Читать книгу Солнечная сторона - Владимир Гарасев - Страница 3

Буэнос-Айрес, сентябрь 2005: вечер трудного дня

Когда Хельга Ларсен забиралась в кабину «Гольфстрим 100», она зацепила каблуком нижнюю кромку дверного проема и едва не споткнулась.

Не удивительно: она очень редко надевала обувь с высокими каблуками, минувший день прошел в делах и волнениях, а последовавшая за ним ночь приближалась к утру.

Еще одна причина состояла в том, что ей было очень, очень не по себе.

Это было очень, очень приятное ощущение; что-то вроде падения, пожалуй – небыстрого, плавного, похожего на долгожданный провал в сон.

Но спать не хотелось, напротив – она чувствовала необычайную ясность и остроту ощущений; иногда ей казалось, что она чувствует озноб.

Поднимаясь в кабину, она всегда оглядывалась на двигатель, расположенный с той стороны фюзеляжа, где трап. Особого смысла в этом не было, так как к ее появлению двигатели были прогреты и, разумеется, работали. И разумеется, это было ясно на слух. Но она все равно, с раннего детства, проверяла – слилась ли в диск спиралька на передних лопастях турбины. Сейчас она совершенно об этом забыла.

Она прошла в кабину; за ее спиной сразу же поднялся трап.

Остановилась в проходе между креслами – она то и дело отключалась от происходящего, забывала, что собиралась делать сейчас. Никогда в жизни она не чувствовала себя так.

– Мисс Ларсен…

Она оглянулась; командир экипажа в дверях пилотской кабины смотрел на нее несколько удивленно.

Она поспешно кивнула:

– Да, отправляемся…

Стащила куртку, положила куда-то, не глядя. Села в кресло перед столиком – ее обычное место, она всегда что-то делала в перелетах, если не спала, и ставила на столик ноутбук – и пристегнулась.

Самолет тронулся. Поплыли назад квадратные бетонные плиты, колеса слабо отмечали их стыки…

Поворот на рулежку, еще немного стыков. Поворот на взлетную полосу. Остановка.

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Потом положила руки на колени.

Колготки.

Она засмеялась – почти неслышно в шуме двигателей; она привыкла чувствовать на ногах джинсы, шорты, пластик лыжных штанов, иногда – довольно грязный брезент; странно было чувствовать свои ноги под тканью колготок.

Колготки, весьма необременительное платье и туфли на каблуках. Она стеснялась всего этого, она хотела показать человеку, ради которого летела сюда из Нью-Йорка: это шутка, это игра, не принимай это всерьез; я хочу спрятаться за этой шуткой и позволить себе быть серьезной, но в случае неудачи отступить без проблем. Если тебе нужна правда, ты легко сможешь увидеть ее…

Какая приятная вещь – полная неразбериха в голове! Никакой ответственности перед собой…

Шум двигателей усилился. Самолет стоял на тормозах, разгоняемые двигатели пока не могли стронуть его.

Она стала медленно вести руками от коленей вверх, к кромке платья. У нее сразу пересохло во рту.

Тормоза отпущены!

С раннего детства она всегда ждала этого момента. Особенно хорошо было на небольших аэродромах, где короткие полосы, и взлетать надо быстро. У «Гольфстримов» не лучшая экономичность, зато хорошая скороподъемность…

Ее вжало в спинку кресла, что-то сорвалось с места внутри и полетело куда-то, непонятно куда. Ее ладони остановились на внутренних сторонах бедер рядом с краем платья.

Кресло запрокинулось назад, и она почувствовала, как исчезло ощущение колес на бетоне.

Она распахнула глаза и повернулась к иллюминатору.

За иллюминатором проваливалась земля.

Ускорение по-прежнему прижимало ее к спинке кресла.

Она сжала руки ногами. Дышать было не обязательно. Самолет – длинный цилиндрический предмет, торчащий под углом к горизонту – прижимал ее к креслу. Говорят, доктор Фрейд объяснял, отчего мальчики любят паровозы. Может, он знал, отчего девочки любят длинные цилиндрические самолеты, прижимающие их к спинке кресла?

Она хотела засмеяться от этой мысли, но не могла. Не получалось. Не хватало дыхания – для смеха надо было вдохнуть куда больше воздуха, чем она вдыхала сейчас. Промелькнула мысль, что этими неосознанными фокусами с дыханием и бедрами она пытается получить оргазм. Это было не так, она чувствовала смешную неуместность этого, несоразмерность какого-то там оргазма видимому и ощущаемому ею, но объяснить себе не могла. Мысли тоже были сейчас неуместны, они также не получались, как смех.

Потом все постепенно прошло. Самолет выравнивался. Она начала дышать.

Интересно – командир экипажа, который обычно выполняет взлет – он знает, что ей это нравится? Она всю жизнь с ним летает. Может, он что-нибудь замечал? Ей двадцать четыре года, времени было немало… Конечно, есть определенные правила, по которым надо взлетать. Например, нельзя поднять нос самолета выше определенного, потому что тогда мощности двигателей и подъемной силы не хватит, чтобы держать самолет в воздухе и он уйдет в плоский штопор, из которого не выйти. Но все-таки это можно делать по-разному, и на верхней границе возможного все выглядит совсем не так, как на нижней…

Она почти успокоилась. Но то, что происходило вокруг, никогда не оставляло ее равнодушной.

Волшебство, настоящее волшебство! Вот о чем мечтали люди, с давних пор придумывая всякие сказочные способы уподобиться птицам!

Отец не разрешал ей летать коммерческими рейсами, но однажды она оказалась на корпоративном «Боинг 737». И это было совсем по-другому, надо сказать. Она сидела возле иллюминатора, но эффект все равно был не тот. Большой самолет воспринимается как большая комната с картинкой за окнами. В большом самолете можно закрыть глаза и вообразить, что вы дома, и под ногами у вас просто пол. Большой самолет куда меньше трясет, и многим, разумеется, это нравится. Может, у них просто проблемы с вестибулярным аппаратом, и они не получают кайфа от того, что происходит в полете?

Маленький джет ловит каждую неоднородность воздуха, через который идет. В нем легко почувствовать, что под вами – километры все углубляющейся пустоты. Что картинка за иллюминатором – это действительно настоящий, реальный, необъятный простор. Что вы летите. Что опоры нет. Что вы в воздухе. И только он один позволяет вам не упасть с этих километров высоты, обегая крылья и тонкую скорлупу фюзеляжа, подрагивающую вокруг вас.

Но и это не могло привлечь ее внимание надолго сейчас.

Тот человек, с которым она встречалась здесь, в Айресе…

У нее были совершенно другие планы, когда она знакомилась с ним. Она совсем не знала его… да в общем, и знать не хотела. И совсем не хотела того, что получилось. Он должен был отдать ей одну вещь, и уйти. Но все оказалось не так, как она ожидала. Совсем не так…

– Откуда ты взялась в этом мире?

Она все вспоминала, как он это сказал. Слова предполагали иронию, но звучали совершенно серьезно. Казалось, он получил очень приятный сюрприз. Казалось, он и впрямь узнал в ней существо из другого мира. Из его собственного. Он давно не встречал никого из своих, и привык скрывать, откуда он…

Ей стало вдруг страшно. Страшно потому, что она почувствовала – в ней появилась какая-то другая Хельга. Страшно и увлекательно. Словно она вдруг поняла, что с высоты действительно можно упасть. Но это был такой страх, от которого не хочется бежать; он только подчеркивал, что она жива, что она есть… что у нее есть крылья, и потому ей не надо бояться падения. Что если она прыгнет в пустоту, то полетит.

На востоке, за океаном, светлая полоса в небе объявляла о наступлении нового дня.