Читать книгу Неверия - Владимир Хотилов - Страница 9

Грозин взял у Жеки записку от дружков, опустил чуть ли не до пояса и стал читать, почёсывая свободной рукой рыжую, крепкую щетину на своем лице.

Жеки казалось, что он читает слишком долго, а его лицо, красивое и волевое, при этом ничего не выражает. Но вдруг глаза Грозина неожиданно повеселели, и безразличное выражение лица стало у него простодушно-лукавым.

– Джо, мне жаль, что твоя гнедая сломала ногу, но мой Боливар двоих не выдержит! – произнёс он и, не сдерживая себя, рассмеялся своим неповторимым и заразительным смехом.

Грозин иногда называл его Джо, а ещё любил всякие словечки и выражения из прочитанных книг или увиденных кинофильмов. Но на этот раз Жека опешил и не знал, как ему вести себя в этой ситуации.

– Неправда! – проговорил он, когда Грозин прекратил смеяться, и это было единственное, что он мог сказать в этот момент.

– Что?!.. Неправда?! – с напряжением в голосе переспросил Грозин. – А кому нужна, правда, а? Кому?! – продолжал он, распаляясь. – Всем подавай сказки, байки, приколы!.. Все довольны лажей, а тебе нужна одна только правда… Получай, коли так!

Он приблизился к нему вплотную, взял Жеку за плечо и тряхнул.

– Моли Бога, что со своими кентами не попал в один этап! – произнёс он уже более спокойным голосом. – А то бы загремел вместе с ними под фанфары – точняк!.. Вот и вся, правда!

В комнате стало тихо, и было слышно, как где-то неподалёку орал, ругаясь, какой-то пьяный мужик.

– Санька, конечно, жаль, – с тоской в голосе сказал Серёга, скомкал в кулаке записку и швырнул её в угол комнаты.

Санёк, один из дружков Жеки, ровесник Грозина, познакомился с Серёгой в следственной тюрьме, когда они пребывали какое-то время в одной камере. Он уже успел жениться и развестись, и у него, как и у Серёги, была от неудачного брака дочурка.

– А про это, – он кивнул в угол комнаты, куда только что швырнул записку, – забудь!.. По воробьям из пушек – по Луне из рогатки!.. Ты им уже ничем не поможешь, а сам – вляпаешься!

Грозин на какое-то время приумолк, а затем хлопнул Жеку по плечу и снова заразительно заржал, но Жеке было не до смеха – он просто размышлял.

– Сохатый во всем виноват, – поразмыслив, сказал Жека. – Из-за него Влад в шизо угодил, а так он со мной в одном этапе должен был идти.

– Какой сохатый?!.. Причём тут сохатый? – не сразу понял Грозин, а потом с удивлением спросил: – Так это Лось, что ли?!.. И он за Лося в шизо сел? А Влад – это твой корефан – смуглый такой, с большой тыквой и золотой фиксой, да?

Жека утвердительно кивнул головой, а Грозин, изобразив на лице непонимание, замолчал.

Лось – сутуловатый верзила и достаточно неприятный тип с бесцветными, выпученными, как у совы глазами, и слюнявым, оттопыренным по-рыбьи ртом, был известной фигурой на их зоне. Лось отбывал срок за изнасилование. Этот трусливый, забитый парень был не в меру болтлив, ещё не в меру ленив и кроме шутливого, а порою презрительного к себе отношения у большинства осуждённых не вызывал.

Походка у него напоминала лосиную поступь: он медленно, почти величаво вышагивал по зоне, покачивая при ходьбе своей массивной башкой с огромными ушами, торчащими в разные стороны, а когда останавливался, то медленно её поворачивал, озираясь по сторонам и пожевывая губами. В этот момент он достигал максимального сходства с сохатым обитателем леса, за что и был прозван Лосем.

Здесь, на зоне, в убогой душонке Лося всё ещё жил насильник, правда, пока это проявлялось только в его пустой болтовне.

«Я, как за вахту выйду, я точняк Веру Ивановну за-ва-лю!» – рассуждал он часто вслух, выговаривая последнее слово по слогам, и при этом шлепал губами, истекая слюной. А Вера Ивановна – дородная и высокая женщина с добрым характером, заведующая больничкой их исправучреждения, слышала об этом его трёпе от других осуждённых, но к Лосю относилась, по-прежнему, как к большому и бестолковому ребёнку.

Лось не работал, а больше сачковал в бригаде, где трудился Влад. И тот как-то раз решил заняться трудовым перевоспитанием Лося, но педагог Макаренко получился из него никудышный.

В тот день Влад сгоряча скрутил запуганного Лося резиновым шлангом, повозюкал его в таком виде по куче песка на стройплощадке, где они работали, и слегка попинал ногами в воспитательных целях. Что случилось дальше, для Жеки было не совсем ясно: не то Лось не стерпел и пожаловался отрядному, не то сам дежурный помощник начальника колонии застал Влада в роли неуполномоченного воспитателя.

Так это было или иначе, теперь всё это уже не имело значения, но в результате проявленной тогда незаконной активности на воспитательном поприще Влад заработал несколько суток штрафного изолятора и посему не отправился тем этапом, которым Жека, как условно освобождённый, попал в Найбу.

– И ты решил, что будь Влад с тобой, то никакой заварухи в Качкаре с ними не случилось? – спросил Грозин, пытаясь понять ход его мыслей.

– Возможно, а, впрочем, это всё мелочи жизни! – по-взрослому ответил Жека.

– Да… – задумчиво произнёс Грозин после паузы. – Все мы под одним небом – на одном свете под главным вертухаем ходим, – он поднял глаза к потолку, оттопырив в ту сторону большой палец руки, затем не спеша закурил и добавил: – А в жизни, Жека, мелочей не бывает – сам убедился… Ведь так её можно всю на мелочь разменять!

Жека внимательно посмотрел на своего непредсказуемого друга, полагая, что тот в очередной раз шутит и через мгновение снова, как обычно бывало, неожиданно и заразительно рассмеется, но Грозин притих и уставился в стену невидящим взглядом.

Насосы на стройплощадке не помогли – уровень грунтовых вод оказался высоким и откачка воды из траншей положение дел не улучшила. Вода не желала из них уходить и копка земли под фундаменты становилась почти бесполезным занятием, и продолжение работ только приводило в дальнейшем лишь к их обрушению.

Наступали холода, и народ из этапа потихоньку начал убавляться: кто-то запил или ударился в прочие грехи, а кто-то переступил закон и снова лишился свободы.

Холода подгоняли, и основная часть бригады занялась сооружением тепляков и другими вспомогательными работами. А в одно утро мастер собрал всех в круг и объявил, что их основная задача до нового года – завершение работ по фундаментам.

– Если до нового года фундаменты готовы не будут, то объект в Найбе заморозят до лучшей поры, – подвел итог мастер Барсуков и, медленно оглядев присутствующих, произнёс с уверенным видом: – А вас, ребята, скорее всего, переведут тогда в Качкар!.. Там работы хватит на всех!

Это известие радости не у кого не вызвало и на то у каждого нашлись свои причины. Подпорченное настроение у Жеки несколько улучшилось, когда после обеда он получил на почте телеграмму из дома. Он ждал её и надеялся с помощью этой телеграммы вырваться из Найбы на несколько дней в родной Неверов.