Читать книгу Страна сплошных гуманитариев. Ироническая публицистика - Владимир Гречанинов - Страница 8

Недавно случился очередной юбилей М.С.Горбачева, и по этому поводу уже было и еще будет сказано много разных гадостей. Развалил Союз, продался Америке и т. п. Хорошее будет сказано тоже, но меньше, перестройка сейчас не в тренде.

Принимать участие в этом споре как-то не хочется, и прежде всего потому, что большинство наших сограждан имеет обыкновение измерять исторические события не перспективой, а своим сиюминутным благосостоянием. При Сталине была икра и можно было настучать на соседа и захапать его квартирку, значит – он хороший. А при Горбачеве пропала водка, значит – плохой. Так что я тоже скажу о личном.

Если честно, по-настоящему хорошей жизни на моей памяти не было никогда. Зато дважды появлялась надежда. Первый раз, когда я услышал, что через двадцать лет нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Мне было десять, так что в светлое завтра я поспевал с запасом. А второй раз надежда появилась при Горбачеве. Тут я тоже вроде бы поспевал, но на срок гораздо меньший.

И хоть оба раза кончилось пшиком, означенные периоды ожиданий иной жизни вспоминаются с большим теплом, как первая влюбленность, которая еще неизвестно чем кончится. Тем более, что теперь и надеяться не на что.

И, как мне кажется, и «Фитили» того периода, а мне посчастливилось работать в журнале именно в это волшебное время, получились самыми светлыми и оптимистичными за всю его историю. Их никто не запрещал и не редактировал, даже и не смел, хотя каждый выпуск Госкино рассматривало буквально через лупу. Шутка ли, восемьсот копий! Что особенно впечатляет с учетом того, что уже в другие времена ельцинские холуи с РТР травили каждый выпуск моего «Фарс-мажора», и выдавили-таки его из эфира. Вот такое лично у меня получилось светлое завтра.

Впрочем, кому-то в это самое время уже досталась одна-другая нефтяная вышка или какой-нибудь металлургический заводик, так что о вкусах не спорят.

В общем, хорошей жизни не получилось, но надежда на нее все-таки была. Тоже хлеб.