Читать книгу Вера и рыцарь ее сердца. Книга первая. Все мы родом из детства - Владимир Де Ланге - Страница 4

Так как Вера имела несчастье родиться 13 декабря, то ее мама посчитала нужным, продлить дочери пребывание в детском саду еще на один год. «Лишний год в детском садике пойдет девочке только на пользу», – решила мама, а то, что решалось мамой, не обжаловалось даже в мыслях у ее детей.

Вериным сверстникам были устроены праздничные проводы в школу, и для них наступили летние каникулы, а Веру перевели в другой детский сад, и каждое утро ее водили туда, куда не шли ее ноги.

В новом саду девочку не любили. Оказалось, что ее можно было не любить! Она так старалась всем понравиться, быть доброй и послушной, но для воспитателей она была и оставалась только дополнительной обузой. Никакому ребенку не понравиться идти туда, где его не встречают с радостью, и у Веры пропало желание просыпаться по утрам.

– Мама, я скоро заболею и, наверное, умру, – предупреждала она маму во время сборов в детский сад, но мама отводила ее в чужой детский сад, чтобы ее дочь училась жить там, где ее не любят. «Может быть, моя мама тоже перестала меня любить? – думала девочка печально в тихи       час, когда хорошо думается, но, когда мама забирала ее из садика домой, и от ее усталой улыбки, от запаха духов «Красная Москва», от ласкового взгляда маминых синих глаз Вера забывала все думы и еще больше любила свою маму.

Дети в детском саду не брали Веру в свои веселые игры, потому что для них она была пришлой девочкой. Чувствуя себя отвергнутой, Вера прекрасно играла сама с собой, это у нее хорошо получалось. Только, когда после прогулки дети шли в группу, то никто не хотел вставать с ней в пару, тогда ее одиночество бросалось в глаза всему свету.

В это же время девочка невзлюбила свое тело, которое развивалось не по годам быстро. Другие девочки рядом с ней казались дюймовочками, а Вера выросла раздобрела, и сама себе напоминала растолстевшую жабу. Даже мама стеснялась ее быстро растущей груди и сшила тугой лифчик с бретельками для длинных чулок. Этот лифчик было больно носить, но Вера терпела, чтобы не огорчать маму. Девочка понимала, что она взрослеет, и что, если она будет взрослеть такими темпами, то к окончанию школы превратиться в бабу Бабариху, с грудью до пупка и бородавкой на щеке.

– Уж лучше превратиться мне в лягушку-царевну, – вздыхала Вера про себя, – тогда никто меня не узнает, и маме не будет стыдно за свою «золотую рыбку».

Но лягушка-царевна в ее фантазиях от поцелуя заблудившегося в дремучем лесу принца быстро превращалась в прекрасную плоскогрудую царевну с белокурыми кудрями, одетую в пышном бальном платье и в хрустальных туфельках на ногах.

Наступило лето. Воспитатели стали оголять детей для солнечного загара, и тугой лифчик пошлость снимать, и теперь каждый мог посмеяться на выросшей грудью Веры, которая под насмешливые взгляды других детей, была готова со стыда провались провалиться под землю. Вот, тогда она возненавидела мальчишек, они показывали на нее пальцами, их беззубые рты растягивались до ушей в ехидной улыбке. Что улыбки могут быть такими гадкими, Вера до этого времени не подозревала. Девочка не могла себя защитить. В полной беспомощности она прикрывала ладонями свою грудь и шаг за шагом пробиралась к кустам, где и проводила всё время, отведенное для прогулок.

Однажды, когда Вера играла в кустиках, окружавших игровую площадку, к ней подошла еще более новенькая девочка, чем она. Эту девочку звали Софой, ее тоже раздели до трусиков, но, в отличии от Веры, ее округлую грудь покрывали черные блестящие волосы. Теперь девочки могли играть вместе, и им было хорошо. Оказалось, грустить вдвоем было гораздо веселее, чем в одиночестве.

Под сенью летних деревьев они мечтали о наступлении осени, когда придёт пора идти в школу и навсегда забыть этот недобрый к ним детский сад.