Читать книгу Прошлое и пережитое - Владимир Иванов - Страница 5

Моя мама родилась в Ярославле. Её отец, Сергей Будилов, был лесоторговцем. Рассказывали, что артель, работавшая на набережной по погрузке и разгрузке леса, отличалась необычайно буйным характером, было много пьянчужек; эта деклассированная категория рабочих так и называлась «будиловцы».

Деда я уже не застал в живых, он скончался в год моего рождения – в 1905 году. Похоронен на кладбище Туговой горы, почти на склоне. Я запомнил, когда ходил с бабушкой уже в возрасте 10–11 лет на эту могилу, и меня всегда чаровал вид на Ярославль. Бабушку, Аграфену Сергеевну, я запомнил хорошо. Мы часто гостили у неё в Ярославле, и она приезжала погостить к нам в Ростов. Особенно она меня выручила в 1923–24 гг., когда я учился в Ярославле, жил в общежитии Она мне пекла хлеб из ржаной муки, которую я получал безвозмездно от Д.А. Ушакова из его академического пайка. Хлеб был необычайно вкусен. Я притаскивал 2-3 ковриги в мешке, и все ребята, друзья по комнате, наслаждались им, как самым лучшим гостинцем.

Бабушка до революции жила от доходов, получаемых от сдачи внаём квартир, главным образом, относительно обеспеченным железнодорожным служащим ст. «Ярославль», близ которой находилось её владение, полученное в наследство после смерти мужа. Это были флигель с небольшим магазином, выходящим лицом на главную улицу, идущую от вокзала под путепроводом. По этой же улице была трамвайная линия, так что очень удобно было сообщаться с центром Ярославля. Во владении был небольшой садик, пустой двор, границу с одной стороны которого составляли дровяные сараи. В садике стояла небольшая избушка для козы. Когда её не было (она паслась в стаде), мы, ребята, с большим удовольствием играли в ней, нисколько не смущаясь запахом навоза. В садике росли цветы, а на дорожке из песка мы любили выкладывать из камешков разнообразные дорожки, надписи и всё то, что подсказывала детская фантазия.

У бабушки была довольно большая семья: два сына и шесть дочерей. Тетя Груша была замужем за И. Бабиковым, провизором, содержавшим аптеку. Их одноэтажный домик с мезонином был рядом с двухэтажным каменным домом аптеки. Муж тёти Груши умер в Крыму от туберкулёза перед Империалистической войной, после чего она передала «дело», оставаясь жить в собственном доме и воспитывая своего единственного сына Виктора. Он получил медицинское образование, женился, жил в Ярославле и умер бездетным. Я гащивал у тёти Груши, но Виктор был много меня старше, и особой близости с этой семьёй не было.

Тётя Аня была замужем за торговцем скобяным товаром Константином Гнуздевым. Жили они в собственном двухэтажном деревянном доме в Тверищах. Дядя Костя после революции стал работать проводником на железной дороге. В 1926 или 27 г., не помню, попал в аварию, его в тяжёлом состоянии привезли в больницу в Ростов, и он через несколько дней скончался. Похоронили его на кладбище в Николо во Ржищах в Ростове. Кладбище в 1930–40 гг. было уничтожено, и могила забыта. Тётя Аня была доброй женщиной и, когда я учился в 192–24 гг. в Ярославле, подкармливала меня. Я приходил с вечера и ночевал у них на уютной тёплой русской печи. У неё было двое детей: Михаил и Галина. С Михаилом мы в Москве встречались до самой его смерти от рака в 1977 г. Он работал механиком большого гаража. Его жена Маша – бухгалтером. Детей у них не было. Галя была рекордсменкой езды на велосипеде. В замужестве родила двух сыновей. Вся её семья живёт в Ярославле.

Тётя Саша, в замужестве Баранова, была женщиной мрачной. Произошло это из-за того, что от неё ушёл муж, и всю свою жизнь она прожила со своей матерью, с моей бабушкой Аграфеной. Умерла в Ярославле перед войной.

Тётя Нина была самой младшей. Она во время империалистической войны вышла замуж за польского инженера, эвакуированного во время войны в Ярославль. Эдуард Бечкович затем был директором шпалопропиточного завода. Уже в 1918–21 гг. они жили относительно хорошо, и я у них часто бывал, приезжая за небольшой порцией соли, которой на заводе было в избытке, а в быту крайне недостаточно. Кроме того, на соль можно было выменять у крестьян и хлеб, и картошку. Помогал им обрабатывать огород, а также понянчить своего двоюродного брата Женьку. Тёте Нине приходилось тяжеловато, так как у неё был и второй ребёнок – погодок. Бечкович в 1921 г. вернулся с семьёй в Польшу, и связь с ними потерялась. Уже после Великой Отечественной Войны стало известно от Гнуздева, что тётю Нину выслали в 1939 г. в Казахстан, она пасла коз, жила очень плохо и потеряла связь со своей семьёй. Видимо, она или погибла во время войны, или ушла в армию Андерса.

Тётя Маня была замужем за Лощихиным. Жили они в Тейкове, их мы знали очень мало. Уже после Великой Отечественной войны вдруг объявился Слава Лощихин. Он жил в Днепродзержинске, работая на ж.д. транспорте. У него была дочь, которую мы встретили у сестры Кати в Москве. Она получила образование стоматолога, и её за её округлость, крепость тела прозвали «репка». После смерти Кати связь с ней оборвалась.

Дядя Костя Будилов был смотрящим на ж.д. транспорте, начальником маленькой станции в 18 км от Ярославля по направлению в Ростов, станция называлась Козьмодемьянская. Когда я ездил из Ростова в Ярославль или обратно, я приветствовал его всегда, поскольку он встречал и провожал поезда. У него был единственный сын, которого он безумно любил. Его мобилизовали в 1939 г. на Финскую войну, и он там погиб. После этого семья очень скоро вымерла.

Дядя Ваня после революции, как специалист по ж.д. транспорту, вошёл в силу. У него был даже собственный поезд, на котором он инспектировал большой участок железных дорог, входивших в сферу Ярославля. Но, как часто бывает, начал выпивать, был отстранён и вскоре скончался. Его жена тётя Рая держала себя высокомерно, и с ней дружбы не было. В марте с двумя дочерьми она уехала на Северный Кавказ, и её дальнейшая судьба затерялась.