

– Ой, это вот кто! Ну, конечно! Вылитый отец! Похож как! Да? – Она обращалась к соседке по скамейке.

Соседка сдержанно кивнула, внимательно посмотрела на меня и спросила о родителях.

Я ответил, и мы немного помолчали, – каждый о своем, но все об одном и том же. О скоротечности времени и об утратах.

– А ты Люсю узнал? – спросила тетя Тоня и кивнула на соседку.

– Узнал, – ответил я, хотя, по правде сказать, узнавал с сомнением.

– Ведь в нее твой дядя был влюблен, – сказала тетя Тоня. – Да, такие были дела!

Люся посмотрела на тетю Тоню и весело, и испуганно.

– Было, было… – сказала тетя Тоня с такой уверенностью, будто мы ей не верили.

– Потише, ты. Потише, – перебила ее Люся.

И тут старик, до этого момента молча смотревший перед собой, очнулся. Резко обернулся в нашу сторону и тяжело посмотрел на нас.

– А что я? Я так… – сказала тетя Тоня.

Старик помедлил, тяжело поднялся и, опираясь на палку, побрел к подъезду.

– Ну, ты чего? Чего? – быстро говорила Люся. – Ну, куда тебя понесло?

– Подумаешь, дело какое… – сказала тетя Тоня.

– Сейчас ведь заведется… – прошептала Люся и кивнула на старика.

Он стоял у двери подъезда, высоко подняв голову, как старый коршун. Весь его вид был – злость и выжидание. И какие мысли прятались за его темными глазами? И что так растревожило его? Я не мог бы это угадать.

Мне пора было уходить. Я распрощался и, уже шагая к станции, вспомнил, что на руке у дяди была татуировка «Люся».

Сколько всего, оказывается, упрятано от нас в том времени, которого мы не успели коснуться. Ничуть не меньше, чем скрыто в нашем от тех, кто смотрит нынче со своих высоких этажей на останки старого поселка, не представляя, что здесь прошла наша жизнь.