Читать книгу Экономика КОММУНИЗМА - Владимир Емельянович Чабанов, Владимир Чабанов - Страница 5

– I —

Если при решении экономических вопросов не учитывать специфические особенности людей, наций и народностей, тогда их можно представлять обезличенными особями и управлять ими одними и теми же способами. Это и есть ныне действующая экономическая модель. Но если отойти от этого шаблона и ставится задача построить модель коммунистического общества с его принципами гармонии, правды и справедливости, без насилия и произвола, тогда уже потребуется учитывать специфические особенности людей, принимать во внимание их предпочтения и вкусы, культурные навыки и обычаи. Поэтому нет и не может быть единой, одинаково успешной для всех экономической модели, как нет лекарства от всех болезней. Что одним и тем же продуктом всех не насытишь, а в рамках обезличенной парадигмы развития повышать культурный, духовный и нравственный облик людей, соответствующий коммунистическим идеалам, невозможно. Поэтому здесь уже требуется учитывать все эти особенности.

Существенные отличия образа жизни народов и восприятие ими Мира не могут не оказать решающего влияния на их общественную и коллективную жизнь. В самом деле, вся хозяйственная деятельность людей направлена на их жизнеобеспечение. Именно оно является и побудительным мотивом, и источником их развития, и основой благополучия. Ни одна нация и народность не могли бы существовать, если бы они не использовали весь свой жизненный потенциал: природный, интеллектуальный, культурный. Не стремились бы к такой хозяйственной организации, которая в наибольшей мере соответствует их менталитету, не сберегали бы её.

Китай, Индия и Япония потому и достигли своих впечатляющих успехов, что использовали собственную специфику. А где от неё отказались и слепо пользовались чужими рецептами (как это делали в нынешней России), ничего хорошего от этого не получалось. То есть «В каждой стране должна быть своя экономическая политика, основанная с учётом особенностей страны; не может быть единой, универсальной политики для всех реформирующихся стран» (Дж. Стиглиц ^[24]). В этой связи рассмотрим принципиальные отличия Западной и Российской цивилизаций как наиболее ярких антиподов, как разные векторы человеческого развития.

Западный мир образовался на существенно не различающихся между собой территориях, в целом плодородных и богатых, с хорошим климатом, с обилием морей и рек, способствующих перемещению людей и грузов, обмену информацией. Отсюда, благодаря постоянно протекающим миграциям населения и войнам, образы жизни европейских народов не могли сильно разниться между собой. Они перемешивались, формируя, таким образом, близкие друг другу предпочтения, вкусы и культуру, устанавливая единые правила поведения, соответствующие их духу материальные и духовные ценности.

Российская ментальность сложилась под влиянием других условий. Они характеризовались громадными просторами, равнинным характером местности, суровым климатом. И тяжёлая среда обитания привела к естественной селекции людских характеров. В результате на бескрайних просторах Восточной Европы образовался особый мир, трудом и потом, а иногда и кровью строивший своё благополучие. И умение бороться с трудностями, довольствоваться немногим при богатстве окружающего ландшафта породили щедрость и широту души русской.

Это раздвинуло взгляды проживающих в России людей на жизнь и на окружающую их действительность, явило иллюзорность материальности и беспредельность духовности. Позволило осознать единство Вселенной и установить истинное место в ней Бога и Человека. Пробудило уверенность в своих силах, породило инициативу и стремление к безграничной Воле. В результате появилась не боящаяся новизны личность, умеющая постоять и за себя, и за любезный её сердцу Мир. Сформировало неординарные личности: «Русский народ есть особенный народ в свете, который отличается догадкою, умом, силою» (царица Екатерина II).

При этом для защиты среды своего обитания русские не могли опираться на трудно доступные естественные преграды, моря и горы, а значит им предстояло либо погибнуть под натиском окружающих хищных орд с их миграциями, агрессивной культурой и бытовыми ценностями, либо научиться давать им отпор. Но очевидно, что только военными мерами тут было не обойтись. Поэтому русские изначально учились находить общий язык с соседями, замирять их и расширять, таким образом, сферы своего влияния. Не навязывать собственный порядок жизни, не посягать на их уклад, но сглаживать межплеменные разногласия. В самом деле, после победы над иноверцами русский человек никогда не стремился насильственно обратить их в свою веру. И так синтезировалась новая общность, появилось уникальное сообщество разных народов, всегда открытое к новым знаниям, к культурным веяниям и к хозяйственным приёмам, включающее в себя всё наиболее ценное из обычаев и трудовых навыков соседей. В основе которого заложены принципы равноправия и взаимодополнения, а не высокомерия и комплекса превосходства.

Поэтому на Руси не возникало национального чванства, приветствовались межэтнические браки, не было культурного унижения кого-либо. Всякий человек, к какой бы нации или народности он ни принадлежал, какому бы Богу ни молился, на каком бы языке ни говорил, мог жить в России и пользоваться заслуженным им уважением вне зависимости от его этнической или культурной принадлежности. В результате национальные различия не препятствовали занятию самых высоких должностей. Как пример, Семён Емин, избранный новгородским тысяцким в 1218 году, происходил из финского племени еми. Татарская знать, перешедшая на службу к русским князьям, сохраняла свои титулы и получала те же привилегии, что и русская. Царь Иван Грозный не скрывал своего родства с чингизидами, а напротив, широко им пользовался в политических целях. Царь Борис Годунов вёл свой род от татарского мурзы Чета (в крещении Хазарии), поступившего на службу к московскому князю Ивану Калите. Грузинский князь П. И. Багратион дослужился до звания генерала от инфантерии, главнокомандующего 2-й Западной армии в Отечественной войне 1812 года и погиб на Бородинском поле, защищая Россию.

В этой связи «русская общность позволила сохранить пронизывающую Новый Завет идею равенства народов и людей вообще, противостоящую идеологии господства и подчинения» (В. И. Сигов, Г. А. Карпова, С. И. Пинцов). «Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нём присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово» (Ф. М. Достоевский ^[25]). Отсюда «Россия не есть случайное нагромождение территорий и племён, и не искусственно слаженный механизм „областей“, но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению» (философ И. Ильин ^[26]).

Из-за этого центростремительные тенденции до сих пор сильнее центробежных: «Даже самый неблагополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят путь к друг-другу разъединённые капельки ртути» (Канцлер Германии Бисмарк фон Отто ^[27]). Таким образом, «Дух России – вселенский дух. Национален в России именно её сверхнационализм ˂…˃ в этом самобытна Россия и не похожа ни на одну страну мира» (Н. Бердяев ^[28]).

Данные особенности наложили отпечаток на все черты характера народа русского, которые отмечают многие авторитеты: «Я предвижу громадную будущность России. Конечно, и ей придётся пройти через известные встряски и, может быть, тяжёлые потрясения, но всё это пройдёт, и после того Россия воспрянет и сделается оплотом всей Европы, самой могущественной, может быть, во всём мире державой» (Теодор Рузвельт, американский Президент). Она – особое образование, неподвластное западным стандартам о «правильном» образе жизни. «Русское государство обладает тем преимуществом перед другими, что оно управляется непосредственно самим Богом, иначе невозможно понять, как вообще оно существует» (Христофор Миних) ^[29].

– II —

Европа в своём развитии пошла по другому пути. Она сформирована рационализмом Рима, подкреплённым греческим романтизмом. В самом деле, «… вынь Рим – и рухнет всё европейское здание» (Вал. Иванов). Поэтому если рассматривать карту Римской ойкумены начала первого тысячелетия от РХ, легко видеть, что в неё входили именно те государства, которые ныне образуют Западную Европу. В этой связи высокая культура, язык, порядок и сам образ дисциплинированного римского мышления не могли не оказать громадного воздействия на все жившие здесь племена. Они не могли не унаследовать существовавшую в Империи культуру, организацию, её стройность, рациональность, внутреннюю однородность.

И одновременно с ними – эгоизм, цинизм, жестокость, высокомерие и прагматизм Рима того времени, которые, в конечном итоге, и привели его к гибели. Так, именно в его недрах расцвели языческие культы насилия, гедонизма, тяги к роскоши и вседозволенности. Возникли двойные стандарты, которыми столь грешит нынешний Запад. В нём добром считалось лишь то, что полезно Риму, а злом – что не отвечает его интересам. А понятиями правды, совести и справедливости пользовались только по мере надобности и в пропагандистских целях.

Данные обстоятельства не могли не сказаться на всём образе жизни западного человека, на его поведении и пристрастиях. Закат духовной культуры Европы начался в XII веке, когда «появился зародыш нового – совершенно отличного – принципа, заключавшегося в том, что ˂…˃ только то, что видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств – реально и имеет смысл» (Питирим Сорокин ^[30])), а всё остальное – иллюзии. Быть сильным и причинять боль и горе другим – в этом стала признаваться высшая доблесть западного героя: «Мир принадлежит тем, кто храбрее и сильнее… Мы не спрашиваем, когда хотим взять чью-либо жизнь и имущество… Мы не воруем, а отнимаем… Мы не верим ни во что, кроме силы нашего оружия и нашей храбрости» (из Скандинавских саг). «Весло ли галеры средь мрака и льдин, иль винт рассекает море. У Волн, у Времени голос один: горе слабейшему, горе!» (Р. Киплинг). «Большие батальоны всегда правы» (Наполеон Бонапарт) и т. п.

Неудивительно поэтому, что западная цивилизация строилась по принципу пирамиды, во главе которой сидит небольшая кучка избранных и путём насилия, обмана или шантажа правит всеми остальными. Отсюда основная цель Запада – это подчинять себе другие государства, чтобы с помощью их ресурсов и населения обеспечивать своё процветание. Что и происходит до настоящего времени.

Следует ли говорить, что в России никогда не было ни подобных учений, былин, ни соответствующих поэм, народных эпосов, песен и сказок? Более того, в русском языческом пантеоне никогда не было Бога войны, в то время как среди европейских народов воинствующие божества неизменно почитались, весь их эпос построен вокруг войн и завоеваний. В древнерусской литературе, в русском фольклоре тема войн ради обогащения, романтизация разбоев и ограбления других народов отсутствует вообще. А сами войны в народных сказаниях представляются не как процессы физического уничтожения или покорения противников, а как тяжёлая работа, духовная и моральная борьба против зла, несправедливости и святотатства.

Всё это привело к беспредельной прагматичности Европы, которая заложила основу её материального благополучия. К тому, что «Западная цивилизация предпочитает не „быть“, а „иметь“» (А. Маккирджани). Зародило практику беспринципности, цинизма, фальши: «У Британии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть только постоянные интересы» (У. Черчилль). Отсюда западная деловая этика не знает такого понятия, как благодарность: «В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива» (П. Н. Врангель, последний Главнокомандующий Белыми силами на юге России ^[31]).

В этой связи, в отличие от русского преклонения перед справедливостью, Запад провозглашает: «Vаe victis!» («Горе побеждённым!»). Языческий культ мощи и финансового успеха стал главенствовать в нём, право силы начало превалировать над силою права. Из-за этого аборигены, жившие на территории нынешних Соединенных Штатов, были поголовно истреблены или загнаны в резервации. «Цивилизованные» власти США платили премии за каждый скальп, снятый с головы индейца, будь то воин, женщина или ребёнок. При этом были уничтожены целые популяции уникальных животных, таких как бизоны, ягуары, белые лоси, птицы додо и др., т.е. всё, что не смогло защититься.

Европейцы в полной мере осуществили «цивилизационную миссию» Запада, под знаком креста и меча уничтожив древнейшие культуры Юкатана, Мексики и Перу, инков и ацтеков. Они поработили миллионы жителей трёх континентов, превратили в рабов население огромной Африки, заставив их обслуживать себя. Бенин – одно из могущественных и культурных негритянских государств, некогда существовавших на территории нынешней Нигерии, успешно сопротивлялось поработителям вплоть до ХIХ века, пока не было предано английскими колонизаторами огню и мечу.

Заметим, что в Сибири, примерно в это же время осваиваемой русскими, не погибла ни одна самая малая народность, не исчезла ни одна крупная популяция животных. В ней существовал всемерно поддерживаемый населением запрет на убийство молодых зверей и их матерей, не разрешался отстрел животных и лов морского зверя свыше жизненно необходимого. При этом браконьеры и не соблюдающие указанные правила убивались на месте. Когда рыба по сибирским рекам шла на нерест, в деревнях, расположенных на их берегах, запрещался колокольный звон, всевозможный шум и даже громкие разговоры, чтобы не тревожить рыб и они могли оставить здоровое потомство.

Ни резерваций, ни депортаций, ни рабства аборигенов, ни поголовного их истребления не было в России никогда. Таким образом в условиях непрерывных нашествий со всех сторон, в невероятно суровых климатических условиях русский народ колонизировал огромные пространства, не уничтожив, не поработив, не ограбив и не перекрестив насильно ни один народ. В этом – коренное отличие российской и западной цивилизаций, разное видение ими Мира, запретного и дозволенного.

– III —

В суровой среде обитания, характерной для Восточной Европы, трудно было выжить одному, требовалась поддержка, нужна была взаимопомощь. Поэтому люди стремились жить общинами, родами, племенами, объедиять усилия для решения совместных проблем. В результате неформальные отношения между членами сообщества, основанные на понятиях правды и справедливости, обычаях и совести, честности и морали ценились выше, чем формальные. Это наложило отпечаток на семейные и хозяйственные отношения, сформировало особые традиции, повлияло на весь повседневный быт россиян.

На Западе не так, среда обитания и климат позволяли людям быть самодостаточными. Им требовалось только узаконить их отношения. Поэтому в нём процветает идеологическая конструкция правового государства, предполагающего безусловное господство права и верховенство закона: «Пусть погибнет мир, но торжествует закон!», «Закон суров, но это закон!». При этом логика законодателей определялась их моральным обликом, в связи с чем интересы преступников нередко превалировали над интересами их жертв.

Вместе с тем в России понятие «право» понимается значительно шире. В ней полагается, что по настоящему истинны лишь Божьи Законы (заповеди), в том числе «что посеешь, то и пожнёшь». Русские понимают, что порядок необходим, однако «плодотворно лишь то право, которое видит в себе ничто иное, как обязанность» (М. Н. Катков, государственный деятель начала ХХ века). Они считают, что «… обычай прочнее закона: закон выдумать можно, обычай от жизни идёт» (Вал. Иванов).

Русские понимают ценность многогранности, ограниченность и невыразительность шаблонов. Знают, что стремление к единообразию практической жизни с неизбежностью нивелирует образ личности и характер мышления человека. Сознают, что материальность без духовности так же уродлива, как и духовность – без материальности. И при этом верят, что духовное выше материального, общее выше частного, а поэтому считают справедливость выше закона. То есть не придуманное людьми внешне равноправное законничество призвано лежать в основе человеческого бытия, а Божьи законы Совести и Правды. Они не признают статус Высших ценностей за законами, написанными простыми смертными. Знают, что всякий закон – это столб, который нельзя перелезть, но всегда можно обойти. По этой причине в России традиционная свирепость законов, принимаемых властями, неизменно компенсировалась их неисполнением.

Поэтому, в отличие от Европы, в России не получило всеобщего признания римское право собственности, опирающееся на скрупулёзно проработанную базу юридических уложений. В ней на протяжении веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном общинном пользовании землёй и имуществом, передаваемых Богом человеку для его выживания одновременно с рождением. А также на власти государства, выступающего в роли защитника, главного собственника и арбитра.

Отсюда характерной чертой русского человека является стремление к соборности (т.е. к добровольному объединению людей для совместных действий независимо от их имущественной и сословной принадлежности), а не к индивидуализму. К солидарности, которая реализуются в коллективных формах труда, и во владении общей собственностью. Поэтому русскому человеку свойственно убеждение, что «человек выше принципа собственности». А идею «естественного права», которая составляет основу западноевропейской морали, замещают идеалы Божьей Правды и Справедливости.

С другой стороны, громадные «Территориальные размеры России требуют сильной власти» (И. Ильин ^[32]). Поэтому в России «Символом земного порядка был царь, а не конституция» (П. П. Марченя), истинным считалось не законопослушание, а властопослушание. Признавалось, что любая власть лучше безвластия. Поэтому власть ругали, с нею боролись, но всегда считались. Справедливости ждали от государства, от Божьих помазанников, а не от слабых, ограниченных земными страстями людей. В этой связи западный мир не способен понять, что несмотря на деспотизм власти русский человек всегда оставался свободным. Вне зависимости от внешних обстоятельств, он неизменно сохранял в себе главное: свою душу.

И так было всегда. Принципы равноправия и справедливости широко использовались во внутреннем устройстве славянских племен. Так, по сообщению Прокопия Кесарийского, греческого историка VI в., «…эти племена, склавин и антов, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим» ^[33]. То есть в России исполнялись древнейшие демократические традиции, но не как механизмы всеобщего участия в выборах, а как инструменты общественного согласия. Именно это в условиях постоянной агрессии соседей с Запада и с Востока, в сложных природных условий позволяло России выжить.

Поэтому если для западного человека свобода представляется инструментом самоутверждения, то русскими она воспринимается как отсутствие каких-либо внешних ограничений, как «воля», т.е. раскрепощение души. На Руси понимают, что избыточная материальная обеспеченность так же уродует человека, как и недостаточная. Отсюда до недавнего времени мотивация русского человека ограничивалась словом «достаток». То есть таким доходом, который достаточен для достойной жизни, и в то же время не закабаляет и не уродует его владельца.

Таким образом, у русских на генном уровне запрограммирована неприязнь к тому, что на Западе считается главным условием существования: бездуховность, меркантильность, звериный эгоизм и хищнические повадки человека. Поэтому идеология безграничной алчности и личного обогащения за чужой счёт не смогла и не сумеет пустить глубокие корни на русской почве. И понятно, что в таких условиях принцип западного стяжательства, не завязанного на благополучие окружающих, воспринимается населением как глубоко безнравственный. Может ли при таком менталитете народа капитализм, как система всемерной эксплуатации, быть в России столь же продуктивным и популярным, как на Западе!?

– IV —

Русские любознательны и с удовольствием учатся у других тому, что им кажется важным, интересным, заманчивым. Однако при этом они не просто перенимают чужое, но во всё стараются привнести что-то своё, собственное. Так, православная религия греческого толка, пришедшая на русские просторы в конце Х века, преобразилась в русский толк, до сих пор сохраняющий элементы язычества. Демонстрируя, таким образом, преемственность религий, почитание своей истории, предков и оберегая ярко выраженные национальные черты. Она сохранила присущую русскому духу тягу к взаимодополнению, к уважению других мнений и верований.

Отсюда одновременно с верой во Христа русские продолжали верить в Деда Мороза, Снегурочку, в домового, в ведьм и чертей, в духа домашнего очага чура, в кикимор, русалок, в лешего и водяного, почитали души предков навы, уважали покровительствующих влюблённым Леля и Ладу. Наряду с христианскими молитвами колядовали, обращались к Богу не только в храмах, но и у рек, в рощах и в дубравах. Языческий Перун-громовержец у них естественным путём преобразился в православного Илью-пророка, богиня материнства Роженица – в Богородицу. Вместо покровителя стад Волоса стали чтить святого Власия, ночь Карачуна, самую длинную в году, заменили примерно в то же время празднуемым Рождеством, ночь языческого Ивана Купала – в ночь Иоанна Крестителя. В христианском пантеоне языческую богиню Мокошь заменила святая великомученица Параскевия и так далее.

Христианское откровение о Пресвятой Троице – о Боге едином в сущности и троичном в лицах, легко принялось русскими, поскольку ему предшествовали языческие боги Сварог, подобный «Богу-отцу», Даждьбог – «Богу-сыну» и Семаргл, как «Бог святого духа». Но все они оказались обогащёнными христианским духом, стали и масштабнее, и возвышеннее. Дохристианские былинные богатыри Святогор, Микита Селянинович, Вольга и другие до сих пор пользуются неизменным уважением. Древнейшие языческие исполины, выступавшие всегда вместе: Дубыня, Горыня и Усыня – три богатыря-великана русских народных сказок олицетворяли собой разрушительные силы стихий: земли, огня и воды. Но после крещения Руси их заместили три православных богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, которые утратили свою агрессивность и превратились в защитников земли Русской. А иначе и быть не могло, поскольку вера – это не одежда, чтобы её можно было в одночасье поменять всю, целиком. Поистине, «Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений» (К. А. Аксаков).

Поэтому принципы добра, справедливости и равноправия в полной мере соответствуют фундаментальные положения Православной религии. В ней исключены такие уродливые преувеличения, как патриотический фетишизм или пренебрежение к другим народностям и культурам. Понимается, что нельзя отделять Бога от воплощения его Правды, как невозможно воспринимать Солнце без его животворящих лучей: «Стой за Правду горой и Бог будет с тобой!» (русская пословица). Воспитывается убеждение, что только тот национализм достоин поклонения, который не направлен против других наций, не идёт вразрез с основными канонами христианского правосознания. Что религии призваны служить связующим звеном между различными цивилизациями, способствовать взаимному духовному обогащению и воссозданию Божьего мира, т.е. зарождению общечеловеческого братства между народами, а не служить источником их раздора и стяжательства. И, несмотря на многочисленные коллизии русской истории, эти положения неуклонно соблюдаются.

В отличие от этого Христианский Запад представляет человека свободным, и в то же время полностью зависящим от милости Божьей. Или, по крайней мере, от церкви, как единственного и санкционированного Богом земного института спасения. Поэтому европеец стремится умилостивить эту «власть» страхом, покаянием, обетами, молитвами, покорностью, самоуничижением, добрыми делами и славословиями. А порою покупными индульгенциями или примитивным неверием. Он мучает своё воображение верой в абсолютных богов, наделённых человеческими страстями и слабостями, которые в действительности являются лишь покрывалом из иллюзий, сотканных его несовершенным умом. Поэтому соответствующее этим взглядам философское восприятие мира с неизбежностью дисгармонирует весь характер и образ жизни западного человека.

С другой стороны, творить способны не только гармония, но и дисгармония. Поэтому отмеченные выше негативные качества европейской цивилизации породили множество качеств, явившихся источником развития всего человечества, сделали Европу одним из самых динамичных регионов планеты. В самом деле, безмерный прагматизм западного человека привёл к упорядочению всех аспектов его существования, к несомненным культурным и бытовым достижениям, заложенным в основу всех современных развитых стран. В соответствии с ними Запад разбивает мёртвое единство и даёт свободу частным формам жизни, но сам при этом переходит границы гармонии и способствует всеобщей эгоизации.

В рамках этого западная ментальность считает мысль, интеллект и логику высшими средствами постижения истины. Результатом этого явилось воспитание строгого западного ума, не допускающего отклонений и бездоказательных допущений, и одновременно ограничило сферу его рационального использования. Отсюда на Западе главенствует культ «объективности», ради которого отбрасывается красота и целостность жизни. Из-за этого западное мышление располагает обширной информацией о Природе, но удивительно мало знает о своей собственной сущности. Европеец всегда стремится что-то делать с вещами вместо того, чтобы разбираться в них. Для него действительность – это то, что действует, что связано с миром явлений, а не чувствования.

Своеобразность сформированного таким образом восприятия действительности явилась источником вдохновения многих выдающихся западных философов, ученых, писателей, художников, архитекторов, композиторов. Так, наука, с её систематикой, логикой и последовательностью является, безусловно, западным изобретением. Она принадлежит к его способности рационально мыслить и управлять действительностью. Вместе с тем примерно 80% научных знаний, считающихся очевидными, через каждые 100 лет признаются ошибочными. Отсюда несмотря на то, что созданная современной научной мыслью физическая картина Мира логически строга и обоснована, в ней нет места для жизни. А поэтому данная теория никак не изменится, если человек во Вселенной исчезнет вообще ^[34].

– V —

С другой стороны, уже древние мудрецы понимали, что человечество представляет собою нечто цельное, в котором все народы путём разнообразия своих культур исполняют предназначенные им Свыше функции, содействуя осуществлению единого, общего для всех плана развития человеческого сознания. Знали, что в мире не существует «отдельности», что всякая вещь представляет собой часть чего-то целого. Как клетка пальца является фрагментом руки человека и всей человеческой расы, Земли и Вселенной. А поэтому она не может быть самодостаточной, не встроенной в общие контуры системной организации, существовать в отрыве от них.

Отсюда если какой-то орган нарушает закон всеобщей гармонии, он должен быть отсечён, иначе погибнет весь организм. А поэтому русские воспринимают себя не обособленными индивидуалистами, а частью Вселенной, общины, государства, народа, Человечества. Понимают, что «Человек вне общества – или Бог, или зверь». Поэтому русская философская и экономическая мысль рассматривает человека не как самостоятельную субстанцию, а как органичную часть Вселенной, ответственную как за себя, так и за становление мировой гармонии Бога, Природы и Человека.

Поэтому лучшие русские философы (А. Хомяков, И. Киреевский, В. Соловьёв, Н. Бердяев, С. Булгаков, братья князья Трубецкие и др.) были доверчивыми идеалистами и считали Россию ответственной за судьбу всего человечества: «Сознание всепроникающей связанности и единства вселенной, достигаемое через „живое и цельное зрение ума“ – принцип равновесия в русской философии» (И. В. Киреевский ^[35]). Именно чувство сопричастности со всей Вселенной позволяло великим русским мыслителям вносить весомый вклад в мировую культуру, достигать высочайшего уровня наблюдательности, входить в иные сферы чувствования и мышления, открывать их людям с неожиданных позиций, изнутри.

Так, в XIX веке русский ученый-философ Николай Фёдоров ввёл понятие о русском космизме как идеи объединения всех людей, основанных не столько на национальных, территориальных, политических или идеологических признаках, сколько на моральных и нравственных. А. С. Пушкин раздвинул границы созвучности и придал поразительную музыкальность и историчность русскому языку. М. Мусоргский перестроил оперу в соответствии с мелодией человеческой речи, Л. Н. Толстой изучал объективные законы человеческого поведения, Ф. М. Достоевский – связь психологии человека с общественными явлениями. Н. Н. Миклухо-Маклай выдвинул теорию общности человеческих рас, Л. Н. Гумилёв связал этногенез с биосферой Земли и т. д.

К. Э. Циолковский смело заглянул за пределы ограниченного мира Земли, А. А. Богданов сформулировал общие законы взаимодействия Человека и Природы. П. А. Флоренский утверждал, что восприятие космической симфонии заключается в признании целостности Мира, в одушевлённости и взаимной сопряжённости его частей. А. В. Хомяков ввёл принцип соборности как основу устройства бытия, описывающего множество, собранное силой любви в свободное и органичное целое, и проч., и проч.

В этой связи если западный человек отстаивает свою свободу, индивидуальность, обособленность, то русский – принадлежность к чему-то большему. Европейцы тяготеют к праву, к личной собственности, к суду человеческому, а россияне – к справедливости, к общественному благу и к суду Божьему. Из-за этого русской повседневностью стала не победа одного мнения, толка или термина над другими, а их многообразие, уживчивость, взаимное дополнение и обогащение. Из-за этого основные проблемы Запад стремится разрешать силой, а Россия – согласием. Если на Западе критерием уважения служит богатство, то в России – общественное признание. В ней считается, что «Трудом праведным не построишь палат каменных», и в большинстве своём так оно и есть. Отсюда если европеец стремится решать собственные проблемы, то русский – общемировые. Они тяготеют к конкретности, а русские – к абстракции.

Такая позиция «теоретическими корнями уходит не только к работам Маркса, но имеет более глубокую основу – двухвековые традиции русской социально-экономической мысли, которая в свою очередь связана с особым психологическим типом личности, присущем русскому народу. Это ярко выраженное стремление устроить жизнь на началах правды и справедливости. Неслучайно в русской экономической литературе так много внимания уделяется проблемам будущего устройства общества, где несущими конструкциями являются идея общинности и государственности, и так мало теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества данного» (Й. Шумпетер ^[36]).

Поэтому в отличие от западного человека, которым движут преимущественно повседневные, прагматичные заботы, русского больше привлекают даль, перспектива, всеобщность: «Всё здешнее, местное, косное существует только предварительно, только так, до времени и между прочим, в душе же живёт и ширится одна мечта – о Будущем» (С. Булгаков). Всеми признаваемая храбрость русских проистекает из того, что они считают, что в мире есть более важные вещи, чем их собственная жизнь. Что гармония взаимодополняющих ценностей основывается на любви, как проявлении принадлежности ко всему окружающему Миру, а не как к иерархии и господству.

В связи с этим иррациональность и романтизм русских трудно, а иногда невозможно понять. Зачастую они не умеют ясно выразить свои чувства, мысли. Не пытаются состязаться в уловках с людьми, убеждёнными в своём праве попирать остальных. Не станут презирать другие народы, возомнив себя превыше всех. Не умеют восхищаться собою и не считают, что достигли своего совершенства. Сколько ни познали бы они – всё им мало. Вечно голодные душой, они живут стремлением к высшему, к недостижимому, а поэтому собою не удовлетворены. И чем большего достигают они, тем сильнее это неудовлетворение. Взявшись не за своё дело мелкой, личной наживы, русский всегда бывает и обманут, и предан. На самого себя он работает плохо. Поэтому в большинстве своём столь уродливо выглядят «новые русские» с их стяжательством, чванством, цинизмом и разухабистостью.

Огромные расстояния, которые приходится преодолевать русским, приучили их к величию помыслов: «Русская душа ушиблена ширью» (Н. Бердяев ^[37]). Поэтому высокое ищут они вне себя, находя радость только в совместном благополучии с окружающими. Данное обстоятельство наглядно проявилось в пословице «Чужой беды не бывает!». В отличие от неё на Западе бытует формула: «It’s your problems!» («Это твои проблемы!» – даже перевод этой фразы звучит не по-русски). Неслучайно в древних рукописях, хранящих высказывания российских мыслителей по экономическим вопросам, о русской правде и домоводстве, первоосновой признавались духовные ценности, а не материальные.

И с «рабством» в России, как его трактуют на Западе, не всё чисто. Так, А. С. Пушкин в 1834 г., в разгар «крепостничества и народного бесправия» написал своеобразный гимн человеческому достоинству русских: « Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Предприимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны… В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день…» («Путешествие из Москвы в Петербург» ^[38]). Кстати, «свободная» Европа не мылась в это время вообще! А как известно, телесная и духовная чистоплотность едины.

Более того, никогда позже русский крестьянине в крепостное время не жил в большем достатке, чем при пресловутой свободе и разгуле частного бизнеса. И помещики чувствовали себя в это время спокойно, комфортно, уверенно. Эта идиллия, в конечном итоге, способствовала отставанию России от беспокойной Европы, неудовлетворённость которой способствовала бурному её развитию. И как всегда в своей истории, ослабление России немедленно привело к солидарной агрессии Запада, вылилось в Крымскую войну, показавшую, что так хорошо и самодостаточно жить нельзя. Которая привела к реформе 1861 года, «ударила, одним концом по барину, другим – по мужику» (Н. А. Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»). Разорила многие поместья и заставила крестьян всерьёз бороться за выживание.

В конечном итоге, всё это сформировало уникальный облик русского феномена. Неслучайно поэтому люди называют свои страны по-разному: Прекрасная Франция, Свободная Америка, Могучая Германия, Поднебесная империя Китай, Страна Восходящего Солнца Япония. А у нас – Святая Русь. И вовсе не потому, что в ней живут сплошные праведники, а оттого, что не внешние приличия, а стремление к сердечной чистоте и к внутреннему совершенству считается в ней главным содержанием жизни. То есть Русь видится не как отдельное государство, географически, этнически, территориально, а как духовный мир возвышенности. Отсюда, как выразился Жозе Мануэл Баррозу, председатель Еврокомиссии: «Россия – это континент, который притворяется страной. Россия – это цивилизация, которая притворяется нацией».

Поистине, «Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить…» (Ф. Тютчев). В этом и заключается основа многоликости русской культуры, нестандартности её форм, сочетания цветов. Вспомним Храм Василия Блаженного с его буйством красок, асимметрией образов, неповторимостью куполов. Это и есть символ самой России, могучей и нестандартной, ни на кого не похожей. Это и восхищает, и раздражает в нас превыше всего.

Об этом русский историк и философ Иван Ильин писал: «Европа не знает нас… потому что ей чуждо славянорусское созерцание мира, природы и человека. Западноевропейское человечество движется волею и рассудком. Русский человек живёт прежде всего сердцем и воображением и лишь потом умом и волею» ^[26].

В самом деле, в отличии от других русского в меньшей степени привлекают действия, но всегда волнуют лежащие в их основе причины, цели. Насколько они соответствуют его пониманию совести, справедливости и правды жизни. При этом русские не любят проявлять себя в обыденном, зато живут полнокровной жизнью, когда требуется совершить невозможное: «Россию малыми делами не спасёшь!» (Н. Бердяев ^[37]). Поэтому они не любят размениваться по мелочам, им подавай нечто могучее, с чем никто другой не справится. И тогда они покажут себя! Но как только русский сбрасывает с себя чужое обличие, приобретает уверенность в своей правоте, откуда только берутся у него и умение, и мудрость, и сила, и красота. Тут уж сторонись все, не становись у него на пути. Сомнёт, и не заметит…

Так, вспомним осень 1941 года, когда во имя защиты своей свободы и достоинства наш народ («страна рабов…») совершил немыслимое: в условиях тяжелейшей войны, в жесточайшие морозы всего за 2 месяца переместил 2/3 всех предприятий из оккупированных территорий страны в необжитые районы Сибири и наладил на них военное производство. Кто другой справился бы с этим? Несмотря на умопомрачительные потери, разгромил опытнейшего врага, на которого работала вся Европа. И вопреки всяким ожиданиям, как в сказке П. П. Ершова «Конёк-Горбунок» про Ивана-царевича, нырявшего в чан с кипятком, страна после этого стала более могучей, чем была прежде.

– VI —

На Западе понимают диалектику противоположностей, но не способны синтезировать их гармоничное сочетание, единство. Поэтому «Кто думает, учит, желает иначе, чем человек Запада, он грешник, враг, отщепенец. С ним борются без пощады» (О. Шпенглер ^[39]). Отсюда западные люди с неизбежностью впадают в крайности: признают борьбу и конкуренцию, но им чужда кооперация людей, вещей и понятий. В этой связи любая религиозная или философская догма вносит в это царство неопределённости какой-то внятный порядок, становится источником новых знаний и одновременно – психологического раздвоения. Рождает множество доктрин, ни одна из которых не является законченной и не была в полной мере воплощена в жизнь. И это неудивительно, поскольку они направлены на решение каких-то локальных проблем, а не на раскрытие их природы, источников, генезиса. Инструментом их служит анализ обстоятельств, а не их синтез.

При этом обилие порождаемых Западом теорий не только не обогащает человека, но лишает его ощущения единства Вселенной, отнимает уверенность в себе, подавляет способность этот Мир познать. И в конечном итоге заставляет следовать стихии, а не разумно ею управлять. Рождает рынок, конкуренцию, а не кооперацию, гармонию, единство. Защищает от неурожая и наводнений значительно лучше, чем от духовной ущербности и психических эпидемий. Лишает веками апробированных непоколебимых устоев: «Мировые войны показали, на что европеец способен, когда его интеллект, сделавшийся чуждым Природе, утрачивает всякую узду» (Карл Юнг ^[34]).

Поэтому европеец управляем не столько реальными факторами, как их фетишами: властью, деньгами, страстью. «Где воля – там и путь», утверждает западная ментальность, и европеец всегда ей следует. Это формирует законченный портрет европейца – прилежного, боязливого, смиренного, циничного, предприимчивого и алчно хватающегося за гарантированные блага окружающего его мира: собственность, здоровье, удовольствия, знания, ресурсы, материальные ценности. Он убеждён, что все богатства к человеку приходят извне, а поэтому агрессивен, старается перекачать их в свою пустую душу. Всячески стремится отнять земные блага у других и любой ценой обеспечить себя. «Вот почему болен человек Запада, и он не успокоится, пока не заразит своей алчной неутомимостью весь мир» (К. Г. Юнг ^[34]).

Природная агрессивность Запада не ограничивается моральными или этическими рамками, в ней всегда «цель оправдывает средства». Но особенно усердствуют в этом англосаксы. Защищённые морями-океанами, они смогли в течении нескольких столетий безнаказанно вершить свои корыстные дела, порождая мифы о своей исключительности и непогрешимости, приучаясь к самоуверенности, лицемерию и вседозволенности. И это оставило в их менталитете неизгладимый след. Поистине, «И сколько раз ты убиваешь – убитым столько же бываешь!».

В самом деле, как пишет английский историк Стюарт Лейкок, «Во все страны ˂…˃ мы когда-либо вторгались, и (есть) лишь несколько, до которых мы не добрались» ^[40]. Так, агрессии англосаксов подверглись территории 171 из 193 государств, состоящих сегодня в ООН. И это не считая всякого рода гибридных и информационных войн, ведущихся повсеместно. В 2004 году Исследовательская служба Конгресса попыталась установить общее количество военных конфликтов, в которых тем или иным образом когда-либо участвовали США. При этом получилась астрономическая цифра в 261 акта агрессий или «защиты демократии» по всему миру. И в последующие годы это продолжилось с не меньшим рвением. В целом за 242 года своего существования Соединенные Штаты находились в мире только 16 лет. А если учитывать все войны, военные нападения, оккупацию чужих территорий и проч., то в истории США было всего пять лет мира: 1976-й и 1977 – 1980 гг.

Причём данные нападения совершались против заведомо слабых противников, а поэтому очевидно, кто был их зачинателем. Тем не менее, именно жертвы и обвиняются западными странами во всех смертных грехах! Поистине, громче всех «Держи вора!» кричит сам вор.

С другой стороны, вмешательства со стороны англосаксов в дела других государств были не только военными. Как признался Д. Эйзенхауэр, американский Президент: «Нормы человеческого поведения, считавшиеся до сих пор приемлемыми, (для нас) неприменимы. ˂…˃Мы должны ˂…˃ научиться совершать акты свержения, саботажа и уничтожения наших врагов путём использования более умных, более тонких и более эффективных методов, чем те, которые используются против нас» ^[41]. Иначе говоря, что благородные народы считают для себя делать ниже своего достоинства и поэтому не выработали к нему иммунитета, англосаксы превратили в действенное оружие.

Указанная психология сформировала особое государственное мышление Запада, активно претворяемое в жизнь, получила преемственность, сделалась фактически официальной. Породило государственную политику, получившую название «управляемый хаос», основанную на обмане, цинизме, подстрекательстве и алчности, сталкивании лбами своих противников. И всё это под флагом борьбы за «демократию», «за права человека» и прочие фетиши. Это – не эпизоды, а история, характеризующая настрой, менталитет целой цивилизации.

Разумеется, на Западе живёт немало романтиков, у которых чужие беды вызывают искреннее сострадание. Но проявляемое ими сочувствие не следует отождествлять с государственной политикой.

В результате оболваниваются целые страны, организуется противостояние одних групп населения другим. Пылают конфликты, смещаются неугодные Штатам правительства, нарастают экономические и политические кризисы и неурядицы. Так, «Начиная с 1945 г., США попытались свергнуть более пятидесяти правительств, большинство из которых были демократически избранными, и грубо вмешивались в демократические выборы, по крайней мере, в тридцати странах. Вопрос: что же американские лидеры имеют ввиду под „демократией“?» (Уильям Блум, писатель, историк, диссидент ^[42]).

Более того, с Х1Х по ХХ1 века не было ни одной войны, революции или конфликта, в развязывании которых тем или иным образом не приложили бы руку англосаксы (!). Кровь льётся рекой, и всё для того лишь, чтобы они чувствовали себя гегемонами, получали больший доход, вкусно ели, сладко спали. Поистине, «Когда я вспоминаю, что Бог справедлив, я содрогаюсь от страха за мою родину» (Т. Джефферсон, третий Президент США ^[43]). А это было произнесено ещё тогда, когда Штаты только начали идти по избранному ими пути!

– VII —

Вместе с тем если борьба Запада против других государств носит преимущественно меркантильный характер, то против России – цивилизационный, мировоззренческий. Эта борьба не имеет ни рамок, ни границ, ни временных промежутков, ни моральных ограничений. Поэтому европейская ненависть к России – явление давнее. Она имеет более глубокие корни, нежели государственная конкуренция или идеологические разногласия. О ней писали ещё М. В. Ломоносов, А. С. Пушкин, И. С. Тургенев. «Нет народа, о котором было бы выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как о народе русском» (царица Екатерина Великая, 1729 – 1796 гг.). «Не надо себя обманывать. Враждебность Европы слишком очевидна: она лежит не в случайных комбинациях европейской политики, не в честолюбии того или другого государственного мужа, а в самых основных её интересах» (Н. Я. Данилевский, 1854 ^[43]). «И не будет такой клеветы, какую не пустила бы в ход против нас Европа» (Ф. М. Достоевский, 1876 г. ^[25]) и т.д., и т. п.

Запад неизменно проявлял по отношению к России свою враждебность. Так, во время Батыева лихолетья 1237 – 1240 годов русские княжества буквально грудью закрывали Европу от самого могучего и безжалостного в то время монгольского воинства, в результате чего погибло 9/10 их населения. В самом деле, когда Даниил Галицкий возвращался из Польши после отхода татар, они с братом «не возмогоста идти в поле смрада ради и множества избиенных, не бе бо на Володимире живых: церкви Святой Богородицы исполнены трупья, иныя церкви наполнены трупья и телес мёртвых». Католический монах Плано Карпини, проезжавший по Южной Руси в 1246 году, насчитал в некогда цветущем Киеве меньше 200 домов, а «бесчисленные головы и кости мёртвых людей» так и лежали без погребения уже свыше 6 лет после татарского погрома: их было некому хоронить.

Однако именно в это время Запад, воспользовавшись «благоприятной» для себя ситуацией, решил прибрать к рукам остатки ещё непокорённой Руси. Первым, вдохновлённым буллой папы Григория IX, обещавшей прощение грехов всем участникам организованного им Крестового похода, а павшим – вечное блаженство, был шведский «Король римской веры из Полуночной страны». Он послал в 1240 году (!), т.е. в разгар борьбы русских княжеств с ханом Батыем, под командованием своего зятя ярла Биргера великое войско в устье принадлежащей Новгороду Невы: «Если можешь, – сопротивляйся, – я уже здесь и пленяю твою землю» – писал он в ультиматуме новгородскому князю Александру, которому в то время было всего 20 лет.

«Не в силе Бог, а в правде. Иные – с оружием, иные – на конях, а мы Имя Господа Бога нашего призовём!» – объявил князь Александр и с малым войском наголову разбил шведов. За эту победу народ назвал его Невским, а впоследствии за истинное служение Руси он был признан Святым. При этом Александр считал менее опасными для русских людей диких татар, чем «цивилизованный» Запад. И это вполне объяснимо, поскольку если первые стремились к покорению только тела, то вторые пытались закабалить ещё и душу. «Не бойтесь убивающих тела, бойтесь того, кто может и тело, и душу погубить в геенне» – провозглашал он.

И так продолжалось все последующие века. Как только Россия по тем или иным причинам ослабевала, Европа неизменно пользовалась этим и демонстрировала своё истинное к ней отношение. Так, в 1598 году прервалась династия Рюриковичей, в стране наступило Смутное время, межвластие и разброд. Воспользовавшись ими, поляки, литовцы и шведы захватили огромную часть русской территории и в полной мере показали, на что они способны. Массово грабили и убивали людей, оскверняли православные храмы, натравляли одних на других. В результате погибло до трети населения Руси и она исчезла бы вообще, если бы не объединилась и не прогнала захватчиков. Кстати, когда русские войска бывали в Европе, ничего подобного ни с населением, ни с их культовыми сооружениями они не совершали, конюшни из католических храмов не устраивали.

В целом многовековую политику Запада по отношению к России можно характеризовать так: «Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы „цивилизовать“ её по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы её можно было расчленить, завоевательная, чтобы организовать коалицию против неё; реакционная, религиозно-разлагающая, чтобы вломиться в неё с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на её „неиспользованные“ пространства, на её сырьё или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии» (И. А. Ильин ^[26]). И хотя написано это почти сто лет назад, звучит современно. Никакую возможность навредить России Европа не упускала!

Более того, за всю историю Европа, попадая в беду, неизменно получала помощь от России, но Россия от Европы в трудное для себя время поддержки не получала никогда! Европа неизменно консолидировалась с врагами России, будь то её оборона от хищных восточных орд, в Смутное время, в противостоянии с Турцией за жизненно необходимый ей выход к Чёрному морю, во всех последующих войнах или в современной борьбе с международным терроризмом. «Никакое служение России общеевропейскому делу (семилетняя война, борьба с Наполеоном, спасение Пруссии в 1805 – 1815 годах, спасение Австрии в 1849 году, спасение Франции в 1875 году, миролюбие Александра III, Гаагские конференции, жертвенная борьба с Германией 1914 – 1917 гг.) – не весит перед лицом этого страха; никакое благородство и бескорыстие русских Государей не рассеяли этого европейского злопыхательства» (И. А. Ильин ^[26]). А если сюда добавить жертвенный подвиг народов СССР во время 2-й мировой войны, фактически спасший многие народы Европы от тотального уничтожения, тогда такое утверждение оказывается бесспорным.

В самом деле, Генеральный план Ост (нем. Generalplan Ost) – обширная программа закрепления господства Третьего рейха в Восточной Европе, предусматривал физическое уничтожение или принудительное выселение с территории Польши и оккупированных областей СССР в Западную Сибирь, на Северный Кавказ и в Южную Америку до 75—85 процентов всего их населения: русских, поляков, украинцев, белорусов, татар, прибалтийцев. То есть речь шла об уничтожении целых наций. И если бы Красная Армия остановилась на своих границах и не стала бы «оккупировать» Восточную Европу, тогда, вполне вероятно, её или что от неё осталось американцы, англичане и их союзники освобождали бы до сих пор.

В самом деле, «Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стёрта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы это сделать» (Уинстон Черчилль. «Für Hund und Polen verboten!»). А сейчас поляки «отблагодарили» своих избавителей, поливая их грязью, разрушая воинские могилы, глумясь над их памятью. Поистине, природа западного человека предельно цинична и с годами не меняется…

И в реализации этой чудовищной программы гитлеровцам активно помогала вся «цивилизованная» Европа. В самом деле, кроме официальных союзников фашистской Германии (Финляндии, Румынии, Словакии, Хорватии, Венгрии и Италии) против СССР воевало 18 тыс. добровольцев (!) из оккупированной немцами Голландии, 12 тыс. датчан и норвежцев, 6 тыс. французов, 4 тыс. валлонов, 4 тыс. испанцев (данные генерал-майора Вермахта фон Бутлара). Кроме того, в дивизиях СС против СССР сражалось порядка 12 тысяч шведских волонтеров. Были добровольцы и из других стран.

Неудивительно поэтому, что в плен к Красной Армии кроме военнослужащих официальных союзников Германии (всего свыше 4 мил. человек) попало 70 тыс. чехов и словаков, 60 тыс. поляков, 22 тыс. французов, 22 тыс. хорватов, 10 тыс. евреев, 5 тыс. голландцев. А ещё китайцы (13 тыс.), бельгийцы 2 тыс., люксембуржцы, датчане, испанцы, норвежцы, шведы (всего около 3 тыс. чел.) ^[222]. И несмотря на все беды, которые они причинили народам СССР, в плену умерло только 13% от общего их числа. Для сравнения, из русских пленных погибло больше половины. При этом Германия бесперебойно снабжалась сырьём и вооружением Францией, Словакией, Польшей, Голландией, Чехией, Данией и даже «нейтральными» Швецией и Швейцарией.

Так, за время войны Швеция поставила Германии примерно 58 млн тонн железной руды, из которой, по подсчётам историков, было изготовлено около 40% нацистского вооружения. Кроме того, в 1939—1945 годах шведский экспорт в Германию составил 7 млн тонн целлюлозы, 13 млн кубометров пиломатериалов, 60 тысяч тонн подшипников и 70 тысяч тонн машин и оборудования («Норшенсфламман»). Через шведские «нейтральные» порты, по данным советской разведки, только в январе-октябре 1942 года шведскими кораблями из Латинской Америки для Германии было ввезено 6 млн тонн грузов. И такое «сотрудничество» продолжалось почти до самого окончания войны.

Разумеется, в непростой истории своего существования Россия не была аморфной, безобидной и всегда справедливой силой. Были и у неё моменты, когда она выступала агрессором. Вместе с тем найдите хоть одну страну, которая избежала бы этого и была всегда правой! Однако справедливости ради следует сказать, что на каждую наступательную кампанию русской армии приходилось восемь оборонительных. Русские отражали кровавые нашествия хазар, печенегов, половцев, монголов, татар, шведов, поляков, литовцев, турок, французов, англичан, немцев… Порой с ужасающими жертвами, преимущественно мирного населения и на своей территории ^[45].

– VIII —

Но главное даже не в этом, от внешних агрессий можно обороняться. Но по отношению к России Запад проявлял свою агрессивность не только путём военных вторжений, но прежде всего с помощью интервенций информационных, финансовых, идеологических. Так, февральский и октябрьский перевороты 1917-го года с их либералами, большевиками и всеми последующими эксцессами зародились не на русской почве и всячески приветствовались «прогрессивными» кругами Запада. Более того, склонные верить в мнимые добродетели Запада, «Все (революционные) движения в России зарождались под влиянием Западной Европы и носили отпечаток течений мысли, преобладавших в Европе» (князь П. А. Кропоткин ^[46]). Поэтому противоборство традиционализма и западничества длится уже не одно столетие.

Это усугублялось ещё и тем, что для русского сознания социализм, народничество, анархизм, нигилизм и даже атеизм имели религиозную основу и переживались с религиозным пафосом. Данное состояние отлично понимал Ф. М. Достоевский, когда говорил, что русский социализм есть вопрос о Боге и бессмертии. Из-за чего эти фетиши, в отличие от самого Запада, пытались претворить в жизнь самозабвенно и с полной искренностью.

В этой связи идеи перестройки 1989 года, реализованная в России разрушительная реформа, расстрел Белого Дома в 1993 году со всеми их трагическими последствиями были задуманы не в России и всячески поддерживались Западом. Пресловутые капитализм, марксизм и либерализм являются продуктами западной «передовой» мысли, а не российской. Настоящий геноцид русских, в том числе по отношению к их истории, к культуре и языку, организованный после развала СССР в Прибалтике, на Украине, во многих странах СНГ неизменно и самым циничным образом приветствуется поборниками «прав человека» на Западе. И в нынешней русофобии, развернутой западными СМИ в неимоверном масштабе, Россия также ни причём.

Поистине, «Западом и наказывал, и накажет нас Господь, а нам в толк не берётся. Завязли в грязи западной по уши, и всё хорошо. Есть очи, но не видим, есть уши, но не слышим, и сердцем не разумеем» (святитель Феофан, затворник Вышенский, 1894 г.). Поэтому неудивительно, что возрождение России начиналось только тогда, когда она отвергала «западные ценности» и начинала питаться от собственных корней. Что и наблюдаем мы в настоящее время. Поистине, «Будьте сынами Богов своих, и сила пребудет с вами» (Велесова книга, VІІІ в. н.э. ^[47]).

В самом деле, свидетельством принципиальной несовместимости русского и западного мира является тот факт, что как только Россия сближалась с Западом, в ней неизменно наступал упадок, нарастали беды и катаклизмы. Подтверждая тезис, что хуже войны с англосаксами может быть только дружба с ними. Поистине, «Враждовать с США опасно. Но дружить с США смертельно опасно» (Генри Киссинджер).

И это неслучайно. Идеалы Запада и России прямо противоположны и абсолютно несовместимы, поэтому реально дружескому сближению России и Запада не бывать никогда. Россия вызывала неудовольствие Запада самим фактом своего существования! Поэтому цель Запада – не дружить с русскими, а избавиться от них, доведя их численность до обслуживающего персонала.

Сформированные таким образом традиции этики экономической и повседневной жизни Запада кардинально расходятся с этикой нравственной. Поэтому капиталистический строй ещё больше изуродовал западного человека, культивируя его пороки, стимулируя утилитарное его содержание. Превратил людей в обитателей пчелиного роя со всей его бездушной организацией. Поэтому оздоровление Запада может произойти только тогда, когда он осознает свою ущербность и увидит достойный для подражания образ.

– IX —

Из представленного анализа можно сделать вывод, будто западно-европейская цивилизация является плохой, корыстной и агрессивной, а российская – хорошей, доброй и справедливой. На самом деле при рассмотрении таких сложных явлений, как цивилизации, дуальные оценочные характеристики являются неполными. В действительности данные цивилизационные матрицы являются столь сложными, многообразными и неоднозначными, что рассматривать их с помощью только полярных оценок недостаточно. Просто они разные, а здесь представлены лишь наиболее зримые их очертания.

Вместе с тем в жизни зачастую то, что считается добром, со временем оказывается злом, и наоборот. Или, как полагал Ф. Энгельс: «Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому» ^[48]. Более того, одно и то же явление может одновременно выступать и как благо, и как зло. Как пример, научно-технический прогресс является источником благополучия человечества и одновременно – причиной возникновения его разрушительных тенденций. С другой стороны, зло совсем уничтожить нельзя, поскольку борьба с ним и есть жизнь – вечное и бесконечное соревнование силы и слабости, материального и духовного, мужского и женского начал ^[49].

С другой стороны, и с российским обществом не всё однозначно. Такие привлекательные его качества, как совесть, стремление к правде и справедливости, не смогли приобрести адекватные им организационные формы для достаточно больших объединений. А поэтому как только логика государственного развития приводила к возникновению крупных конгломераций людей, народов и территорий, требовалось использовать не соответствующие русскому мировоззрению способы формирования и правящих элит, и производственных отношений, уже апробированных на Западе. В результате русские стали жить по правилам, чуждым собственной культуре, ценностям и трудовым навыкам.

Из-за этого русские не похожи на других, среди них они нередко кажутся и глупыми, и жалкими. Но удивляться этому не приходится: они приняли чуждые своей ментальности ценности, стали молиться не своим богам, подражать чужим вкусам, культурным шаблонам. Внедрили рождённую на Западе экономическую систему, уродливую административную организацию, передачу власти по наследству, а не по достоинству. Приняли западную концепцию налогов, податей, стали существовать в искусственных условиях экономики, управляемой не пользой, а деньгами. То есть начали жить не своей жизнью. Вместе с тем играть по чужим правилам с теми, которые эти правила придумали, значит заведомо обрекать себя на проигрыш. Следует ли в этих условиях удивляться русской противоречивости?!