Читать книгу Рой - Владимир Дараган - Страница 5

Мы с Рино вернулись в офис. Это место будет не раз появляться в моем повествовании, и я, чтобы вы лучше представляли, где произойдут исторические события, опишу его подробно. Представьте узкую длинную комнату с окном в торце. Справа три стола с компьютерами и принтерами. Мой стол у окна, дальше стол Рино, у двери стол, где работал Викрам. У левой стены шкаф для верхней одежды, которым никто не пользовался – куртки мы вешали на крючки, вбитые в стену около двери. В шкафу лежат гантели – их принес Рино, объявив, что в здоровом теле мысли в голову приходят чаще. Наверное, на гантелях пыль, но это неточно – шкаф не открывался несколько лет. Дальше у стены стоит обеденный стол и три стула. На столе сахарница, солонка и три чашки. Кофе и чай мы завариваем в буфете – это пять метров по коридору от нашей двери. У окна стоят два кресла и маленький столик. Это место для важных бесед, но я не помню, чтобы мы с Рино когда-либо там беседовали. Мы вполне обходились нашими рабочими креслами. На окне всегда поднятые жалюзи. Мы все любили подойти к окну и задумчиво смотреть на улицу.

– Как погода? – спрашивали сидящие на рабочих местах.

Можно подумать, что это кого-то интересовало, но о погоде спрашивали всегда.

Когда мы вошли в офис и сели в свои рабочие кресла, то зачем-то включили компьютеры и уставились в экраны, разглядывая иконки на рабочем столе. Привычное занятие – это помогает сосредоточиться. Тишину нарушил Рино.

– Пока мало что понятно, – сказал он. – Характер донора, стиль его мышления… Как это определит поведение нейронной сети. Вот простой пример. Допустим, у нас два донора читают книгу. Один, который помоложе, внимательно читает описание секса, пролистывая описания природы. Второй, лет так под девяносто, секс пропускает, зато наслаждается словоблудием о красоте затухающего заката над синим морем. А теперь представим, что мы учим нейросеть управлять автомобилем. И вот типичная ситуация: впереди идущий автомобиль резко затормозил. Тут возможны два решения. Первое – резко затормозить самому. Второе – повернуть руль и уйти на соседнюю свободную полосу. С точки зрения безопасности оба эти решения правильные. А теперь вопрос: как способ чтения книг повлияет на решение автопилота?

– Это как раз просто, – сказал я. – Молодой, пропускающий описание природы, примет более динамичное решение – повернуть руль и уйти в соседний ряд. Но старичок, которому не нравится описание секса, решит не напрягаться и обязательно затормозит.

– Да… – сказал Рино. – В этом что-то есть. Давай я усложню задачу. Пусть эти два донора оценивают работу профессора. Ну, скажем, его манеру отвечать на вопросы. Ты скажешь, что молодой и горячий выберет случай, когда профессор быстро отвечает на вопрос. Пусть даже коротко и не очень внятно. А второй, с потухшими эмоциями, выберет вариант, когда профессор через пару дней пришлет длинную простыню с подробным ответом, да еще с примерами. Я прав?

– Как-то так – сказал я. – Нам останется только научить сеть принимать решения в зависимости от характера и темперамента донора. С этим, я думаю, мы легко справимся.

– С этим-то справимся, – Рино постучал пальцами по лбу. – Это если один параметр, темперамент. Но у нас будет куча всего: сколько раз он зачеркивал написанное, сколько раз исправлял ошибки, сколько раз стирал файлы, сколько раз он рисовал в конспектах голых баб или морских звезд. И что нам с этим делать?

– Да, это проблема, – согласился я. – Но пусть нейросеть сама решит, что для нее важно, а что нет.

– Но ведь нам придется ее учить.

– Учить самим – это самый тупой способ. Мы все равно ее всему не научим. Пусть она сама учится.

– Это как, сама? – спросил Рино.

– Пока не знаю, – сказал я. – Надо думать.

– Думай, – сказал Рино. – А я пока быстренько напишу программку, которая будет удалять порнуху из видео про чтение научных статей.

Он сел за компьютер и начал барабанить по клавишам. Я сидел за столом и рисовал рожицы в блокноте. И тут меня осенило.

– Слушай – сказал я. – Все элементарно. Мы составим образ донора, как именно – я пока не знаю, а потом, заставим донора решить пару задачек, написать небольшие тексты, выбрать картинки, которые ему понравятся, ну и что-нибудь еще в этом роде. Нейросеть запомнит, что донор с данной характеристикой идет по определенному пути. Так наши нейросети обретут некий характер. Как тебе идея?

– Пока туманна, – сказал Рино, – но что-то в этом есть. Думай дальше, не отвлекай меня.

Я не буду утомлять вас описанием нашей работы. Это будет скучно, мне придется использовать термины, которые понимают только профессиональных программистов. Скажу только, что мы уходили из офиса поздно вечером, а появлялись там почти в семь утра. На наших столах стояли двухлитровые термосы с кофе, рядом высились стопки бутербродов из нашего буфета, блокноты с желтыми страницами были исчирканы каракулями и рисунками, смысл которых мы сами переставали понимать через несколько дней. Наша дверь была всегда заперта на ключ, на стук в нее мы не реагировали и отвечали на телефонные звонки только Шефа, Марка и Шейгина.

Для «опытов» Шейгин выделил двух техников. Оба они были молоды, жизнерадостны, и очень похожи друг на друга – мы даже прозвали их близнецами. Один был ответственен за «морскую мину», второй налаживал установку, которая считывала картинки с сетчатки глаза. Доноры носили одинаковые прически всегда были одеты в джинсы и футболки с надписями, что жизнь становится лучше, если она украшена виски и женщинами. Мы заставили доноров прочитать по десять страниц одного из романов Скотта Фицджеральда, сыграть с компьютером в шахматы, выбрать понравившиеся пять картинок из ста, решить пару логических задач, поработать над кроссвордами, написать эссе об уличном движении в нашем городе, и рассказать о самом интересном дне в их жизни. Рино посмотрел полученные из их памяти видео, почистил от картинок танцев, выпивки в ночных клубах и тому подобный мусор, причесал оставшиеся куски и передал мне. Я ввел видео в компьютер, и попросил нейросеть нарисовать картинку с женщиной, идущей по лесной тропинке.

Помню, с каким волнением мы ждали результат. Сначала он нас разочаровал. Обе картинки были похожи друг на друга, как сами доноры. На обеих картинках женщины были с большими попами, одеты в красные платья, шли по сосновом лесу, держа в руках раскрытый белый зонт.

– Почему зонт? – спросил Рино.

Мы пересмотрели видео обоих доноров.

– Понятно, – сказал Рино. – Когда они выбирали картинки, то оба выбрали фото блондинки с аппетитными формами, лежащую на пляже под раскрытым белым зонтом.

– Примитивный результат, – сказал я. – Что будем делать дальше?

– Есть небольшая разница, – сказал Рено, показывая на небо, изображенное на картинках. – Смотри, на одной картинке небо голубое, а на второй – серое, тут даже тучи проглядываются.

Мы бросились пересматривать видео, но понять, почему сеть изобразила разные небеса, мы не смогли.

– Один из них, – сказал Рино, – настроен более оптимистично. Хотя оба проиграли компьютеру в шахматы на двадцатом ходу, в эссе написали полную чушь, и ни один из них не смог решить кроссворды до конца. Хотя… – он задумался. – Знаешь, есть существенная разница между этими близнецами. У одного я удалил семь процентов мусора из видео, а у второго почти пятнадцать.

– Ты имеешь в виду куски с ночными клубами? – спросил я.

– Ну да, – ответил Рино, – у кого больше клубов, у того небо голубое. Оптимизма в нем больше. Давай еще что-нибудь придумаем.

Я быстро написал программу, которая оценивала качество учебы студентов по их оценкам за три года. Ввел полученные числа в компьютер, и стал ждать, что скажут нейросети о студенте, успехи которого были весьма ниже среднего.

– Ну? – спросил Рино, дыша мне затылок.

– Один в один, – сказал я. – Оба донора решили, что студент неплохой, университет он закончит, и дальше будет счастлив в семейный и личной жизни. Я хотел сказать в работе, но ты меня понял.

– Нам нужны другие доноры, – сказал Рино. – Я готов подставить свою голову. В ночные клубы я не хожу, хоть чем-то буду от них отличаться.

– Окей, – сказал я. – Не буду от тебя отставать.

Мы пошли к Шейгину, и сказали, что готовы рискнуть ради науки. Он усадил меня в кресло, опустил морскую мину на голову, и начал просить меня представить, как я программирую, как я читаю книгу, ну и так далее и тому подобное. Процедура заняла часа два, потом он проделал те же операции с Рино, дал флешку с результатами, и мы пошли к себе.

– Начнем с картинки, – предложил Рино. – Пусть рисует ту же женщину в лесу.

Результаты нас порадовали. У меня получилось женщина весьма похожая на Стефани: одета она была в белое платье, никакого зонтика, в руках букет ромашек, лес был березовым, небо голубое с белыми облаками. Женщина Рино была в синих джинсах, белой футболке, весьма упитанная, и даже со спиной было видно, что женщина гуляет не просто так, а куда-то торопится по очень важному делу.

– Ура! —воскликнул Рино. – Мы на правильном пути. Давай попробуем со студентом.

Мой двойник, сообщил, что если куратор и профессор не займутся этим студентом вплотную, то ему грозит неминуемое отчисление. Двойник Рено был более категоричен, профессора и кураторы могут не беспокоиться, студент будет точно отчислен в следующем семестре, и все его попытки восстановиться и продолжить учебу будут без результата. Будущего у этого бедолаги было мрачным, и никакого счастья в семейной и личной жизни у него не просматривалось.

– Ну и ну, – сказал Рино. – И что нам с этим делать? Посчитать среднее арифметическое, и что мы получим?

– Мы получаем, что парню надо очень постараться, чтобы его будущее, не было таким катастрофичным, как предсказал твой двойник.

– Как-то так, – сказал Рино. – Но с этим к Шефу не пойдешь, давай покажем результаты Шейгину, а то он мне всю плешь проел, каждый день звонит, спрашивает, что нового.

Мы пошли к Шейгину, он посмотрел на рисунки, прочитал о будущем нашего студента и пришел в полный восторг.

– Прекрасно, – почти закричала он, – прекрасное начало, вы на верном пути, я в вас не ошибся. Еще немного, и продукт будет готов. Теперь думайте, как использовать полученные результаты.

– Мы думаем, – сказал Рино. – Если взять среднее арифметическое по рисункам, то получится женщина в джинсах, одетых под платье, она несет зонт, но не над собой, а под мышкой. А студенту надо сделать хороший втык, пусть куратор его припугнет, а профессор пригрозит написать докладную декана, что этого бедолагу надо отчислить, если он не возьмется за ум.

– Ни в коем случае, – вплеснул руками Шейгин. – Так бы убьете бедного парня. Надо написать, что он молодец, старается, и если он будет продолжать стараться дальше, то все у него получится. Надо подбадривать людей, сеять в них оптимизм и веру в светлое будущее.

– Хорошо, – сказал Рино. – Радует, что такой вывод можно сделать без вашей аппаратуры и наших программ.

На этом мы расстались и вернулись в свой офис.

– Нам нужно больше доноров, – сказал Рино. – Попросим Шефа, чтобы он выдавал хорошую премию добровольцем. Наберем человек сорок, тогда можно поработать в полную силу. А это так, детские забавы, чтобы запудрить мозги неспециалистам.

– Уже, – сказал я. – И нам и донорам выписали хорошие премии. Шейгин постарался, большой ему земной поклон.

– Все равно с этим Шефу идти рано, – сказал Рино. – У нас пока что-то невнятное, развлечение для утренника в детском саду.

И тут у Рино зазвонил телефон. Он посмотрел на экран.

– Легок на помине, это Шеф.

Он включил громкую связь.

– Шейгин мне сказал, – раздалось из трубки, – что у вас первые прекрасные результаты. Звоню, чтобы поздравить и сообщить, что с завтрашнего дня, ваши зарплаты увеличены на тридцать процентов. Корпорация ценит хороших сотрудников, надеюсь, что это новость вас порадует.

Отбой. Мы одновременно подняли большие пальцы. И тут зазвонил телефон у меня.

– Это Марк, – сказали в трубке. – Хочу вас, бездельников, порадовать. Программистов я вам не дам, но завтра мы запускаем суперкомпьютер. Адреса и пароли пришлю по почте. Через неделю мы перекачаем со старого компьютера всю базу данных. Потом включим считывания научной и прочей полезной информации из интернета. Надеюсь, что через месяц у нас будет самый большая и самая лучшая база данных в мире. Вам будет где разгуляться, но при этом не забывайте приходить ко мне каждое утро, целовать мои ботинки, а после этого прыгать от радости и восхвалять мое имя в своих молитвах.

Отбой.

– Теперь заживем, – сказал Рино на следующий день. – Видео обрабатываются за сотые доли секунды. Все летит, работаю прямо под звуки победного марша. Теперь можно идти к Шефу и просить премию для потенциальных доноров. Пусть Шейгин постарается и найдет для нас человек тридцать или сорок. Вот тогда мы и поработаем.

Доноры нашлись быстро. Все сотрудники корпорации получили письма, что в отделе Шейгина проводятся эксперименты по изучению головного мозга, целью которых является определение участков головной коры, ответственных за хранение кратковременной и долгосрочной памяти. Донорам обещали премию в размере месячного оклада. Мы пошли к Шейгину и разработали системы тестов. К тому, что делали наши первые доноры, мы просили новых доноров умножить на бумаге трехзначные числа, разложить сложный пасьянс на компьютере, написать по памяти любимое короткое стихотворение и решить больше логических задач.

Когда число доноров превысило пятьдесят, мы остановили эксперимент и начали обрабатывать результаты. Марк нам выделил на суперкомпьютере огромный объем памяти, поставил крепкую стену от других пользователей и сказал, что он сам туда заглядывать не будет. Ему позвонил Шеф и приказал засекретить нашу деятельность. До нас дошли слухи, что у Шефа был неприятный разговор с деканом-юристом. Декан шипел, брызгал слюной, говорил, что мы совершаем противозаконные действия и если что-то выползет наружу, то он не будет ничего покрывать. Вторжение в личную жизнь – это серьезно. Любой донор может подать в суд и корпорации придется выплатить миллионные штрафы. Шеф обещал, что никакая информация не выйдет наружу, что все файлы будут уничтожены, когда продукт будет готов. Декан немного успокоился, но ушел недовольным.