Читать книгу Судьба человека - Владимир Губайловский - Страница 6

Он так уютен, так понятен,

почти лишенный белых пятен,

стоический суровый мир!

Промыты Логосом детали

и представления. Едва ли

здесь место есть для черных дыр.

В словах Хрисиппа и Зенона

так много истинного тона.

Круговорот не есть тупик.

Скорей, симметрия пространства,

чье движимое постоянство

способен выразить язык.

Классический Платонов полис —

единственный, по сути, полюс

для эллина, когда бы он

ни жил. Но Аттика Перикла

распалась так же, как возникла,

на краткой паузе времен.

Как хорошо под этим небом

присесть на гальку. Пресным хлебом

насытить голод, отхлебнуть

вина из новенького меха

и думать о природе смеха

и слез, нащупывая суть.

Прибой дотянется, оближет

босые ноги. То, что движет

волной и ветром, движет мной.

Мы слиты общим постиженьем,

одним дыханьем и движеньем,

и замкнуты на круг земной.

Но в предопределенном мире,

конечно, у́же или шире

шагнуть нельзя, и потому

нам достается так немного,

что каменистая дорога

по силам даже одному.

Но, пережив ожог свободы,

уже нельзя, как в оны годы,

соблазн трагической вины,

списать, как случай, колебанье

струны или упругой ткани,

той, чьи края закреплены.

Аттический комедиограф

глядит на звездный гиероглиф,

а пишет о своем мирке.

Снег падает на хлопья пены,

на белый пеплос Поликсены,

и Тень стоит невдалеке.