Читать книгу Бабушка В и все, все, все… - Владимир Иванович Лисуков - Страница 3

Началось всё, как способ слегка развлечься. Загрипповал и остался дома. Сижу на кухне, которую считал своим кабинетом, и воспалённое воображение подсовывает мне великолепную идею изобразить из себя интеллектуального бандоса, не лишенного представлений о некой нравственности, но весьма далёкого от общечеловеческих ценностей. Проще говоря, этот тип должен был обладать совершенно не типичными для меня чертами характера: наглостью, апломбом, нахрапистостью и потребительским отношением к бабам (приношу извинения, к женскому полу).

Тогда на Стихире работа под маской была весьма популярна. Особенно преуспел на этом поприще Дмитрий Артис, создавший целую галлерею весьма правдоподобных женских персонажей. Так что я и подумать не мог, что это вполне банальное занятие обернётся чем-то большим, чем кратковременная блажь скучающего графомана.

Сказано – сделано. Наклепал штук пятнадцать «виршей» и создал страницу Арестарха Шкапа – без пяти минут уголовника, хама и бабника.

***

Я киряю по Сереге

Я тоскую по дороге

Я грущу по недотроге

И сжимаю кулаки.

Рожу вытру рукавами

Дружбаны – прощаюсь с вами

Буду в чуме иль вигваме

Отбывать свои деньки.

Разговор с поэтессой.

До придурка и балбеса

Снисходила поэтесса.

Мол «такой вы злой и грубый».

«Прям – хамло». И кривит губы.

«Недоступна вам культура

В тонких поисках её».

Не сказал бы, что и дура.

Кто ж, когда постиг бабьё?

Я старался не срываться

И культурнее казаться:

Не рычал, не матерился

И ещё, за час, побрился.

Излагал, как мог, про душу:

«Ложь – гнилье и все дела».

А она, и не дослушав,

Нос задрала и ушла.

Ах, ты … глупое созданье,

Шанс, чужое наказанье!

Так легко определила

В чем мои беда и сила.

Пусть я грубый хам – стерплю!

Пусть в груди столпотворенье,

Но мирок твой запалю

Жгучим пламенем сомненья!

Устают бежать дворняги…

Устают бежать дворняги

И распахивают пасть.

Вот и я от передряги

Приготовился пропасть.

Снова злобный лай поднимут

Безнадега и судьба.

Повалил рассвет на спину

У позорного столба.

Пусть ничто не изменилось.

И никто ведь не издох.

Просто видно накопилось.

Обнаружил вдруг, что лох.

Как сестру обняв бутылку,

Неразборчиво мыча,

Отправляю мысли в ссылку

И учу язык молчать.

Пшли все нахрен! То ж не пьянство.

Я печален, а не пьян.

Горожу спиной пространство -

Отвоеванный обман.

Воровато укрываюсь

Невозможностью понять

Для чего же умираю,

Если утром снова мчать?

Природные катаклизмы в поэзии очень короткий критический обзор.

… а плакса осень зазевалась –

будильник сдох. До электрички

не добежала и осталась

одна надежда на привычки.

У поэтического сброда,

так убедительно и пылко,

своя природа и погода,

как чертик, лезет из бутылки.

Раз календарь расскажет – осень,

пусть солнце жарит, лес зелёный,

ему в глаза ударит «просинь»,

ветра, дожди, нагие клёны.

Ещё прощальные багрянцы

с полями щемятся на случку…

В окно бы глянули, засранцы,

а уж потом хватали ручку.

Советы неискушенному придурку.

Когда твоя баба с ТАКИМИ зубами

И красным намазаны острые когти,

Идти на сближение надо кругами.

А просто так сунуться – схватишь от злости.

Когда твоя баба шипит и клокочет,

А также бормочет, скривив хищно губы,

Случается смыться под крылышко ночи

И там уж спасаться трудом от пагубы.

Ты понял все дурик? И кажется, ясно

Про скрежет зубовный – страшнее не будет.

Страшнее, когда ТВОЯ баба прекрасна,

Мазнет скучным взглядом, уйдет и забудет.

Поскольку не умею работать в пол силы, отдался процессу полностью. Потому, наверное, и не заметил того момента, когда стихи начали писать меня сами. Наружу полезло самое худшее из закопанного внутри меня на тот период времени. Но зато какие личности обоего полу приходили ко мне в гости! Даже товарищ начальник пожаловал «во избежание». Не могу сказать, что происходящее меня во всём устраивало, но это было захватывающее время.

Да и Арестарх оказался не таким уж и гадом. Даже померещилось некоторое родство душ.

***

Жалко бабу. Ей досталось

То, что хрюкало, кусалось.

И осталась только жалость