Читать книгу От Сталина до Горбачева. Откровения генерала КГБ СССР. Интервью-сенсация - Марина Викторовна Воронцова, Владимир Евгеньевич Солодихин, Владимир Евгеньевич Шабасон - Страница 2
ОглавлениеЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАК БУДУЩИЙ ГЕНЕРАЛ НА СЛУЖБУ ПОПАЛ
– Александр Николаевич! Ваш долгий жизненный путь связан с обеспечением государственной безопасности. Расскажите, пожалуйста, о начале вашей профессиональной карьеры. Как вы попали на службу? Я так поняла, что это произошло в 1918 году, т.е. вы были у истоков создания спецслужбы?
– До поступления в органы я успел проработать почти полгода священником.
– Очень интересно. Вы были верующим человеком?
– И был, и остаюсь. Через всю свою жизнь, а в сентябре мне исполняется девяносто пять лет, я пронес глубокую непоколебимую веру в Господа нашего Иисуса Христа. Хочу заметить, что только благодаря этой вере мне удалось преодолеть все жизненные трудности, все войны и революции, все тяжелые испытания, выпавшие на мою долю в двадцатом веке. Сейчас я помолюсь, и мы продолжим.
– Скажите, Александр Николаевич. Вот вы глубоко верующий человек. Знаете молитвы и молились сейчас на моих глазах почти час. Почему вы тогда покинули церковь в 1918 году и пошли на службу в ЧК? На какой-то момент разуверились в бога? Стали марксистом? Поверили Ленину?
– У тебя вопросы прыгают, как блохи на горячей сковороде. Я – человек солидный. Буду отвечать по порядку. Начнем с того, что сам я из семьи священнослужителей. Мой прадед и дед были дьяконами в одном сельском храме, а отец – православным священником. Кстати, он был однокурсником товарища Сталина в Тифлисской семинарии, что сыграло впоследствии ключевую роль в моей судьбе. Я тоже был рукоположен в священники в сентябре 1917 года. Работал в одном селе недалеко от Рязани. Работал неплохо, но, как говорится оказался не в том месте и не в то время. В феврале 1918 года в мою церковь пришли крестьяне (в основном вернувшиеся с войны фронтовики), и пинками выгнали вон. В церкви сделали себе танцевальный и политический клуб. Так я остался без работы и без всяких средств к существованию. Несколько месяцев маялся без дела. Ходил по селам и побирался. Как ты понимаешь, для молодого человека – это очень тяжело. Милостыню мне давали неохотно. В основном ругались, чтобы я шел работать. Я бы пошел, но делать руками ничего тогда не умел, как, впрочем, не умею и сейчас.
– Как же вы попали в органы?
– Внутренне я себя тогда чувствовал, не побоюсь такого сравнения, как Иисус Христос на кресте. Жрать было нечего. С каждым месяцем милостыню давали все неохотней. Летом 1918 года началась гражданская война, и меня запросто могли загрести в армию. Пораскинул я мозгами и понял, что у меня есть только два пути: либо идти в секретари коммунистической партии, либо в чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией.
– Почему именно туда?
– А что лучше в армию, где запросто могут убить?
– В ЧК риска было меньше?
– Чекист чекисту рознь. Конечно, оперативникам приходилось участвовать в перестрелках с контрреволюционерами. Но мы, следователи, этим не занимались. Максимум, что могло случиться – это какой-нибудь арестованный буйный попадался. Но я таких быстро успокаивал.
– Выполняя работу чекиста, вам не пришлось поступаться своими религиозными убеждениями?
– Богу богово, а кесарю кесарево.
– Скажу конкретней. Вам не приходилось принимать участие в закрытии церквей, конфискации церковного имущества, арестах священников?
– Боже упаси!
– Но ведь в двадцатые-тридцатые годы этим активно занимались ваши коллеги. Учитывая ваши религиозность, не возникало у вас с ними корпоративных конфликтов?
– Без ложной скромности могу сказать, что благодаря мне православной церкви удалось сохранить несколько десятков старинных мироточивых икон! Среди сотен спасенных мною храмов – храм Василия Блаженного на Красной площади. Каганович хотел взорвать его, но я не дал ему это сделать.
– Какую должность вы тогда занимали?
– Я работал в ГПУ. С моим мнением считались.
– Не могу не задать еще один вопрос. Насколько я знаю, в то время существовали ограничения на прием на работу в органы дворян и священнослужителей? То, что вы бывший священник, не смутило ваших новых работодателей?
– В точку попала. Пришел я устраиваться в ЧК. Дали мне заполнять анкету. Я, конечно, не дурак, чтобы сам себя подставлять. Написал, что я – коммунист, участник штурма Зимнего дворца (на самом деле в момент его штурма я был православным священником и публично проклял большевиков с амвона). Про своего отца написал, что он революционер. Погиб на царской каторге. Это была частичная правда. Батя у меня действительно сгинул в тюрьме, куда попал за растление одного красивого мальчика из церковного хора. Про мамку указал, что она – пролетарий, всю жизнь проработала кочегаром на паровозе и умерла от тяжелого физического труда. На самом деле, мамка у меня из благородного дворянского рода. Зарабатывала на жизнь карточным шулерством. В 1915 году проигралась вдрызг и была вынуждена, как благородная женщина, застрелиться. Я ее лично не знал, ибо она в России была в розыске и жила в Европе. Времена тогда были горячие, так что проверять меня особо было некогда. Плюс в отдел кадров позвонил товарищ Сталин, который, как я уже сказал, хорошо знал моего отца, качал меня в люльке и теперь принял участие в моей судьбе.
– Другими словами, вам помог устроиться на работу Сталин?
– Он самый. Незабвенный Иосиф Виссарионович.