Читать книгу Российские этюды - Владимир Дараган - Страница 11

– Ну что тебя так тянет в эту квартиру? – спрашивали меня. – Ну да, Булгаков там немного пожил и описал ее в своем романе. Но ведь там ничего не происходило.

Как неправы эти люди! Неужели они забыли старый анекдот, так популярный в Иерусалиме? «Да, царь Давид возможно похоронен в другом месте, но сюда приходят столько людей, и они так молятся, что Давид давно сюда перебрался!»

Знаменитая квартира 50 притягивает тысячи людей. Почему? Я стою в подъезде и внимательно читаю надписи на стенах. Мастер мало кого волнует. Маргарита интересует только в связи с Воландом. Вообще пишут, в основном, про Воланда и его свиту. Вот кто-то утверждает, что Воланд есть и на всякий случай добавляет, что любовь тоже есть. А вот кто-то не удержался и написал, что кот Бегемот теперь живет у него. Кого-то потрясло, что женщинам надо предлагать чистый спирт. «У каждого свой трамвай», – философствует неизвестный автор. «Я ведьма и очень этим довольна!» – солидарна с Маргаритой какая-то незнакомка.

И что вы думаете? После сотен таких откровений, которые периодически закрашиваются противной зеленой краской, Воланд со своей свитой никогда сюда не заглянет? «Воланд, я жду тебя!» – пишет кто-то в отчаянии. Неужели Воланду неинтересно посмотреть, кто так его ждет?

В доме живет местный «Швондер». Он идейно-убежденный борец с музеем. Это он пытается выбросить экспонаты на улицу, это он замазывает краской вопли поклонниц Воланда. «Тут и так было полно всякой нечисти, – говорит Швондер. – А теперь, как музей открыли, то вообще прохода от них нет!»

Я поднимаюсь по длинной лестнице и прислушиваюсь. Внизу кто-то хихикает. Воланд так не хихикал, и я смело оглядываюсь. Две девушки читают на стене признания очередной Маргариты и явно хотят добавить что-то свое сокровенное, «маргаритовское».

В квартире я надел синие бахилы и отправился по комнатам. Там были собраны булгаковские вещи и просто вещи двадцатых годов прошлого столетия. Ничего особенного я в этих комнатах не чувствовал и вскоре вернулся в точку, откуда начал осмотр. И вот тут произошла первая непонятность. Я стоял в небольшой комнате, смотрел на письменный стол с пишущей машинкой и понимал, что я все забыл. Комнаты как-то промелькнули в сознании, не оставив ни малейшего следа. Я снова пошел по квартире, тщательно фотографируя все, что видел. В одной из комнат стояли девушки, которые хихикали на лестнице. Они хотели сфотографировать друг друга на фоне старого буфета, но явно пребывали в растерянности.

– Мне кажется, что в этой комнате мы уже были! – сказала одна из них.

– Этого не может быть! – сказала вторая. – Мы же шли все время вперед. Давай фотки посмотрим.

Я не стал дожидаться результатов анализа и прошел на кухню. То, что стояло там на полках, было знакомо. Такие же примуса, кастрюли и бокалы из синего стекла были в бабушкином доме. Меня заинтересовала дверь, которая вела в никуда. За дверью был пустой шкаф, но если постучать по стенам, то можно было услышать звуки, характерные для огромного пустого пространства.

Что-то меня в этой квартире беспокоило, и я поспешил оттуда уйти. Во дворе стоял знаменитый трамвай 302 БИС, поставленный на резиновые колеса и готовый повозить желающих почувствовать то, что чувствовала девушка-комсомолка, отрезая голову Берлиоза.

Уже в подворотне я оглянулся, пытаясь найти окна «нехорошей квартиры». Все вокруг было спокойно, совсем рядом шумело Садовое кольцо, но на крыше дома, над квартирой 50 что-то шевельнулось.

Впрочем, наверное, это мне показалось.