Читать книгу Чужой Завет. Эссе. Часть первая - Владимир Буров - Страница 4

Но Соли решил, что и так как Ле отрицал науку, то почему бы мне не отрицать искусство, ась. – Без знака вопроса. И, так сказать, дали. Да, но нам это по барабану, ибо:

– Ну а кто взял-то? – А-а-у-у!

И тишина, как рассказал Савелий Крамаров. Только всё покойники с косами стоят. Или еще чище Вл. Высоцкий:

– Плахи с топорами.

Солженицын в том смысле борец за правду, что пытался уверить не только тётенек у колодца, что Бага Яга:

– Не существует, – но и Грибоедова заодно с Чацким и его Софьей, ибо и всё, что она может, если даже вам привидится случайно после 16-ти часов на ферме или 14-ти в поле, – то это:

– Не только попросит оставить, а может и вообще отнять тот окурок, который вы загодя спрятали под матрас.

– – – – – – – – – – —

В принципе хорошо, что перед Новым Городом хоть кто-то, хоть где-то вспоминает литературу, как Марина Ефимова Диккенса, Борис Парамонов продолжает сеять по ветру свои заморочки.

Здесь?

– Никто не бывает.

И останется ли мир объединен его волнами?

– – – – – – – – – —

27.12.17

Борис Парамонов сообщил намедни, что недалечко – но в какую сторону, я еще не совсем понимаю – Борхес – и вот что:

– Имеет, имел или будет иметь в виду, что вся художественная литература – это ПЕРЕВОД.

И вот, чтобы разобраться с ним, с Борхесом, где искать его слова об этом экстра-ординаре:

– В прошлом, настоящем или в будущем даже? – Ибо сомневаюсь, что он написал об этом больше меня, ибо откуда-нибудь дошло обязательно.

Ибо, как сообщил один писатель – к сожалению, не могу найти его точное имя, несмотря на то, что говорил он по Радио Свобода, ибо повторы есть, но не всех передач могу найти тексты:

– Пишет на самом деле Медиум – просто так всё равно ничего не получится. – Почему так, почему именно, Медиум пишет?

Именно потому, что сами люди непосредственно не могут понять слова Бога, им нужна ретрансляция, в том смысле, что не я пишу в компьютере, а я и есть:

– Компьютер.

Из этого и следует, что рассчитаться самостоятельно на первый-второй – не получится. Поэтому вот просто так, прочитав специально некоторые места у Борхеса, не смогу сделать точного заключения, что это он:

– У меня заимствовал идею о переводе, так как – этеньшен:

– Сам перевод – это и есть заимствование. – Потому и идут на Пути в Эммаус двое, но:

– На первый-второй, – они, увы, забыли рассчитаться, так только:

– Гамлет – Высоцкий, Гамлет – Смоктуновский, или:

– Тройка, Семерка, Туз – Тройка, Семерка, Дама! – И:

– До счетов ли тут между людьми, если решается, но пока так и не удается ответить на вопрос:

– Быть или не быть? – И, вообще:

– В любой момент счет времени может пойти в обратном направлении, как для Данте и Вергилия, когда они бежали в Америку, а в какую, скорее всего, и сами еще до сих пор не поняли, ибо повернулись на Листе Мёбиуса и, вошедши в эту траекторию ногами – вышли на обратной стороне:

– Вперед головой, как будто – а скорее всего, и без как будто, но на самом деле:

– Заново родившись.

И получается, что народу тут, поблизости – где-то рядом – очень, очень много, и мы почти чувствуем их сердцебиение.

А они наше.

И не говоря уже о Пушкине и Шекспире, но я еще не слышал, кто понял всем сердцем и всем разумением своим утверждение Бенедикта Спинозы:

– Человек придумал бога, – Вяземский, например, даже и только:

– Чертыхнулся, – процитировав сие знание Спинозы. – И не думаю, что с провокационной целью:

– Авось кто-нить задумается, и Переведет Спинозу правильно в обе стороны.

В том смысле, что будет понятно не только ему, но и еще хоть кому-нибудь.

Меня заставил, но я знал этот ответ раньше, ибо такие противоречивые фразы – как сказал кто-то по поводу противоречий в Библии:

– Сразу настолько мутят разум, что ясно и ясно однозначно:

– Это всегда правда.

А вот двинуться в Эммаус, дальше конкретизировать эту истину труднее, ибо хочется заранее знать, что это будет, а потом написать, что значит:

– Пойти в это путешествие На Пути в Эммаус. – Но в том-то и дело, что Такой Перевод нельзя сделать, ибо:

– Перевод и образуется только на Пути в Эммаус, – почему Бог и не сделал сразу, так сказать:

– Всё по-честному, – а пошел в этот Путь:

– Сам.

Поэтому, когда говорят, что литература – это перевод, то имеется в виду, перевод именно Алана Тьюринга:

– Не я его делаю, а я и машина, – а на вид вообще:

– Только машина его и может сделать, и машина эта в литературе называется:

– ТЕКСТ, – а точнее:

– КНИГА, – где, кроме Текста есть еще и Поля, – как процитировал Пушкин:

– С душой.

Которой мы преданы, а не наоборот:

– Она при нас.

И значит:

– Всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной, – это речь не о том, что:

– Я – не такой – имеется в виду, себялюб, как Онегин, а человек более простой и честный, и кого хоть раз трахнул, уже никогда больше не брошу в пропасть одиночества, как, например, Татьяну, – а, имеется в виду:

– Тело при Душе, – не наоборот.

Тем не менее, можно думать, что:

– Но я другому отдана и буду век ему верна, – что отдана именно тебе, дубина ты стоеросовая, Онегин, ибо и написано:

– Задумавшись, Душа Моя, прелестным пальчиком писала на отуманенном стекле:

– Заветный Вензель О да Е.

Е – это Евангелие, точнее, Плат с головы Его, а О – это Пелены, в которые было завернуто Тело Иисуса Христа, и как заметил с изумлением Петр, прибежав сразу – в отличие от другого ученика – к боковому входу:

– Плат и пелены лежали отдельно.

Лежащие отдельно Плат и Пелены, Душа и Тело – означают, что есть Посредник, образующий связь между душой и телом – Шекспир – и есть в переводе:

– Лист, свивающийся трубу, – в этот переход между полями и текстом, или – что тоже самое:

– Между двумя Скрижалями Завета.

Почему и сказал Иисус Христос:

– Где вас двое – Я – третий. – Следовательно Тело Пушкина связано через Бога с:

– Душой Татьяны. – И вот они, так сказать:

– Двое на Пути в Еммаус, – Евгений Онегин, – или:

– Онегин плюс Татьяна – равно:

– Пушкин.

Но, повторю, Онегин здесь Пелены – Тело, а Татьяна Плат – Душа. – Но, как написал Пушкин:

– Душа моя.

Поэтому Татьяна и говорит:

– Но я другому отдана.

А также потому и говорит, что прошлой Тани здесь уже нет, она – душа:

– Другого человека.

Поэтому, я думаю, теперь ясно, почему Литература – это Перевод, ибо без отчужденной от себя Души – как Энигмы Тьюринга – не может – нет, не понять реальность, а не может ее вообще и:

– Создать даже.

Вот именно поэтому можно оказать сопротивление идущему на Землю потоку лжи, что на самом-то деле идет правда, но зашифрована она ложью, как в этом кино про Алана Тьюринга, про расшифровку Энигмы:

– Всё, что нам надо знать, – сказал он, Тьюринг – это чертов хайль гитлер, ибо душа моя – Энигма – сразу делает, как Борис Корнилов, правильный перевод:

– Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля.

– – – – – – – – – – —

Идет фильм с известным актером, который когда-то сыграл в фильме Человек без лица – или, как он назывался? Говорит его дочь, и такое впечатление, что это Гомункулус в колбе на лабораторном столе изобретателя, ибо он не имеет за собой истории человечества, не был создан богом, один, так сказать, и:

– Далеко в поле не воин.

Как Булгаковский собаченок. Правда, там, в Человеке и Собаке, он начал довольно быстро песни петь про контрреволюцию, и, значит, превращаться в Хомо Сапиенса, но профессора быстро укоротили:

– Ни имени, ни жилплощади, тем более:

– Не положено.

Следовательно, и про нас думают, что:

– Гомункулусы только, – и удивительно, получается очень похоже.

– – – – – – – – – – – – – —

28.12.17

В конце передачи, которую вел Сергей Юрьенен, А. Генис опять начинает свою проповедь, что, мол, да, не только начинал ее, но и сейчас веду с:

– Друзьями, – и более того:

– Тогда это было даже очень прокуренное произведение – прошу прощенья – помещение.

Но дело в том, что комсомольцы, если и сидели в прокуренном помещении, но друзей – среди остальной публики, кроме его бюро – у них не было.

Никаких друзей у идеологии стенгазеты быть не может по определению:

– Ми вас учили, – ибо:

– Вот, что хочешь, но только не это! – Хотя и пытаются затянуть перспективой:

– Или Это, или работа у станка. – А, как сказала мама, одному, так сказать, нерусскому:

– Выбирай, пока не поздно, если не хочешь вставать слишком рано.

Да, мэй би, но душа не пускает в это полымя. И, как это ни удивительно:

– Почти никого.

Зря или не зря, всё-таки, мы не обращаем внимания на приметы, как та мама, что:

– Встать рано очень не могу – вплоть до обливания этой мамой холодной водой из ведра почти, – а:

– Всё равно думаю, это я такой дурак, а не примета дурацкая:

– Если уж вообще надо обязательно работать, то не раньше, чем с десяти утра.

Но зато, к счастию, не могу понять тот изо-лобзиковый кружок, где пишут, что:

– Мы не курим и не пьем, – однако, только в стенгазете, а радуются обратному:

– Если будем курить, то остальное приложится. – Но!

– А что еще-то?

Дальше должно было:

Идет фильм Чужой Завет – перевод: Живов VHS

Сравнение с фильмом Москва – Кассиопея:

– Она сделана, действительно, от души. – Но вот пока что, другое сравнение, а именно, с предыдущим желанием работников РС:

– Жить, хотя и в прокуренной комнате, но хорошо.

И вот мы видим фильм Москва – Кассиопея:

– Реальность нашествия злых инопланетян – стопроцентная.

В том смысле, что мы ими и являемся на самом-то деле, а летим Туды-Твою, в небо, чтобы найти, увы:

– Нас некурящих. – Следовательно:

– И те, и те – мы, – но разница, очевидно, есть, в том смысле, что уже:

– С времени вставания на работу: кто к семи, раньше – кто к десяти, чтобы маму не расстраивать. – Хотя тут удивляет, что мама сама и попросила об этом. Но только не наша.

И удивляет вот в этом фильме про полет к Кассиопее, что позднее вставание привело к такой ужасной деградации людей – априори предполагается – такими, как все Пушкины и Шекспиры заодно с Лобачевским и Менделеевым родившиеся.

Ладно бы просто Буратино и его Мальвина, а тут рвутся в бой, как именно с желанием, как представляется:

– Наверстать то упущенное время – нет, не то, что переспали с 6 до 9, а наоборот:

– Все рвались в этот полет только с одной целью:

– Заснуть, и уж больше никогда не просыпаться.

Ибо веры в будущее, что на другой планете всё уж будет наоборот-наоборот, в том смысле, что:

– А вот теперь, вы будете вставать в шесть и даже раньше, чтобы успеть проскакать под отмеченной заранее аркой ко времени, когда:

– Прохрипел пронзительно гудок заводской к утренней смене уже полседьмого утра, – тоже, кому охота?

И вот вопрос, на который нет простого ответа:

– Почему нельзя ложиться раньше, чтобы и встать чинно и благородно – как дедушка:

– С петухами? – Авось и Кассиопея не приснилась бы, как страшный сон.

Не бывает. И знаете почему? Ибо сон здесь – это не тот сон, который увидели в кино Тупой еще Тупее Джим Керри и Джефф Дэниэлс, когда рядом остановился автобус, набитый полуголыми девушками любого поведения, и которым не хватает только хорошего массажа ног, как жене Марселласа Воллеса, друга Брюса Виллиса по попытке совместного изнасилования в фильме Квентина Тарантино:

– Криминальное Чтиво, – а:

– Как и было недавно пропедалировано по Культуре, у нас всё здесь и так есть, но, скажите спасибо, большое спасибо, что именно для вас, для:

– Очень уж простых людей. – И, следовательно:

– Не спать, не спать-ь.

– Почему, мил херц, Кассиопея опять сюда намылилась?

– Дак, нет, а только, как послушная собака -?, никогда и не убегала далеко.

Так и кружит, так и вьется почему-то вокруг нас, как листья в ноябре, эта, однако:

– Комета Галлея, – а:

– Разве мы не сюда и прилетели уже?

– – – – – – – – – – – —

Мир уже имел пространственно-временную конструкции до 17-го года, и если ее и разрушили, то никак не может быть, что до конца, ибо делали наугад, только по видимым предметам, – а:

– Делать начали с нуля, имея в виду, что здесь уже больше ничего не осталось, нет, не от людей, а от того, что было сделано:

– Богами.

Почему сейчас и стараются добить – не обращая внимания на Красную Книгу – животных, которые редки, ибо:

– Мы их, скорее всего, просто не добили раньше.

– – – – – – – – – —

Собственно, можно предположить, что сейчас – через полтора часа будет сказано про Титаник:

– Древняя идеология, точнее, даже будет провозглашена до-временная идея человека именно:

– Не-разумного, – та же самая идея Солженицына, начинающаяся от:

– Печки, – всегда.

Всегда без фундамента в голове человека, по коей своей Пустоте, он и начал строить Вавилонскую Башню. Ибо:

– Софья – наглая дура только при условии:

– Мы еще только прилетели на Землю, а она уже успела с кем-то связаться, а так как не может быть не только этого, но уж тем более того, что:

– До Того, – прошла, так сказать идентификацию на пришествие в нее Нечто – не может быть, так как не может быть никогда.

Тем не менее, не всё так просто, ибо то, что не заметил Солженицын, и что не заметят сейчас в этой передаче о Титанике, увы, но:

– Само не хочет ничего рассказывать людям! – Как будто тайна сия – слишком великая есть для:

– Просто-напросто простого хомо сапиенса. – И:

– Что может скрывать Софья от Чацкого, кроме Нечто?

Кажется, больше нечего. Но почему тогда Чацкий не попал под это влияние? Получается, вообще все попали под Это Влияние Посторонней Сигнализации, пока Чацкий отсутствовал. – Тогда:

– Где он был на самом деле? – Ибо:

– На границе с Турцией, а может с Пакистаном, вряд ли можно было спастись.

А Некоторые ставят в абсолютную позицию, что такой хрени, как Чужого Завета, здесь никогда не было. Но потому и ставят, что:

– Сами и есть этот завет. – Печально, но получается, что:

– Почти факт. – Поэтому и можно предположить, не зная конкретного содержания:

– Каким оно будет-т.

С позиции этого Мифа – люди, такие, как Чацкий, Холин Колфилд, Дартаньян – это:

– Вымирающая раса, – и:

– Сють-сють злятся, что мы еще здесь.

Они думают, что мы, как Бред Питт в роли Тристана в фильме Легенды Осени, слишком долго – как Чацкий:

– Не были дома, – и, следовательно, совершенно не знаем той Разливной по своим бутылкам кампании, которая здесь, на Земле, уже настолько долго ведется, что о нас не только все забыли, но даже жена и то:

– Вышла замуж за Другого, – и более того, старшего брата.

Как Исиду хотел забрать себе Тифон, заколотив непотопляемого Осириса в специальный ящик, как мумию в Музее Пушкина.

И осталось только узнать, что же это был за музей, где Чацкий отсутствовал настолько долго, что, приехав на побывку с мыслью:

– Я еще совсем молодой моряк, – был принят за человека, который абсолютно:

– Не знает Жизни. – И повторю:

– Жизни именно с Тем-Кем, чего-кого, Чацкий абсолютно не замечает, хотя и понимает:

– Спастись можно только одним способом:

– Карету мне, карету.

Как вот сейчас будет в этом фильме: Чухой Завет, или нет, все погибнут?

Сигурни Вивер спаслась – кажется ей – в фильме Чужой.

Мы? – как и спросил Гамлет:

– Быть, или уже и не стоит?

П.С. – Возможно на Землю была не одна высадка людей. Почему в 17-м году они и оказались:

– Через чур разными.

И Чацкий прибыл не с корабля на бал, а наоборот, как в этом фильме Чужой Завет:

– На корабль уже зараженный альтернативной формой, – хотя и тоже:

– Жизни, – но скорее всего, нет. – Ибо больше похоже на форму аннигиляции. – Ибо:

– Что нам делать, возможно даже в безвоздушном пространстве, без Роберта Джордана:

– Ни выпить, ни закусить, ни потрахаться, а война-то тогда уже предполагается:

– Беспрерывная. – Хотя и почти, как на Земле, но без вариантов, в том смысле, что, да, сражаться будем, но чтобы как в кино:

– Жажда – 1959 года – все обязательно погибли.

– – – – – – – – – – – —

29.12.17 – РС – Грани Времени – Бунт академиков – Кара-Мурза

Говорится о тайне крушения науки. И, действительно, это большая тайна, так как наука здесь – если и начиналась когда-нибудь со времени Лысенко – то ясно и не было никогда, так как плакаты, вывески и другие транспаранты времени Н. С. Хрущева – так и продолжали висеть там, где, нет, не говорили, а:

– Поговаривали:

– Пора начинать делать открытия по-честному, – но и только в том смысле, что не надо пять лет обучать студентов лирике цветочков и их жуков заодно с мореными цианистым калием Бражниками, а:

– Они должны проводить эксперименты, очень близкие к реальным научным происшествиям, – хорошо?

Но в том-то и дело, что и в этом нет ничего хорошего, кроме финта обмана, так как оборудование для этого очень близкого приближения к науке – нэма. По причине очень большой его цены, во-вторых, а, во-первых, как всегда:

– Кант? – нет, спасибо, большое спасибо – нам не нужен.

А если уж Кант не нужен, то о генетике и кибернетике и речи быть не может по причине запрета их прямых текстом постановления ВАСХНИЛ 1948 года. А точнее, весь сыр-бор из-за того и разгорелся, что говорить о науке, что имеет место быть в мире, а значит и здесь тоже должна существовать:

– Разрешили. – И:

– И ничем не прошибаемые люди, как продолжающие и продолжающие в нее верить, согласились:

– Да, – говорить будем.

Но некоторые, особенно студенты, решили:

– Правда!

И вот до сих пор это разрешение говорить о науке педалируется, как правда возможности существование здесь науки.

Науку здесь нельзя разрешить по фундаменту самой идеологии:

– Нам не нужно познание мира, а наоборот:

– Нужно только изменение его, что значит:

– Всегда начинать с нуля.

И проблема в том, что люди, реально склонные к науке, вот этого пролетарского термина, понять не в состоянии. Ибо:

– Начало с нуля – это и есть не что иное, как взрыв сверхновой, к которой нас и хотят приблизить, как однофамильцев. – Примерно, как Петр Первый сказал:

– Писать буду вас с отчествами!

– Спасибо, большое спасибо, но:

– Не надо. – Но потом согласились, да хрен с вами – пишите.

И вот так до сих пор и пишут:

– Иван Петрович Белкин?

– Ась?

– Ты будешь.

– Да, сэр, кем?

– Нашим покойным богом.

Вот наука здесь – это и есть наш:

– Покойный бог. – А мы до сих пор думаем, что, как у Пушкина в От Издателя, ведем с ним переписку, и его письмо:

– От 15 сего месяца, – получим когда-нибудь в день рождения.

Несмотря на то, что у Пушкина ясно написано, да, получите, если только сможете до него добраться:

– 23-го сего же месяца, – а мы, как говорится, опять опоздали, и знаете почему?

– Шли в обратную сторону.

Как Данте с Вергилием. Но они хотя нашлы выход на другую сторону Земли по прямой, мы:

– Вот как раз очень сомнительно, что всё еще ищем, так только, имитация, как способ, однако:

– Полного и окончательно запрета здесь науки.

Точнее, подтверждение этого давно уже откровенного запрета:

– Мы наш, мы новый мир построим, – что и значит, по Ле прямым текстом, что наука не есть реальный инструмент жизни:

– Без мифологии естествознания, а уже кантовских заморочек, напрямую топающих к солипсизму, и даже начинающихся прямо из него:

– Однозначно.

П.С. – Но люди с 14—15 лет уже склонные искать в науке радость жизни, и даже надеясь на попытку:

– Вообще победить смерть, выслушав подобную, как сейчас, пропедевтику:

– Вынуждены надеяться:

– Буду-у.

И для власти, значит, есть работа, придумывать им – этим надеждам молодых и юных – шарлатанство в виде обещаний черным по белому, или белым по красному:

– Нынешнее поколение, э-э, царских детей и их помещиков и капиталистов, будут этими заморочками в виде составлений планов открытий:

– До сир пор преклоняться.

А, действительно, есть ли смысл клеить глаза дрозофилам на жопе? Тем более, красные? Ибо, да, видно хорошо, но мы-то это и так, с позапрошлого века уже знали, т.к. у Канта они именно там и были, а толку? Революцию 17-го года всё равно же ж не удалось предотвратить, тогда зачем?

И только один смысл можно определить:

– Всё идет к концу, и дрозофилы могут помочь нам в:

– Как можно более мягком приводнении в Черной Дыре.

Опять начнем кусаться. Ибо ума лишат точно, решив, как генетику поняли здесь мы:

– Может заменить нам кур на картофельных полях, – как на этом настоял академик, однако, Лысенко, в том смысле, что наоборот:

– Куры лучше, – а менетика и мангейзер им нужны только, чтобы посмеяться.

И вывод, как уже проблеск будущего знания:

– Кусаться надо затем, чтобы смеяться, что мы Иво:

– Съели перьвими.

Вот сейчас идет передача Культурный Дневник Дмитрия Волчека, и приводится великолепная идея:

– Писать предложение не до конца! – ибо робот, тот, кто будет читать ваше предложение, пусть сам и найдет на него спрос, и тогда акад. Лысенко будущего точно не поймет, о чем была речь, увидит написано:

– Генетика, – и:

– Задумается прежде, чем ее запрещать, ибо просто-напросто не поймет, что, собственно, надо запрещать, и ненароком, или, по крайней мере:

– Наугад сам перейдет во второе полушарие своего мозга, чтобы хотя бы кур не отдавать на съедение жукам, ибо, если даже красное пятно у дрозофилы на жопе, то это еще не значит, что и мы должны ей думать.

Хотя не будет удивительным, что согласятся после какого-нибудь банкета на обратное, в том смысле, на тоже самое:

– Чем думается – тем и мечтай.

Вот А. Генис по своей обычной привычке закончил, да, эту картину мира, но именно:

– Ошибкой, – что эту истину, или мечту, спасибо Леонардо да Винчи, что можно увидеть хотя бы в:

– Музее! – Нет, в том-то и дело, что нет, ибо Леонардо да Винчи писал Тайную Вечерю – или, что у них есть еще там – как мечтал Иисус Христос:

– Не в музее ищите истину, а в себе, – в том непреложном смысле, что картина Леонардо да Винчи находится в: