Читать книгу Дикая Роза - Владимир Иванович Коробов (Хуан Вальехо Кордес) - Страница 3

Рикардо Линарес проснулся сам от того, что вполне выспался. Он было обрадовался, что научился довольствоваться столь коротким отдыхом – ведь мажордом его должен был поднять не позже девяти утра, не взглянул на часы и разгневался: они показывали уже почти одиннадцать. Спешно набросив халат, Рикардо нетерпеливо нажал кнопку звонка. Улыбчивый пожилой Руфино возник на пороге тотчас.

– В чем дело, Руфино, почему вы не выполняете мои распоряжения?

– Сеньор лег так поздно, что…

– Вы что, забыли о своих обязанностях?

– Напротив, сеньор, я следую инструкции точно. А не разбудил вас потому, что так просила сеньора Роза.

– Что-о?! Так она уже приехала, негодник! Да ты понимаешь ли, что наделал? В таком случае я…

– Не извольте гневаться, сеньор. Сеньора домой еще не приехала, но один раз уже звонила. Очень подробно о вас расспрашивала и попросила меня пока не будить вас. У нее дела в городе, как только закончит их, сразу же позвонит… Завтрак вам сюда подавать?

Рикардо молчал, словно завороженный сообщением «у нее дела в городе». Какие такие могут быть дела после двухнедельного отсутствия? Что случилось? Руфино застыл перед ним столбом и терпеливо ждал ответа. Не дождавшись, решил повторить вопрос:

– Где будете сегодня завтракать, сеньор? В кабинете или столовой?

– Накройте столик у бассейна.

Десять-пятнадцать минут размашистым кролем без остановки, потом пять минут медленным брассом – это средство всегда помогало Рикардо если не успокоиться, то сосредоточиться. Но на этот раз тревога не отпускала его. Да, что-то все-таки случилось, иначе бы Роза давно уже была здесь. Может быть, попробовать что-то узнать. Но у кого? Позвонить Паулетте? Но вряд ли мать Розы знает больше него, да и напугать этот звонок может не слишком здоровую женщину. Увы, единственное, что остается – это ждать.

Растершись большим мохнатым полотенцем, Рикардо решил позавтракать не одеваясь специально, а прямо так, в халате. Да и есть ему в общем-то не хотелось, разве что чашку кофе маленькими глотками, и достаточно. Рядом с кофейником лежали по давней традиции две газеты – солидная «Ла пренса» и раскованная «Эль соль де Мехико». По студенческой привычке Рикардо раскрыл сначала полускандальную «Эль соль…» Все то же, все то же. Стоп! А это еще что такое? От неожиданности Рикардо поперхнулся и пролил почти полную чашку кофе на себя, но даже не почувствовал ожога.

Справа на третьей газетной странице была помещена большая фотография Розы с микрофоном в явно невыигрышном ракурсе, а слева огромными буквами шел заголовок: «Провинцию можно обмануть, а столицу – нет!» И далее некий музыкальный критик Сальвадор Мабарак камня на камне не оставлял от творчества Розы Гарсиа Монтеро.

Сам тон статьи был уничижительно небрежный, а выводы ее гласили: репертуар певицы невзыскателен, она апеллирует к низменным чувствам зрителей и слушателей; голос ее, хоть и своеобразен, но явно небогат и даже вульгарен; в Мехико бы ей не предоставили даже самого маленького приличного зала, разве что в грязном кабачке, где она, как говорят, и начинала; надо запретить подобным, с позволения сказать, артисткам выступать даже в глухой провинции, ибо формирование музыкальных вкусов нации вопрос слишком важный; впрочем, даже среди крестьян и нефтяников нашлись знатоки, которые выразили свое отношение к песням Розы Гарсиа Монтеро оглушительным свистом и тухлыми помидорами. Был в этой статье и гнусный намек на неблагополучие личной жизни новоявленной певицы, на то, что она вертит, как хочет, своим мужем и вовсе не заботится о детях…

Рикардо сделался бледен и едва мог владеть собой. Он и раньше слышал и читал про волчьи нравы в шоу-бизнесе, но и представить себе не мог, чтобы лгали столь нагло, цинично и беззастенчиво. И ведь ни что не предвещало ничего подобного! Да, центральное телевидение и пресса немного доселе говорили о Розе, но по многочисленным радиоканалам отзывались о ней, крутили ее записи довольно часто и благосклонно. Сколько раз он сам слышал добрые слова о творчестве Розы по «Радио кадена пасьональ», «Радио програмас де Мехико», «Фоменто де радио СА-Мехико», «Радио 1000». И вот первая большая статья в газете и столь несправедливый, столь жестокий приговор! Да, это тяжелый удар и, наверное, конец только начавшейся карьеры певицы. Должно быть, Роза увидела эту газету в аэропорту и… Но что же значат «дела в городе»? Ведь наверняка она потрясена, огорчена до глубины души. Неужто она решилась на что-то непоправимое?! Ведь говорят, что так бывает после больших потрясений, человек становится как бы не в себе и готов совершить самые опрометчивые поступки… Так неужели?.. Нет, ему надо что-то немедленно делать, куда-то сию минуту ехать, искать Розу…

Рикардо бегом поднялся в дом, надел первый попавшийся костюм, направился было в гараж и остановился. В голове его не было никакого плана, ни малейшего проблеска: где же искать Розу? Наверное, она сейчас идет утешения. Но где и у кого? У матери? Вряд ли она станет тревожить больное сердце Паулетты. У Томасы? Но разве Манина способна утешить ее в таких переживаниях… Ах, скорей всего Роза направилась к Мануэле Костильи де Домингос. Кто лучше нее, вкусившей и сценического успеха, обожания поклонников и прессы, а потом горечи расставания с эстрадой, постепенного охлаждения публики, сможет успокоить и приободрить молодую певицу? Значит, решено. Надо ехать к донье Домингос.

Рикардо уже выводил свой «мерседес» из гаража, как его остановил у самых ворот запыхавшийся Руфино:

– Сеньор Рикардо, скорее! Сеньора Роза в прямом эфире «Телевисы»!

Линарес не стал и подниматься в кабинет, остался вместе всеми слугами и только что спустившейся Кандидой у большого телевизора в холле.

На экране, на первый взгляд, ничего необычного не происходило. За большим столом сидел усатый толстый мужчина лет сорока пяти, а напротив него Роза. Они о чем-то разговаривали, вроде бы спокойно, но о чем, зрителю не было слышно. Закадровый голос дежурной скороговоркой сообщал, что камера была уже подготовлена для еженедельного интервью главного редактора популярной газеты «Эль соль де Мехико» уважаемого сеньора и известного журналиста Похидеса, как в кабинет ворвалась молодая певица Роза Гарсиа Монтеро и потребовала у редактора объяснений в связи с сегодняшней публикацией статьи «Провинцию можно обмануть, а столицу – нет!». Сейчас небольшие технические неисправности на линии будут устранены и все не только увидят, но и услышат этих интересных собеседников. И в самом деле звук из кабинета тут же повел на экран:

– …еще раз повторяю, сеньора Монтеро, статья подписана специалистом, музыкальным критиком, авторитетом в своей области. Разделяет ли наша газета его точку зрения – это не имеет значения. Мы вправе публиковать самые разные материалы.

– Но не откровенно лживые!

– Что вы называете ложью, уважаемая сеньора? Это всего лишь мнение специалиста и…

– Ложь, что меня забрасывали помидорами и освистывали, ложь, что моя семейная жизнь не столь благополучна, ложь, что я ввожу публику в заблуждение и насаждаю вульгарный вкус, ложь… Все в этой статье, сеньор редактор, сплошная ложь и клевета! Это вы обманщик народа, а не я!..

– Сеньора Монтеро! Я попросил бы вас не забываться, мы беседуем перед камерой «Телевисы» в прямом эфире. Я уже жалею, что дал свое согласие на подобную встречу. Никто вам не давал права публично оскорблять меня и мою газету!

– Нет, неуважаемый сеньор Похидес, это вы открыто и нагло оскорбляете людей, и не одну меня, а тысячи тех, кто полюбил мои песни. И я никогда не поверю, что вы делаете свою газету чистыми руками и из благородных побуждений. Сколько и кто вам заплатил за эту грязную статейку?

– Да как вы смеете! Еще никто и никогда не бросал в лицо журналисту Похидесу подобных обвинений. Да я самый неподкупный редактор в Мексике! Да…

– Самый продажный! И наверняка не слишком дорогой – тридцать сребреников, не более того!

– Сеньора, я не могу больше разговаривать в подобном тоне. Прошу вас сию минуту покинуть мой кабинет. Аудиенция закончена!

– Нет! Вы должны признаться, что были подкуплены и извиниться перед зрителями. Их эта статья оскорбит не меньше, чем меня.

– Мне не в чем признаваться и извиняться. Более того, теперь я уж совершенно уверен в стопроцентной правоте этой статьи. Вы, сеньора, совершенно невоспитанны и не умеете себя вести в приличном обществе. Наверняка вас должны были освистать и забросать чем попало…

– Меня-то – нет! А вас вот, сеньор, давно уже пора. И я сейчас исправлю этот большой недочет.

И с этими словами Роза засунула в рот два пальца и оглушительно и протяжно свистнула. У редактора Похидеса от удивления вытянулась физиономия и сам собою открылся рот. Открылся и не закрылся, ибо, перестав свистеть, Роза стала бросать в журналиста всеми предметами подряд с его стола. Пепельница в толстяка не попала, но окурки плавно опустились и покрыли пеплом его физиономию. Блокнот стукнул его по плечу, бумаги веером кружились по комнате, а вода из графина через несколько секунд превратила костюм редактора в мокрую тряпку. Похидес вскочил со стула и попытался спрятаться за шкаф, но Роза была начеку и метко метнула в ту сторону вазу с цветами. Ваза ударилась об шкаф и разбилась. Осколки пронеслись в опасной близости от лица толстяка.

– Полиция! – завопил он. – Полиция! Избивают!

– И опять ты врешь! – вскричала Роза. – Но так и быть, несколько отметок ты заслужил.

С этими словами она сорвала с ноги туфлю с длинным острым каблучком и двинулась прямо к забившемуся в угол Похидесу. Она пылала благородным гневом и очень красиво было в эту минуту ее лицо, крупным планом показываемое «Телевисой». Но приблизиться вплотную к редактору ей не удалось, ее остановил примчавшийся на шум охранник редакции, здоровенный мужчина, похожий на штангиста. Тогда Роза метнула туфлю в Похидеса, повернулась и, гордо прихрамывая, в обувке на одну ногу, отправилась прочь. А на экране крупным планом предстал мокрый и весь в пятнах Похидес. Жалкое зрелище!

«Телевиса» пустила клип веселой народной песенки в исполнении Розы Гарсиа Монтеро, а по окончании его диктор бодро сообщил: «По нашим сведениям разгневанная певица только что добыла в редакции адрес музыкального критика Сальвадора Мабарака, автора статьи „Провинцию можно обмануть, а столицу – нет!“, и направляется сейчас в своем „ягуаре“ прямо на квартиру этого сеньора. Наша передвижная телевизионная группа выезжает следом. Будьте у экранов и ожидайте развития событий».

В гостиной Линаресов воцарилось тягостное молчание. Рикардо ощутил, как пылает его лицо, как сухо у него во рту. Как позабавил бы его этот скандал, случись он с кем-то другим, а не с его женой. Происшедшее казалось ему невозможным, невероятным, нереальным. Казалось бы, Роза давно уже и без труда приобрела манеры дамы из общества, и он давно уже перестал беспокоиться на этот счет. И вот на тебе! Дикарка, настоящая дикарка! Мало того, что наговорила дерзостей на всю Мексику, так еще и унизила известного журналиста действием. Облила водой, забросала окурками, чуть ли вазу на его голове не разбила, да еще туфлю запустила в физиономию. Что теперь будет? Как он сможет появиться перед друзьями? А перед партнерами по бизнесу? Скажут: он не может жену свою в рамках держать, как же можно иметь с ним дело?

Рикардо подошел к бару, достал бутылку виски, налил себе целую половину стакана, выпил одним движением, снова налил такую же порцию и отправился в свой кабинет. Все продолжали молчать, лишь Кандида, не в силах сдержаться, начала хлюпать носом и сдержанно рыдать. На нее старались не смотреть, а уходящего Рикардо слуги провожали сочувственными взглядами. В этом доме без слов понимали, как тяжело сейчас на душе у сеньора Линареса и со страхом ожидали возвращения сегодня домой сеньоры Розы…

Рикардо включил «Панасоник». Передавали рекламу какого-то особенно пенящегося мыла, потом уговаривали поехать на остров Шри-Ланка. «Вот это идея, – подумал он, – самое лучшее, что можно теперь сделать, это уехать из Мексики. Скрыться вместе с Розой и все равно куда, лишь бы подальше – хоть на Цейлон, хоть в Бразилию, хоть в Россию. Уехать на месяц, другой и все забудется… Но, разумеется, Розе уже больше не выступать на эстраде. Но ведь я сам в глубине души этого желал. Конечно, не такой ценой, но что случилось, то случилось. Будем считать, что все к лучшему…»

Рикардо допил свой стакан с виски и внезапно ощутил голод. Пока он ходил за бутербродами на кухню, «Телевиса» уже проникла со своими камерами и микрофонами в жилище музыкального критика Сальвадора Мабарака. Зрителям показывали обшарпанные стены и нищенскую обстановку давно не знавшей ремонта небольшой квартиры на окраине Мехико. Самого хозяина нигде не было видно. Закадровый голос комментировал: «Как видите, дорогие телезрители, „Телевиса“ лучше знает Мехико, чем сеньора Роза Гарсиа Монтеро. На несколько минут мы опередили певицу и сумели за определенную плату договориться с сеньором Мабараком, что будем присутствовать при его беседе с героиней сегодняшней громкой статьи „Эль соль де Мехико“. Сеньору Сальвадору Мабараку недавно исполнилось шестьдесят лет, он живет сейчас один и не вполне хорошо себя чувствует. Тем не менее, повторяем, он согласился ответить в прямом эфире на любые вопросы сеньоры Розы Гарсиа Монтеро. А вот и она легка на помине…»

Камера пробежала по Розе и крупным планом остановилась на ее ногах. «Ах, вот что задержало сеньору, – заворковал невидимый комментатор, – она сменила туфли. Как вы помните, прежнюю пару обуви сеньора наполовину позабыла в кабинете главного редактора газеты „Эль соль де Мехико“. Садитесь, сеньора Роза, хозяин квартиры немного задержался на кухне, сейчас он будет и вы сможете обо всем поговорить».

Тут же появился худой, изможденный и, сразу видно, очень пьющий человек, выглядевший не на шестьдесят, а на целых восемьдесят лет. Он сначала галантно поклонился Розе, застыл в этом поклоне, а потом бухнулся посреди комнаты на колени. Роза вскочила, подбежала к нему и попыталась приподнять критика с колен:

– Зачем вы так, не надо!

– Нет, надо! Не встану до тех пор, пока вы не простите меня, хотя и нет мне прощения.

– В таком случае считайте, что я извиняю вас, поднимитесь пожалуйста, присаживайтесь и давайте спокойно все обсудим.

Кряхтя, сеньор музыкальный критик нетвердо встал на ноги и тяжело опустился в кресло.

– К вашим услугам, милая сеньора, готов ответить на все ваши вопросы и даже более того.

– Это вы написали статью для «Эль соль де Мехико»?

– Да, это я, сеньора Роза, будь проклят я и мое безденежье!

– Вы верите в то, что вы написали?

– Ни одной секунды не верю!

– Тогда зачем же вы это сделали?

– Я уже сказал, сеньора, безденежье. И он подкатился ко мне как раз в тот момент, когда я жестоко страдал с похмелья.

– Кто этот «он»?

– Да этот жирный боров, главный редактор Похидес.

– За что же он так ненавидит меня?

– Да он о вас, сеньора Роза, и понятие не имеет.

– Тогда зачем же…

– Да заплатили ему и уж, конечно, раз в сто больше, чем он мне.

– Кто заплатил?

– А вот уж этого я не знаю и даже не догадываюсь. Можно было предположить, что тут действуют ваши конкуренты по шоу-бизнесу, но чутье и опыт мне подсказывают, что это не так. Ведь, в сущности, вы сейчас единственная, кто работает в народной эстрадной манере, все остальные на Америку и Европу смотрят. Да и не так давно вы на эстраде и зарабатываете еще немного и не так прославлены, чтобы вас так лихо подставлять..

– Вы готовы написать опровержение своей собственной статьи?

– А вот этого, милая сеньора, совсем и не требуется.

– Почему, сеньор критик?

– Потому что опровержение содержится уже в самом тексте уже опубликованной статьи.

– Как так?

– Сеньора Роза, я, конечно, человек конченный, пьяница, но совесть и честь пропил еще не до конца. Если бы вы ко мне не пришли, то люди бы все равно правду узнали. Уже сегодня кто-нибудь бы догадался и другим рассказал. Вы знаете, что такое акростих? Это когда из начальных букв каждой строчки стихотворения складывается целое имя или даже фраза. Статья, конечно, не стихотворение. Но все же попробуйте поставить друг за другом начальные буквы каждого абзаца и посмотрите, что получится…

На экране появилась статья из газеты «Эль соль де Мехико», а потом компьютерной строкой побежали первые буквы каждого абзаца. В результате сложилась фраза: «Здесь все обман от начала и до конца».

Снова включилась комната Сальвадора Мабарака. Крупным планом морщинистое лицо хозяина и счастливое, сияющее лицо Розы.

– Сеньор, разрешите я расцелую вас! Вы достойно вышли из трудного положения. – И Роза поцеловала старика в щеку.

– О, сеньора Роза! Какое счастье, что вы меня прощаете по-настоящему, но, поверьте, уж сам-то я знаю, что заслуживаю только презрения.

– Напротив, сеньор Сальвадор, вы проявили себя мужественным человеком. И все мы должны хорошо подумать, чтобы такие, как вы, впредь не попадали в подобные ситуации. Еще раз спасибо вам за честность. И отдельное спасибо «Телевисе» за оперативность и находчивость. Жду всех вас на свой концерт, правда, еще не знаю, где и когда он состоится.

Снова крупным планом лицо Розы и идут титры популярной передачи «В прямом эфире «Телевисы».

– О, черт! Ну, надо же так! – выругался вслух Рикардо и трудно было понять, чего в этом возгласе больше: облегчения, удивления, радости или досады. Жди теперь, покинет Роза эстраду, как же! Невозможная, вульгарная, скандальная ситуация явно обернулась к пользе, славе и известности его жены как певицы и личности. Неизвестные враги добились своего с точностью до наоборот: хотели поставить Розу на колени, а поставили на пьедестал. Пожалуй, теперь не только знакомые, но и незнакомые Рикардо люди будут здороваться с ним гораздо почтительнее да и на бизнесе это скажется куда как положительно. Вот уж точно: нет худа без добра! Да, уже пора поджидать у ворот Розу, гоняет она на своем «ягуаре», как заправский шоферюга-лихач, трудно даже представить, что несколько лет назад, когда осваивала свою первую машину – чужой грузовик, то делала аварии в самых безобидных местах и на самой малой скорости…

Рикардо быстренько побрился, смочил щеки лучшим лосьоном, надел белую рубашку, белый костюм и белые туфли, взял в руки букет алых роз и пошел к воротам. Но тут же и насторожился. С другой стороны Розу уже тоже явно ожидали и явно репортеры. Как понял Рикардо по их разговорам, в основном это были представители почти всех крупных столичных газет и двух каналов Радио. Да, интересная у Линаресов начинается жизнь, скоро в собственном доме покоя не будет!

Раздалось урчание мотора, подъехала Роза.

– Сеньора, сеньора, – загалдели репортеры, – прокомментируйте сегодняшние события и сделайте выводы.

– Комментировать здесь нечего; кто видел, тот сам все поймет. А кто еще не видел, имеет шанс увидеть в повторе в вечерней программе «Телевисы». Единственное, что не вошло туда, это мое предложение музыкальному критику сеньору Сальвадору Мабараку написать творческую биографию нашей выдающейся певицы прошлых лет доньи Мануэли Костильо де Домингос. Он принял это предложение с благодарностью и уже завтра садится за книгу, дав обет не принимать ни рюмки спиртного пока не закончит работу.

– А кто будет финансировать это издание?

– Фирма «Рироли», которую возглавляет мой муж Рикардо Линарес.

Рикардо поморщился, как от зубной боли, и сам, без слуг, открыл ворота. Роза бросилась в его объятия, а репортеры кинулись фотографировать счастливых супругов со всех точек. Рикардо незаметно сделал знак появившемуся наконец-то шоферу и механику Хаиме, тот отогнал «ягуар» и закрыл ворота перед репортерами. Наконец-то можно было спокойно пройти по дорожке сада домой.

– Боже, Святая Дева, кто бы знал, как я сегодня устала! – сказала Роза, обхватив руками крепкую шею Рикардо и прильнув губами к его щеке. О, как он любил такие минуты, как был счастлив, когда чувствовал ее слабость и свою силу! Рикардо одним движением подхватил Розу, и бережно, как самое большое свое сокровище, понес в дом.