Читать книгу Кодекс имиджмейкера - Владимир Цимбалистов - Страница 2

Профатилов понял, что на этот раз крепко влип. Надо что-то делать. Спасаться. Но невозможно даже пошевелиться. Кто-то держал голову, не давая повернуть ее ни в право, ни влево. Да так цепко, что занемели затылок и шея. Лоб взмок. Он хотел смахнуть пот с лица, но руки тоже держали. Капельки скатывались в ложбинки уголков глаз. Как слезы. А может, это слезы? К затылку приставили дрель. Сверло зло хватает волосы, кожу, череп. «Гыр-р! Гры-р-р-ры!» Голову дергает рывками. «Гыр-р! Гры-р-р-ры!» От ужаса Михаил пытается кричать, но язык намертво присох к небу, и вместо крика получается слабый, неслышный миру стон.

Разевает беспомощно по-рыбьи рот, давится стоном и, наконец, глубоко и судорожно вздохнув, просыпается, раскисший в поту. Его нехотя отпускают те, невидимые, так и не показав лиц. Отпускают руки и ноги. Отводят от башки сверло…

По столу, как заведенный, елозит на виброзвонке мобильник: «Гыр-р! Гры-р-р-ры! Гыр-гыр!»

– Чтоб ты провалился, сука!

Телефон словно принял команду и пополз к краю стола. Немного задумался на краю, и кинулся на пол, расколовшись спелым орехом на две половинки. Виброзвонок стих.

– Так-то будет лучше.

Но лучше не стало. От поднятой над подушкой головы замутило все остальное. Вразнобой затрепетало в груди сердце и затряслись поджилки. Новой волной накатил холодный, мерзкий пот. Дико болело справа под ребром.

«Ну, вот и все! Похоже, подыхаю…» – пронеслось в голове – «Интересно, где?»

Михаил огляделся. «О, хоум! Свит, хоум!» Родной и знакомый до боли офисный кабинет. Он встал и нетвердой походкой шалтая-болтая направился в ванную, держась за стены.

«С какого хрена я так нажрался водки? Или вина? Зачем я вообще нажрался-то?» Профатилов пытался вспомнить, что он пил вчера, и никак не мог. «Можно подумать я семь лет не пил… водки? Или все-таки не водки? Судя по сушняку, напитки были разные. Боже мой, неужели все люди с перепою страдают так же?»

И тут Михаил вспомнил все. И что пили, и с кем, и по какому поводу…

Его старинный приятель грек, со странным в наших землях именем Одиссей, получил сигнальный экземпляр своего романа и хороший по провинциальным меркам гонорар от какого-то столичного издательства. Книгу он писал долго и мучительно, изводя Михаила расспросами о выборах, кандидатах и пиарщиках – требуя фактуры и подробностей. Бесконечно переписывал, то вводя новых героев, то «убивая» старых. Роман получился живой и динамичный. Схватки, погони, убийства круто замешанные на выборах депутата парламента. Все, как водится, по законам жанра. И читался роман легко и с удовольствием. Первый раз. Но так как Одиссей все время что-то переделывал, то постоянно просил Михаила перечитать то один вариант романа, то другой.

Где-то на пятом варианте Профатилов взбунтовался и отказался читать Одиссеевы повествования напрочь.

– Пойми, Одиссей, ты убиваешь мою веру в тебя как гениального писателя.

Слова эти литератора потрясли, и больше ничего на читку другу он не приносил.

И вот, наконец, роман вышел в свет.

– Это надо отметить! – кричал счастливый Одиссей в телефонной трубке. – Сегодня же!

Он закатил ужин в ресторане. Собрались хорошие, интеллигентные люди, большинство из которых Михаил Иосифович знал. Гости во всю нахваливали Одиссея, сплетничали о знакомых и налегали на рыбное и мясное. Писатель просто лоснился от счастья. Все складывалось замечательно.

К полуночи за столом остались только самые стойкие. «Искровцы», как назвал их Михаил. Ужин себя исчерпал, но хмельной народ требовал продолжения банкета. Решено было где-нибудь догнаться. Веселая компания сначала зарулила в тесный бар, где даже у стойки все не поместились. Пришлось пить вино, меняя друг друга, как часовые мавзолея. «Пост сдал! Пост принял!»

Потом махнули в казино – но там полный скушняк и уныние за столами. Выпили за удачу. Но, видимо, сегодня не перло. И, наконец, попали в ночной клуб, где веселье вспыхнуло с новой силой. В компанию сами собой органично вплелись яркие, лёгкие и шумные клубные девицы. Народ отрывался на танц-поле и у барной стойки. Пили разноцветные коктейли. Всем было хорошо и весело. Компания стала таять, когда уже светало. Первым исчез Одиссей с эффектной блондинкой.

Профатилов взялся отвезти домой какую-то девицу. Такую же пьяную и дурную, как и он сам. Она попыталась раздеться в салоне, но передумала. Сделала быстрый, судорожный минет и выпорхнула из авто. Ни лица, ни имени он не запомнил.

На автопилоте добрался до работы. Бросил на стоянке машину и направился в офис. Было неприлично рано, и в пустом здании дежурил только вахтер.

– Шли бы вы домой, Михаил Иосифович, отдохнуть, – мягко посоветовал он, видя состояние вошедшего.

– Какое там отдохнуть! Работать надо! Работать! – решительно прошел к лифту Михаил.

– Так ведь суббота сегодня, Михаил Иосифович, суббота! – добавил в след вахтер.

Но Профатилов уже поднялся к себе в офис. На этом «завод» кончился. Не снимая пиджака, он прилег на диван, и тут же обрубился.

«Надо позвонить жене, – встрепенулся Михаил и двинул к столу. По-прежнему мутило. – И подлечиться, – на полу что-то хрустнуло. Он посмотрел под ноги, – …и купить новый мобильник».

– Ты – свинья! – ледяным тоном заявила жена и повесила трубку.

Михаил набрал снова.

– Маня, я помираю!

– Выживешь! Это хорошие люди быстро умирают! А ты будешь жить долго и нудно!

– Тебе привет от Одиссея!

– Вы оба свиньи! – тем же тоном подвела итог разговора жена и снова повесила трубку. Больше к телефону она не подходила.

Михаил разворошил аптечку, выклевал оттуда цитрамон и запил его флакончиком боярышника. Подошел к зеркалу и оглядел себя, помятого с головы до пят. От красавца-мужчины средних лет и приятной наружности не осталось и следа.

«Судя по морде лица, вчера мы дали джазу». Мягкий льняной костюм был, как из жопы, сказала бы Маня. На брюках, где неловко тыкалась пьяными губами его новая знакомая, остались следы яркой помады. Пиджак икрился блестками, осыпавшимися с клубных девиц в «грязных танцах».

– Да уж, погуляли! – сказал себе в зеркало Михаил и пошел переодеваться.

Новый мобильник ожил сразу же, как только в него вставили сим-карту.

– Где тебя черти носят? – кричал в трубку его приятель и заместитель Виктор Борисенко. – Звонил тебе вчера весь день!

– Да я тут… У меня мобильник гакнулся. Но теперь я снова на связи.

– С тобой люди хотят встретиться!

– Какие люди?

– Нормальные, Миша, нормальные!

– Люди эти за власть или против? А то, знаешь, мне как-то не хочется последнее время дристать против ветра. Напряжно и весь в дерьме.

– За! За власть! Более того – они сами власть!

– Что ж, отлично! Договаривайся о встрече. Я готов приехать в любое время.

– Миша, я тебе на мыльный ящик отчетец о командировке скинул, ты погляди.

– Сейчас же, – отозвался Михаил, раскрывая нотик. – А как там водичка морская?

– Пока не знаю. Не до моря мне, брат. Я же все эти дни работал! – посуровел голосом Борисенко.

– Ну-ну… Поработал – отдохни! Домой когда?

– Завтра буду.

Михаил радостно потер ладони: «Не зря Борисенко заслал в командировку в Свободно, пощупать биение пульса на местах. Похоже, начались движняки. Я эти движняки каким-то необъяснимым образом почувствовал. Кстати, я их всегда чувствую. Откуда это у меня? Интуиция? Опыт? Кто знает? Один Бог! В этот раз народ, похоже, не ждет до последнего, а начинает готовиться к выборам заранее. И это радует».

Михаил кликнул мышкой последнее сообщение и на экране компа появился Витин отчет: «Так, так, дружочек! И что ты тут накропал?»

Михаил Иосифович Профатилов был директором небольшой провинциальной фирмы, которая, как говорила Маня, занималась выборами. Выражение это Михаилу Иосифовичу понравилось и он, накануне очередной командировки, обращался к подчиненным:

– А что, коллеги, не позаниматься ли нам выборами?

Собственно, фирма начиналась как рекламное агентство полного цикла, но потом, со временем, сосредоточились на планировании, организации и проведении избирательных кампаний разных уровней. Все другое стало неинтересно, да и не столь прибыльно.

«Вы работаете за мои деньги себе в удовольствие!» – как-то упрекнул Профатилова один из заказчиков. «Да, в удовольствие! И что в этом плохого? Почему работа на вас должна быть скорбью?»

Команда вокруг Михаила собиралась мучительно долго. Хотя Профатилов был ненапряжным руководителем, платил щедро, оберегал своих спецов от пустых командировочных хлопот и глупых искушений, текучка в коллективчике была. Специфика работы требовала от людей порой большего, чем они могли дать. Не выдерживали нагрузок. И слабые ломались. В какой-то момент в башке плавились предохранители и человек слетал с катушек. Особо нянькаться с рехнувшимися в условиях идущей избирательной кампании было некогда. Если не помогали краткосрочный отдых, психолог кампании или алкогольная терапия, с человеком прощались.

– Какая, к черту, работа? Разве это работа? Я пашу, как лошадь, головы от компа не поднимаю! Наваляла агиток, а ты их заворачиваешь! Кто их, вообще, читать будет? Местные, похоже, алфавита не знают! А мне некогда выйти из кабинета! Да и некуда! Здесь же нет нормальных магазинов! Зачем мне деньги, если я ничего не могу купить? Вокруг степи! – потрясала пачкой купюр перед лицом Профатилова собкор столичной газеты Марина Носова. Потекли слезы. Начиналась истерика.

– В номере у меня душ! Я моюсь стоя, как лошадь! А я хочу принять ванну! Понимаешь, ванну? И кочевники вокруг потнючие! Я уже месяц не трахалась! А отдыхать когда?

Они были знакомы много лет и Марина из года в год упрашивала взять ее на кампанию журналистом. Заработать деньжат «по-легкому». Уговорила. И вот результат. Месяца не протянула и теперь сбегала домой. Рассчитываясь с Мариной за сделанные материалы, Михаил девушку почти не слушал. Он думал о том, как из этой жопы мира доставить Носову на большую землю. И как теперь сюда, в самую путину, затащить хорошего журналюгу?

– Все вы здесь психи! Адреналинщики! – размазывала купюрами слезы по лицу Носова. – И никакая это у вас не работа! Выборы – это образ жизни!

Так ведь никто и не спорит…