Читать книгу Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 1 - Владимир Де Ланге - Страница 15

Счастливый Альфонс после официальной процедуры регистрации рождения первенца поспешил в отцовский дом, чтобы разделить со своими родителями и родителями жены Валентины радость появления на свет продолжателя рода Де Гроте. Счастье переполняло его сердце и обостряло память, словно небесный свет пролился на его прошлую жизнь, осталось только оглянуться назад. По мере того, как Альфонс приближался к родному порогу, шагая знакомыми улицами, воспоминания молодости становились более ясными, они приходили в его сознание, как гости из прошлого, которым было очень интересно узнать, как обстоят дела в настоящем.

Альфонс и его жена Валентина с самого рождения жили по соседству в портовом городе Антверпене, который был выстроен на берегу судоходной реки Шельды, несущей свои воды в Северное море. В этом городе творил великий Рубенс и учился рисованию Питер Брейгель-старший, всемирно известный художник, написавший для потомков картину «Вавилонская башня». Что именно хотел показать людям Питер Брейгель в своей картине, не нужно и разгадывать, ибо каждый человек видит в его картине то, что сам хочет увидеть. Если от настоящей Вавилонской башни, построенной людьми в древние времена, не осталось и камня на камне, то картина Питера Брейгеля-старшего по-прежнему бережно хранится в музее Вены, но в Антверпене по этому поводу никто не обижался, потому что у Антверпена есть и другие ценности. Этот город славился своими легендами.

По древней легенде, на берегах реки Шельды жил когда-то огромный великан Дрюон Антигон. Каждый корабль, проплывая мимо, должен был платить великану непомерную дань, а иначе он отрубал капитану руку, а его корабль топил. Всех держал в страхе грозный Антигон, которому и море было по колено. Никто не мог справиться с великаном, многие мореплаватели оставались без руки, а некоторые упрямцы – и без обеих.

Однажды мимо разбойника-великана на своей лодке проплывал один незнаменитый моряк, солдат Римской империи, Сильвиус Брабо, он переправлял бочки с вином в Рим.

Сильвиус Брабо был человеком маленького роста, но отличался смелостью и смекалкой, денег лишних он не имел, как и желания стать одноруким. Когда великан схватил его правой рукой за грудки и поднял на высоту своего роста, бывалый солдат, недолго думая, одним взмахом меча отрубил великану его правую руку, а сам упал на палубу и выбросил обрубок в воды реки Схелде, и довольный поплыл в Рим, а что случилось с Антигоном дальше, легенда не говорит. Наверное, он умер от кровотечения, так как никто не захотел оказать раненому великану первую медицинскую помощь. С тех пор этот портовый город стал в народе зваться Антверпен, что означало «отброшенная рука».

Легенда легендой, а жизнь течёт, не зная остановок, как река, несущая воды к морю.

Если рождение ещё одного гражданина Королевства Бельгии для Антверпена прошло без торжеств и фейерверков, то на его окраине в честь младенца был устроен праздник двора.

Особенно радовались первому внуку его бабушка Мария и два деда, которых звали одним именем Франц, как-никак, а новорожденный Ронан Мария Альфонс Де Гроте был продолжателем двух известных родов.

Богатый прадед Альфонса по фамилии Трох, владевший пекарнями и ветряными мельницами на севере Франции, взял в жёны дочь знатного аристократа Ротшильда. Этот брак был хорош со всех сторон, этот брачный союз богатства и знатности должен был обеспечить молодым супругам счастливую жизнь, но молодожёны провели вместе только первую брачную ночь и постарались её поскорее забыть. Любовью этот брак был обделён.

Родившейся у молодых супругов девочке очень недоставало заботливой любви мамы и папы, наверное, поэтому первая ласка младшего помощника пекаря, работающего в пекарне, принадлежащей фамилии Трох, быстро вскружила ей голову. Постепенно случайные встречи молодых влюблённых становились всё жарче и жарче. Для богатой наследницы не было ничего прелестнее этих тайных свиданий. Она готова была следовать за возлюбленным хоть на плаху, зато юноша не собирался никуда сбегать от судьбы, которая давала ему счастливый шанс породниться со знатью. Тайный роман богатой наследницы и безродного помощника пекаря закончился просто и печально: когда от этой порочной связи родился хорошенький мальчик, от которого отказалась богатая фамилия Трохов, как и знатный род Ротшильдов, беднягу – отца ребенка выгнали с работы без всякого вознаграждения.

Молодую маму с незаконнорожденным ребёнком и несмываемым позором отправили в глухую провинцию Голландии, которая в 1830 году стала фламандской провинцией Бельгии. Приют несчастным дала сестра Ротшильда, которая овдовела в молодые годы и детей не имела.

Вдова была рада приходу в её одинокую жизнь юной племянницы с крошечным младенцем. До этого она одиноко коротала дни в шикарном особняке, где угасало её женское очарование, но Бог, видимо, призрел забытую родственниками вдову, и вскоре её дом наполнился весёлыми хлопотами и детскими голосами.

Под опекой тёти молодая женщина расцвела, стала выезжать в свет, ездить на гулянья и балы, а её сынишка рос счастливым ребёнком, но при крещении в местной церкви он не получил отцовскую фамилию (в церковной книге, где должно было находиться имя отца, стоял прочерк), и имя ему дала гостеприимная вдова, назвав мальчика Францем.

Случилось так, что на рождественском базаре маленький Франц, изрядный шалунишка, вырвался из-под опеки мамы и побежал куда глаза глядели. Малыш, не знавший крепкого отцовского слова и силы отцовской ладони, весело бежал через толпу гулявших по площади людей, чтобы ещё раз посмотреть, как взрослые мужчины стреляют по цветным надувным шарикам, а потом малыш стал бегать по всему базару, от одного прилавка к другому. Покупателям на таких гуляниях предлагались сладости, рождественские свечи и различные поделки. Играла музыка, кружилась карусель, и Франц как заводной носился между взрослым народом, пока на бегу не врезался в чьи-то ноги. Обладателем этих ног был высокий мужчина, который показался мальчику настоящим великаном.

«Великан» слыл в округе уважаемым человеком, хотя и был молод годами. Все знали его как господин Де Гроте, который был богат и имел своё собственное дело по изготовлению деревянных бочек. Бравый великан взял мальчика на руки и посадил его к себе на плечо, на котором могли усесться ещё два таких же мальчика, как Франц, а у самого Франца с сердцем произошла странная вещь: оно затрепетало в груди от детского восторга, сидеть на плече великана было просто великолепно!

– Где твоя мама? – ласково спросил Де Гроте.

– Она… она… потерялась, – ответил мальчик, изменяя голос на более низкий диапазон.

Пока мужчина обдумывал, что ему делать с потерявшимся ребёнком, к нему уже бежала мама Франца. Любовь к сыну и радость, что он нашёлся, делали её очаровательной, и, прижимая своего малыша к груди, она с такой благодарностью посмотрела в глаза «великана», что если бы человеческое сердце умело от счастья таять, то оно бы растаяло без остатка в груди молодого Де Гроте.

Через месяц в особняке у мадам Ротшильд был дан обед в честь молодожёнов, и малыш Франц стал законным представителем рода Де Гроте.

Прошло время, Франц вырос и женился на милой девушке Марии, отец которой проектировал первый локомотив, а через год после свадьбы у них родился сын, его назвали Альфонсом.

Двор, где проходило детство Альфонса и его жены Валентины, объединял пять домов, стоявших стена к стене, их фасады выходили на узкую мостовую, которая не прогревалась даже в самый солнечный день, зато во внутреннем дворе солнца было предостаточно, там проходили спокойные будни рабочих семей.

Соседи жили как одна большая дружная семья: праздники и беды делили пополам. Отцы семейств с самого утра уходили на работу. В те годы Королевство Бельгия переживало разгул экономического кризиса и работой мужчины дорожили, а их жёны целый день занимались домашними делами: убирали, готовили, стирали, шили одежду, вязали кружева. Бельё кипятилось в бачках, на печах томился суп из овощей, которые привозил возница из соседней деревни. Когда в кастрюлю с супом попадала свиная косточка, то от запаха мясного бульона поднималось настроение у всего двора.

В те времена завидовать было не принято, потому что всем жилось нелегко. Их родина ещё не оправилась от одной войны, а уже назревала вторая. В магазинах скудели запасы продовольствия, пустовали церкви, и люди пытались выжить, надеясь только на свои силы, на свой опыт и умение вывернуться сухим из водоворота проблем.

Отец Альфонса, Франц Де Гроте, имел крепкий заработок благодаря доставшемуся ему по наследству небольшому предприятию по изготовлению деревянных бочек. Он был человеком очень покладистым, немногословным, отличался крепко сбитой фигурой и статью, а лицом походил на героя-любовника из первых чёрно-белых фильмов синематографа. Франц с удовольствием курил трубку и смеялся над хорошей шуткой. В работе и выносливости ему не было равных, а дома мужчина любил хорошо покушать и очень ценил свой душевный покой.

– Ох уж эти мужчины! Хоть горшок разбей о его голову, не рассердится. Всё ему хорошо! – даже жаловалась на него жена Мария, когда по вечерам хозяйки сидели на скамейке под кустом сирени в ожидании мужей с работы.

Они приглядывали за детьми, которые играли в песочнице, и от нечего делать обсуждали новости двора.

Маленький Альфонс был уверен, что эти беседы женщин и яйца выеденного не стоят, но его будущая жена, хорошенькая девочка Валентина, дочь коротышки Франца, городского извозчика, и его жены Анны-Марии всегда слушала эти разговоры с большим вниманием.

О чём говорили соседки, сидя на скамейке у стола, сколоченного их мужьями? Да так, ни о чём. Иногда одной реплики хватало, чтобы завязалась между ними интересная беседа.

– Мой сынок, Альфонс, растёт весь в отца: слова поперёк не скажет. Будет жена из него верёвки вить, как пить дать будет, – продолжала жаловаться Мария, думая о своём.

Отложив вязание, в разговор вступила Анна-Мария, приболевшая мама Валентины.

– Счастливая ты, Мария, твой Франц у тебя добрый, он и пошутить умеет. А мой Франц, как приедет с извоза, нальёт себе кружку пива и сидит целый вечер, цедит из кружки пиво, как глухой и немой. Слово от него не дождёшься, а если и дождёшься, то пожалеешь. Одна радость у нас в доме – дочь! Готовит Валентина с охотой и порядок в доме любит. Доченька у меня весёлая девочка, только книжки читать не любит.

Сказав это, Анна-Мария сконфузилась и замолчала.

Обычно Анна-Мария на таких посиделках больше молчала, чем говорила, а тут на неё что-то нашло, и, почувствовав себя неловко, она покраснела.

Как было ей рассказать соседям то, что лежало у неё на сердце? Разве кто-то поймёт её страдания, когда всем так нелегко живётся. Женщина чувствовала, как её сердце тихо высыхало от убогости и скудности той замужней жизни, которой наградила её сиротская доля. Молодой женщине хотелось романтики и приключений, а она слабела день ото дня. Конечно, Анна-Мария прекрасно понимала неуместность таких ветреных мечтаний, одолевавших её по ночам.

Какие могут быть приключения, если в семье денег хватало только на то, чтобы не пойти по миру с протянутой рукой, но Анна-Мария ничего не могла с собой поделать, она тайно от мужа предавалась мечтаниям.

В мечтах она плыла на фрегате под белыми парусами от края земли и до края, над её головой блистали незнакомые яркие звёзды. Грезилось Анне-Марии, что рядом с ней стоит не её муж, неказистый и косноязычный, а другой мужчина, сильный и надёжный, как «морской волк», готовый поднять шпагу за её честь. Женщине представлялось бушующее море, как дикие волны кидаются на палубу фрегата, а на капитанском мостике стоит она, в крепких объятиях любимого мужчины, который читает ей стихи под рёв морских пучин, а потом, к рассвету, шторм сменился бы ласковым бризом, а она бы любила и была любимой тем рыцарем, которому была бы верна до гроба. Такие романтичные мечты помогали Анне-Марии жить в реальной жизни.

Валентине не было и пяти лет, когда заболела её мама. Анна-Мария страдала от сильных головных болей, от бессонницы, но больше всего её мучила непреодолимая неприязнь к простодушному мужу.

Соседки и сами видели, как тосковала эта жена извозчика, и их беспокоили растущая бледность её лица и тёмные круги под глазами.

Когда Анна-Мария перестала выходить во двор на посиделки, то женщины сильно встревожились, и первой высказалась по этому поводу самая уважаемая соседка, мадам Де Баккер, мать троих сыновей.

– Книжки читает наша Анна-Мария, от книжек голова у неё и помутилась. Книжки книжками, а домашнюю работу кто будет делать? Гномики из леса? …Бедный Франц, намучился он с ней, к ней ведь ни с какой стороны не подъехать, гордые они! Ручки-то к труду не приучены, только книжки привыкли держать. От книжек одна беда, от них тоска приходит к человеку, что в голову бьёт. Хорошо, что дочка хозяюшкой растёт, а наша Анна-Мария и Валентине со своими книжками покоя не даёт.

Надо сказать, что муж мадам Де Баккер имел мотоцикл, и эта двухколёсная собственность придавала ещё больший вес её словам.

Разговор зашёл в тупик, говорить было не о чем.

– Кровь знати! – неожиданно сказала старушка, маленький домик который окнами выходил на другую улицу. Она загадочно обвела взглядом соседок и пробурчала себе что-то под нос.

Эта достопочтенная старушка выходила во двор только солнечными днями и теперь сидела в отдельном плетёном кресле, купаясь в лучах закатного солнца. На её голове был повязан белый чепец с кружевами, от которого морщинки на её лице выглядели более нежными. На её белом кружевном фартуке, надетом поверх тёмного добротного платья, была выбита красная роза. Цветок мог бы быть насмешкой над преклонными годами Марсель, если бы не её утончённая манера поведения, умелое ведение разговора и личная самодостаточность.

Обычно старушка не участвовала в разговорах соседок, но молодые женщины ей угождали тем, что предлагали чашечку с чёрным кофе, и довольная Марсель рассказывала им истории из своей жизни или из жизни знати.

– Бедная Анна-Мария, как же ей не посчастливилось в жизни. Не для неё светили звёзды в небе, и не в её честь всходило солнце над горизонтом. Мои дорогие соседушки, неслучайно милая Анна-Мария готовится отдать Богу душу в такие молодые годы. Судьба сыграла с ней злую шутку. Эта женщина была рождена не для того, чтобы прозябать в нашем райском дворике бедного городского квартала. Это для неё должны были даваться балы во дворцах, и в её честь должна была устраиваться охота на оленей. Анне-Марии было положено звёздами сидеть в партере знаменитых салонов и слушать музыку Вивальди, а её домом должен был быть чудесный замок с видом на голубой залив, в котором прислуживали бы ей служанки и слуги, но судьба мстит людям за браки по любви. Я говорю, мои дорогие соседушки, со знанием дела. Я долгие годы, как вы знаете, жила при баронессе Ван Брехт в гувернантках, пока мой Рауль служил в армии, – тут старушка отпила глоток пахучего кофе, в её глазах загорелся таинственный огонёк, и она продолжила: – Горячая любовь итальянского принца медленно остывает в струях холодно-голубой крови голландской баронессы. Да, жаль это несчастное дитя, которое родилось в таком браке…

Сказав эти таинственные слова, старушка допила кофе и аккуратно поставила чашечку на поднос, приготовившись подремать в уюте кресла. Ожидавшие продолжения рассказа соседки всполошились, Мария спешно подлила в чашечку Марсель ещё кофейку и подсластила его сахаром. Старушка приободрилась, уселась удобнее в своём кресле и, отпив горячего напитка, изящно сложила руки у груди, чтобы поведать соседкам историю любви родителей Анны-Марии уже в который раз.

Любая история настоящей любви имеет силу завораживать сердца слушателей, особенно если героями этой истории являются знакомые им люди.

Когда-то давным-давно дочь знатного барона из Голландии полюбила итальянского юношу, который не был наследным принцем, но оставался принцем по рождению. Эта любовь случилась, как и все истории любви, по божьему провидению.

За своё недопустимо вольное поведение сын одной королевской семьи, по распоряжению короля, был отправлен на перевоспитание в Голландию. Однако в Амстердаме молодой человек не учился уму-разуму, а с азартом молодости кутил, играл в карты и влюблял в себя местных красоток.

Каждому юноше кажется, что весь мир его боготворит, пока однажды он не встретит свою богиню и не преклонит перед ней колено.

Она шла по мосту, и перед её совершенством блекли солнечные лучи, они золотом вплетались в её волосы, свободно падающие на голубой шёлк платья. Лёгкой походкой богини шла она навстречу принцу, но, поравнявшись с ним, лишь слегка кивнула головкой и прошла мимо. Её мимолётная улыбка ослепила молодого человека, и любовь с первого взгляда поразила его сердце.

Конец этой истории был скорее счастливым, чем печальным, но всем, кто уже слышал эту историю, становилось заранее грустно.

Принц встретился вновь со своей зеленоглазой незнакомкой на балу, данном в честь её величества королевы Голландии. Прекрасная девушка оказалась дочерью знатного барона. Влюблённый принц удивлял девушку открытостью и силой своих чувств, к чему знатная молодая особа не была привычна. Она согласилась на уговоры принца поужинать с ним на итальянском фрегате, где вся итальянская команда, от матроса до капитана, всегда была готова служить пусть не наследному, но всё-таки принцу Италии.

Впрочем, девушка не сразу решилась принять это предложение. Прежде чем вступить на палубу под итальянский флаг, голландская баронесса долго размышляла ночами, созерцая звёздное небо из окна своей спальни. И вот, глядя на далёкие звёзды, она поняла, что любовь принца будет сродни яркости Полярной звезды, которая навсегда останется загадкой, если самой не прикоснуться к источнику её сияния.

Вечер уединения влюблённых был тих и ласков. Зажжённые свечи в каюте капитана стойко горели до утра, когда предрассветный туман упал на землю.

Отец возлюбленной принца был знатным бароном и с первого взгляда невзлюбил кутившего в Голландии итальянца, легкомысленного повесу, но был уверен, что строгое воспитание дочери сможет противостоять любым чарам ловеласа, и он… ошибся. Видя дочь влюблённой, барон предупредил её заранее, что никогда не допустит родства с непорядочными людьми, даже если они и из знатного рода. Юная баронесса, поправ родительскую волю, выбрала любовь!

Зная грозный характер старого барона, влюблённые покинули Голландию, чтобы обвенчаться в Бельгии, и… обвенчались.

Однако в Бельгии молодых супругов нашёл посыльный из Италии. Он передал беглому принцу королевское предписание немедленно вернуться на родину, иначе принц будет отлучен от двора его величества короля и навсегда утратит право на наследство.

Не прощаясь с любимой, серым дождливым рассветом поспешил молодожён на свою солнечную родину. После его отъезда юная баронесса быстро осознала реальность своего положения. Бегство любимого она приняла не как беду, а как расплату за своё вольное поведение. Жалость к себе была ей противна, и она приняла судьбу брошенной женщины безропотно, только сердце её вдруг стало холодным, как ледяной комок, хотя под её сердцем уже стучало другое сердечко.

Прошёл месяц. Потеряв титул баронессы, незамужняя и не вдова, женщина продолжала жить там, куда её привёл счастливый итальянский муж. Чтобы платить за жильё, матери Анны-Марии пришлось экономить на всём и зарабатывать на пропитание учительницей музыки.

Как-то вечером, ближе к ночи, в дверь её квартиры постучались. На пороге стоял итальянец, без титула и наследства, но с обручальным кольцом на пальце. В руках он держал букет красных роз, а его жгуче-чёрные глаза искрились счастьем снова быть подле любимой. Молодой супруг так крепко обнял жену, словно какая-то тёмная сила пыталась вырвать её из его рук. В момент этой встречи стали они и на земле, и на небе одной плотью и одной душой, и не было на всём свете силы, способной этот союз разрушить.

Никто не знает и того, были ли они счастливы в браке, но богатыми так и не стали. Анна-Мария, их единственная дочь, родилась недоношенной, рано потеряла родителей, оставшись сиротой, воспитывалась в приёмной семье, потом девушку выдали замуж за городского извозчика, но каким-то чудом в ней продолжала жить романтичная любовь её родителей, которую нужно было завоевать и отогреть.

Эту историю любви красочно описывала старушка соседкам погожим деньком под сиреневым кустом. Никто не знал, откуда эта история пришла к самой старушке, бывшей гувернантке баронессы Ван Брехт.

«Ох, что только ни случается, когда люди от любви теряют голову!» – думала про себя Мария, размышляя над услышанной историей больной Анны-Марии. Сама Мария была удачно сосватана родителями и благодарила за это Бога. Бог дал Марии и Францу послушного сына Альфонса, характером похожего на отца.

Старушка-рассказчица очень любила Марию и её сына, любила и Анну-Марию, а вот её дочь, Валентину, так и не смогла полюбить.

– Девочка живёт не сердцем, а умом. Франками будет считать она своё счастье, но Бог милостив ко всем, – любила приговаривать старушка, когда Мария кормила её свежим супом из крольчатины.

Перед смертью бывшая гувернантка баронессы Ван Брехт благословила Марию за её доброе сердце, и она очень боялась, что её супруг Рауль на небесах не признает в ней ту прелестную девушку, которую вёл под венец.

Мама Валентины умерла через месяц после похорон старушки. После смерти Анны-Марии воспитанием Валентины занимался только её папа, «маленький» Франц, за его маленький рост, а «большим» Францем звался муж Марии.

Маленький Франц быстро привык к своему одиночеству, потому что одиночество пришло к нему ещё при живой жене. Слишком непонятной или слишком капризной казалась ему почившая супруга, чтобы сделать его счастливым мужчиной.

Можно смело сказать, что Альфонс дружил с Валентиной сколько он себя помнил. Сначала они просто играли в игрушки, потом стали играть в семью. Валентина была «мамой» и варила из песочка суп, добавляя в него листья сирени, травинки для вкуса, а Альфонс, как «папа», ел «суп» с прихлёбом. Он ел суп понарошку, высыпая песок из тарелочки прямо себе под ноги. Отведав «суп», Альфонс садился на маленькую табуретку с поломанной веткой во рту, подражая отцу.

После ужина понарошку Валентина начинала показывать Альфонсу свои игрушечные покупки – кофточки и брючки для их будущих деток. Кукольную одежду девочка мастерила сама из маминых платьев и фартуков. Детские игры потихоньку перерастали в юношескую дружбу между Валентиной и Альфонсом.

Мальчиком Альфонс учился у отца плотницкому делу и на первую получку купил своей подружке-соседке маленький подарок – стальное блестящее колечко. Валентина очень обрадовалась колечку, хотя оно болталось на её пальчике, в благодарность она поцеловала друга детства в щёку и носила колечко на ленточке, завязанной вокруг шеи.

Закурил Альфонс одновременно с началом своей трудовой деятельности. Подростком его взяли на стройку, где мастер сразу заметил его сноровку в работе и поручал ему более серьёзные задания, чем его сверстникам, за что и платил ему больше, чем другим. Ребята на работе сторонились Альфонса, скупого на слово, но хорошие отношения он поддерживал со всеми, а его единственным близким другом была и оставалась Валентина.

Как только Альфонс начал приносить в семью свой заработок, он перестал ходить в церковь. Зачем рабочему человеку нужна церковь, ведь церковь предназначена для таких чистоплюев, как местный барон и его свита. Один только смиренный вид старшего дьякона церкви, ведущего воскресные богослужения, вызывал в сердце юноши раздражение, а раздражаться Альфонс не любил, как и ссориться. Отказ Альфонса посещать церковь очень огорчал только его маму. Мария доверяла Богу свои молитвы о сыне, понимая, что верить в Бога научить человека нельзя.

«Бедный мой мальчик никак не поймёт, что Господь его так любит», – думала она, печалясь.

Конечно, Мария и Франц огорчались, что Альфонс медлит со свадьбой с Валентиной, но старались не вмешиваться в дела сына. Проходил год за годом, Валентина меняла женихов и ждала Альфонса, а Альфонс тратил деньги на проституток, но только с ней ему было легко и просто.

Валентина не требовала от Альфонса проявлений любви или особых знаков внимания, она умела ждать свое счастье. Девушка любила Альфонса с самого детства и в мыслях привыкла видеть его своим мужем, ведь он как жених отвечал всем её требованиям: много работал, не был жадным, пиво пил только по праздникам, и даже то, что он ходил к проституткам, не казалось ей бедой.

Когда Альфонс приходил с работы домой, она веселила его своими простенькими рассказами об ухажёрах, которые ходили за ней по пятам, но никогда не открывала ему надежду стать его женой, поскольку знала, что её друг со школьной скамьи был влюблён в другую девочку, а звали её Рахель.

Валентина, дочь Анны-Марии, не была похожа на свою мать: она не любила бесплодно мечтать и привыкла действовать наверняка. Девушка знала, как успокоить Альфонса, как подбодрить его лаской и нежным словом, и искренне радовалась любому проявлению его внимания к себе, терпеливо ожидая своего часа, и… дождалась.

– Сын, – обратился как-то тихим субботним вечером постаревший Франц к Альфонсу, когда они оба сидели во дворе и курили свои трубки, набитые табаком, – через два года тебе исполнится тридцать лет, а что у тебя есть? У тебя есть работа, но нет семьи и нет наследника. Перестань морочить голову Валентине, она с малых лет сиротой растёт. Не бери грех на душу. Проститутки тебе сына не родят. Женись.

В следующем месяце сыграли дворовую свадьбу, и Альфонс с Валентиной стали законными супругами. Они переехали в маленькую квартиру в пяти трамвайных остановках от родительского дома. В их молодой семье был достаток, но не было детей.

В 1940 году война обрушилась на миролюбивую страну. В 1942-м немцы увели Альфонса, как и почти всё работоспособное население Бельгии, на заводы Германии. Надзиратели этих трудовых лагерей следили за каждым человеком, чтобы выжать из людей вассальных стран всю силу, и выжать её без остатка.

Через год принудительных работ, когда Альфонс пришёл в отпуск, Валентина встретила его на пороге дома. Она предстала перед ним не как подружка, знакомая с детства, не как супруга, жениться на которой ему посоветовал отец, а как созревшая для любви женщина. На ней было розовое платьице и красные туфельки на ногах. Валентина протянула к нему свои нежные руки, и стальное колечко на пальце, первый подарок Альфонса, блеснул прямо ему в глаза.

В сердце мужчины чувствительным штормом ворвалась любовь к той единственной на земле женщине, которую при рождении назвали Валентиной. Именно о ней он мечтал весь год в Германии, ночью – в бараке, а днём – у станка на военном заводе.

Альфонс без слов поднял жену на руки и ногой закрыл за собой дверь. Вся вселенная с её богатствами и успехами, войнами и трагедиями осталась за порогом их маленькой квартирки. Страсть как неземное наслаждение близостью с любимой женщиной овладела мужчиной, которая от долгой разлуки стала неутолимой. Это испытанное ими счастье пришло как прекрасное пробуждение от многолетней дрёмы. В те дни и был зачат их первенец, Ронан Мария Альфонс Де Гроте, рождение которого обернулось праздником для всего двора в день, когда немцы покидали Антверпен.

Открывая калитку, ведущую во внутренний двор, Альфонс вновь счастливо заулыбался, и не успел он и шагу шагнуть за калитку, как к нему уже спешили родители, но их обогнал его тесть, маленький коротышка с лысой головой и выпирающим колобком животиком. Казалось, что он не бежал, а катился по двору, а во дворе уже был накрыт стол, за столом сидели счастливые соседи и ждали начала праздника по поводу рождения в молодой семье Де Гроте первенца. Давно так дружно и весело не гуляли соседи, только поздним вечером они разошлись по домам.

Провожая сына домой, Мария сказала ему своё заветное желание, что младенца положено крестить, чтобы он рос под божьей защитой. Альфонс успокоил маму, пообещав на крестины пригласить всех родственников и маминых соседей.

В ту ночь перед сном Мария, стоя на коленях у себя в спаленке, каялась за то, что недолюбливала свою невестку, которая через годы родила им с Францем первого внука.

А в ночь перед крестинами и Альфонс долго не мог уснуть. Жена и сынок мирно спали в детской комнате, а он сидел на балконе, курил самокрутку и думал.

«Мама говорила, что в церкви служит теперь новый пастор и ему прислуживает молодой дьякон, который сменил старого. Это хорошо».

Именно из-за старого дьякона он ещё подростком перестал ходить в церковь. Слишком много зла причинил Альфонсу этот божий человек.

Мальчиком Альфонс учился в школе при местной католической церкви. Учился он неплохо, иногда даже с удовольствием. Каждое воскресенье ученики должны были посещать церковь на утреннее богослужение, на котором многие из его товарищей засыпали с первой молитвой «Аве, Мария».

Франц, отец Альфонса, в церковь не ходил, он так уставал за неделю от тяжёлого труда, что ценил воскресное утро как единственную возможность выспаться и побыть с семьёй, чтобы потом всю рабочую неделю вновь трудиться до седьмого пота, а Мария, мама Альфонса, не чувствовала себя грешной, когда вместо службы в церкви сидела рядом с любимым мужем, пила утренний кофе и рассказывала ему о недельных новостях семьи и двора, но сына в церковь отправляла, так как этого требовали в школе.

Альфонсу было на руку, что его родители не посещали воскресные богослужения, потому что в конце службы пастор выставлял перед лицом прихожан провинившихся учеников. В этом позорном строю нередко стоял и сам Альфонс. Этого родители не знали, и не должны были узнать.

– Эти негодные мальчишки поставили капканы на кроликов в угодьях барона! – говорил дьякон на одном из воскресных служений, указывая на построенных в шеренгу ребят, словно они были исчадием ада. – Когда дети совершают грех, за них будут гореть в аду их родители! Но уважаемый барон простил их! Давайте молиться за нашего барона, который имеет желание поправить крыльцо в нашей церкви! – распинался перед прихожанами дьякон, а уважаемый барон, сидевший перед алтарём в первых рядах, покачивал довольно головой. И никому из верующих не было понятно, что означает это его покачивание.

Этого никак не мог отгадать и сам старший дьякон, который за день до богослужения ужинал с бароном и его семьёй и обещал ему пожурить негодных ребятишек, промышляющих в его угодьях.

– Бойтесь! – громко взывал к возмездию дьякон, обращаясь к понурым ребятам и их родителям. – Ибо грешники будут гореть в аду!

Его слова подхватывало эхо, и всем сидящим в церкви становилось страшно.

Иногда старший дьякон, высокий и, как жердь, худой, приходил к своенравным шалунам домой и требовал от их родителей жёстких воспитательных мер, приходил он и в дом к Альфонсу.

Мария угощала сердитого дьякона чашечкой кофе и в согласии с ним покачивала головой, слушая его рассуждения о том, что её сын – «очень грешный мальчик» и что «его место непременно будет в аду». После таких посещений подслеповатые глаза Марии ещё больше слезились, но она почему-то не наказывала сорванца-сына, а только благодарила Бога, что этих страшных слов священника не слышал её муж. Такое поведение матери маленький Альфонс понять не мог. Мама не ругала его за кроликов, которые попадались в его ловушки. Она варила из них суп, которым кормила свою семью и старенькую соседку, пока та была жива.

Сколько себя Мария помнила, леса вокруг города были общими, и все соседи варили очень вкусный суп из кроликов, пойманных в этих местах, потому что иначе расплодившиеся кролики причиняли ущерб земледельцам и садоводам.

Альфонс тоже не сильно обращал внимания на слова дьякона, пока тот не стал его злейшим врагом. Необычное событие случилось с Альфонсом в последний год его обучения в школе, которое перевернуло его представление о себе и о жизни.

В класс, где учился Альфонс, пришла новенькая девочка, её звали Рахель. Что-то загадочное было в этой девочке, напоминающей ему пугливого воробышка. Альфонсу очень хотелось обратить на себя её внимание. И на большой перемене он смело подошёл к Рахель, протянув ей ещё недоспелую грушу, которую сорвал в саду у барона. Правду сказать, во время этого похода за грушами он порвал штаны, когда они с ребятами убегали от злых собак, но дырки в штанах мама заштопала так, что их почти не было видно.

Протягивая зелёную грушу девочке, Альфонс боялся посмотреть в её глаза, как и девочка – взять грушу из его рук. От растерянности Рахель подняла на него свои иссиня-чёрные глаза, и Альфонс утонул в них, утонул безвозвратно. От «утопления» его спасла та же груша, которая выпала из его руки и закатилась под шкаф, стоявший в углу классной комнаты. Пока Альфонс, найдя грушу, с усердием вытирал её о свои штаны, девочка стояла рядом, с любопытством смотрела на необычного паренька и молчала. Потом она робко взяла грушу, предложенную ей Альфонсом, и улыбнулась. Чтобы опять не захлебнуться счастьем, глядя в её бездонные глаза, мальчик выбежал на игровую площадку и стал изо всей прыти гонять по футбольному полю мяч. Мяч не выдержал лихости футболиста и влетел в окно директора, вдребезги разбив оконное стекло. Проныра дьякон тут же записал Альфонса в список штрафников.

В следующее воскресенье Альфонса снова поставили в строй сорванцов, провинившихся за неделю. Рахель была на этой воскресной службе, и мальчик ловил на себе её удивлённо вопросительный взгляд. Наверное, она не могла понять, хороший он мальчик или плохой. На этом оборвалась их дружба, но любовь грела сердце Альфонса надеждой на будущее счастье.

Окончив школу, Альфонс пошёл работать, мечтая, что однажды пригласит черноглазую Рахель в кино, и они будут сидеть рядом и, обнявшись, смотреть приключенческий фильм про индейцев. Альфонс трудился с азартом, чтобы накопить средства для постройки дома под красной черепицей, куда он приведёт женой свою Рахель.

Но вышло всё не так, как обещалось.

Рахель после школы была приглашена в услужение к барону. Сначала она помогала на кухне, потом была определена в младшие горничные. Старший дьякон заслужил одобрение от барона, которому он поставлял красивых невинных девиц, имеющих нужду в заработке. Семья Рахель состояла из трёх женщин, и на попечении Рахель были больная мама и старенькая бабушка. Девушка искренне обрадовалась приглашению на работу к самому барону и поблагодарила старшего дьякона местного прихода за участие в её судьбе.

Вскоре после этого Рахель, в дамской шляпке с вуалью, сидела во втором ряду на воскресных службах в церкви в одном ряду с уважаемым семейством бургомистра, рядом с бароном и его высокомерной женой. Во время богослужения девушка не поднимала своих печальных глаз, спрятанных под сенью чёрных ресниц. Альфонс к тому времени перестал ходить в церковь, и его горячий взгляд больше не согревал её робкое и страдающее сердце. Когда она стала собственностью барона, то девушка чувствовала себя порочной и не хотела встречаться со своей первой любовью.

Никто не знает, что стало с Рахель в военные годы. Барон на время войны уехал в Америку и оттуда давал указания своему дворецкому, управлявшему имением. Маму и бабушку Рахель немцы увезли в Германию, как лиц еврейской национальности, а старший дьякон ещё долго служил в приходе.

От дум Альфонса оторвал требовательный голодный крик сына. Отцовская любовь к этому малышу заполнила его сердце радостью жизни, и прошлое ушло, чтобы не мешать настоящей жизни. Жена Валентина уже проснулась, она надела широкий халатик и взяла сына на руки, чтобы покормить изголодавшегося за ночь младенца. За окном светало. Звонил колокол на церковной башне. Наступал особенный день, день, в который Ронан Мария Альфонс Де Гроте, в возрасте одного месяца, был крещён во имя Отца, Сына и Святого Духа.