Читать книгу В тупике бесконечности - Владимир Кельт - Страница 8

Она вскрикнула. Выгнула спину как кошка, задрожала и с протяжным сладким стоном легла Лео на грудь. Обессиленная, вся блестящая от капелек пота. А ведь недавно напоминала глыбу льда – непробиваемую, холодную, неживую. Лео крепче сжал ее ягодицы, отдаваясь пульсации и ритму, пока сам не захлебнулся волной удовольствия.

– Бестужев, а ты действительно хорош, – чуть позже сказала Тина, лежа рядом на скомканных простынях.

– Надеюсь, как астробиолог и технарь окажусь не хуже.

Лео провел пальцем по ее бедру, рисуя замысловатый узор на влажной разгоряченной коже. Оставленные линии светились тусклым сиреневым светом. Тина Иприкян вся светилась, куда не дотронься, что в полумраке спальни добавляло ее образу некой магии.

– Что за модификация? – спросил Лео, начертив на ее животе сердце, в центре которого заключил ложбинку пупка.

– Я бы сказала, что обычная люминесценция кожных покровов, но это не так. Называется «Шахерезада», работает только в момент сексуального возбуждения.

– Красиво. Мне нравится.

Рисунок под его пальцами угас. Удивительно как быстро женщины способны менять настрой! Вот Тина уже встает с кровати, с раздражением накидывает на плечи белый атласный халат. Подкуривает длинную тонкую сигарету и усаживается на широкий подоконник перед панорамным окном. Поджимает под себя ноги и кладет ладонь на острые колени, халат открывает небольшую упругую грудь. Лео заложил руки под голову, наблюдая за тем, как она курит. Нет, он не любовался, просто смотрел. У него было немало женщин: красивых и не очень, мягких и жестких, но такой фантастически богатой и властолюбивой стервы еще не попадалось. Лео задумался: каково это быть наследником целой империи? И сам себе ответил: это значит бороться с другими наследниками – пока их не останется.

– И как вы живете в своих норах под землей? – брезгливо передернула плечами Тина, когда Лео подошел к окну. – Здесь хотя бы солнце видно, и небо настоящее, а не голограмма на панели. Убожество, прости господи.

– К этому быстро привыкаешь. Зато, если случится поломка купола, то Нижняя Эллада не пострадает. Каждый тоннель и жилой кластер герметичны, радиация тоже не страшна, провиант и вода имеются. Выходы на поверхность Марса и в космопорт наличествуют. А вот людям наверху придется несладко.

– Ой, не надо лекций, доктор Бестужев. Я знаю, где здесь стоит каждая перемычка и переборка. И знаю, что купол – вечен.

– Тоже самое говорили о башнях терраформа. Думаю, что древние марсиане не зря строили свои города именно так.

– Может, поэтому они все передохли? – усмехнулась Тина, выпустив струйку дыма. Та наткнулась на стекло и расплылась по прозрачной глади.

За окном готовилась ко сну Эллада. Одна за другой гасли сферы бизнес-центров, на смену им загорались прямоугольниками окон жилые дома. Редкое здание здесь было выше десяти уровней – оптимальная высота для этого региона долин Маринера, по мнению проектировщиков и геодезистов. Зато все здания аккуратные, белые, спиралевидные или полукруглые – как игрушечные. Окаймлены зеленью молодых сосен и неприхотливых кленов, окружены зеркальными дорогами и серыми мостовыми. То там, то тут зажигались одинокие фонари, льющие холодный свет на тротуары и фасады домов.

Но что по-настоящему прекрасно, так это марсианский закат.

В серо-оранжевом небе бледное солнце казалось диском из червонного золота. Багрянец разлился ближе к горизонту, и теперь облака превратились в фиолетовые тени, которые сгущались над горным хребтом близ каньона Ио. К этому времени Фобос уже горел высоко в небе, этот спутник успевал дважды за сутки показать испещренный кратерами бок. А вот его брата, Деймоса, сегодня не увидеть – ему требуется более тридцати часов, чтобы снова взойти на востоке. Если не обращать внимания на перекрытия купола, то вид можно назвать безупречным.

– Ты хотел бы жить в Верхней Элладе? – лениво спросила Тина.

– Нет, – соврал Лео. В свое время он пытался переехать, но не вышло. И дело было даже не в деньгах. В Верхней Элладе нельзя купить жилье, не получив специального приглашения.

– Подумай над этим. Если не облажаешься с миссией в Лабиринте Ночи, то зеленый свет будет гореть чаще. Главное, чтобы все прошло гладко.

– Насколько гладко?

Он притянул Тину к себе, ее ноги крепко обхватили его талию. По коже побежали сиреневые вспышки.

– Очень гладко…

* * *

С рассветом три груженных оборудованием ровера выехали в голую тишину красной пустыни. Белые шестиколесные машины с горящей синей надписью «Центр ГЭК» уверенно двигались прочь от шлюза купола, оставляя позади облака грязно-коричневой пыли. На платформах были закреплены ящики и экзоходы, на крышах раскрылись лепестки солнечных батарей. Лео сидел в кабине первого ровера. Всего экспедиция насчитывала двенадцать человек. Трое из них – силовики из службы безопасности «Центра», занявшие места водителей, остальные – археологи и ученые. Для чего понадобилось тащить с собой вооруженных людей, Лео толком не объяснили. Джон Митчелл говорил о черных археологах и других неприятных личностях, встречи с которыми могут окончиться плачевно. Черные копатели не такая редкость на Марсе, желающих сколотить состояние на контрабанде артефактов предостаточно. Однако все они шарахались «Центра» как черт ладана, посему Лео заключил, что первый заместитель явно перестраховывается.

Густой молочный туман – обычное дело в долинах Маринера. Стоило отъехать от шлюза всего на километр, как роверы утонули в его плотной завесе.

– Чертовы туманы, – пробурчал Стас Войкин, сбавляя скорость. – Если не развиднеется к тому времени, как съедем с равнины, то придется переждать. Не хочется слететь в овраг и получить разгерметизацию корпуса. Эй! – обернулся он к сидящим в салоне археологам. – Сильно там не расслабляйтесь. Шлемы держите под рукой.

– Никаких остановок, – возразил Лео. – Нужно успеть попасть на место и разбить лагерь до заката. Будем ориентироваться по приборам. А если вы не в состоянии разобраться с картой, то могу сам сесть за руль.

Губы Стаса скривились в усмешке, взгляд желтых глаз безразлично смотрел в туман. Этот высокий, облепленный мышцами человек с глазами как у ящерицы, с мелкими острыми зубами хищника сразу не понравился Лео. Не понравился и пункт инструкции, в котором говорилось: в экстренной ситуации командование экспедицией перейдет к старшему служащему Войкину. Проблема в том, что на неприветливой поверхности Марса под «экстренной ситуацией» можно понимать что угодно.

А теперь безопасник и вовсе говорил о возможной аварии так буднично, словно в ровере сидят не люди, а роботы. Еще и раскомандовался. Типичное поведение силовиков. Так же вел себя Егор, чем доводил Лео до белого каления. Прямолинейность, грубость, склонность к агрессии, равнодушие к чужой боли и физическому насилию – все это брат имел в полном комплекте. Порой Лео удивлялся, как такое возможно, ведь они близнецы! А потом понимал, что стоит благодарить природу за то, что вопреки внешнему сходству по характеру они совершенно разные. Поэтому, как только ему исполнилось шестнадцать, и он получил право самостоятельно использовать базовый пакет «модекс», Лео первым делом изменил внешность, постепенно доводя облик до совершенства.

Конечно, подготовка к полету на Марс внесла коррективы, пришлось заново перекраивать тело. Вместо утонченной фигуры юного Аполлона, Лео обзавелся рельефом мышц. При низкой силе тяжести в 0,38 g мускулатура быстро атрофируется, а введенный «NTex 7» держит мышцы в тонусе и синтезирует белок, так что надобность в тренажерах отпадает, хотя медики и рекомендуют два раза в неделю посещать зал для проработки всех групп мышц и особенно позвоночника.

С внутренними органами тоже пришлось повозиться. И если первые поселенцы были вынуждены постоянно проходить лечение, то начиная с 2089 года, всем колонистам Марса вживляли ген рыбы Danio rerio[10] для лучшей регенерации. Почти девять месяцев Лео провел в клинике, пока его организм привыкал к изменениям. Не все способны принять улучшения, самое страшное, что может случиться, – отторжение. Каких-то пятьдесят-шестьдесят лет назад люди нередко умирали в клиниках, либо становились калеками. Лео повезло, он родился в эпоху расцвета генных модификаций, а значит готов к изменениям. Следующее поколение вовсе станет тратить на восстановление недели. Кто знает, может, это будет поколение людей, генетически модифицированных еще на стадии эмбриона. Новый биологический вид. Совершенный.

Солнце быстро поднималось. Какое-то время туман сопротивлялся: растекался по изъеденной трещинами земле и клочьями вис на скалах, но потом ретировался. Растаял, будто злой дух с наступлением дня. Через четыре часа пути роверы наконец достигли хребтов Лабиринта Ночи. Одиннадцать километров – такова высота нагорья с его крутыми обрывами и пологими склонами, с серыми наростами застывшей магмы и окаменелыми слоями вулканического пепла.

На приборной панели раскинулась голографическая карта, где возле разлома пульсировала красная точка – место гибели группы археологов из первой экспедиции. Лео отметил, что его люди нервничают. Это чувствовалось в голосах, нервных, резких смешках. Археологи трепались о чем угодно, только не о лагере. Лишь безопасник Стас Войкин оставался спокойным, на его бледном лице читалось полное безразличие. Лео не ощущал ни страха, ни волнения, только печаль. И чем ближе они подъезжали к месту гибели Иры, тем сильнее щемило в груди. Он так давно отодвинул Иру подальше от своей жизни, что весть о ее смерти была воспринята спокойно. И только здесь, среди песков он стал осознавать, что ее больше нет и никогда не будет.

Машина остановилась на краю ущелья, мощные колеса зарылись в песок. Красная точка мигала совсем рядом. Стас Войкин повернулся к Лео, холодный взгляд желтых глаз выражал немой вопрос.

– Приехали, – подтвердил Лео. – Разобьем лагерь здесь.

С заднего сиденья послышалось сопение и тихие перешептывания.

– Не самое лучшее место, – пробурчал старший археолог Тихонов. – Надо взять хотя бы на пару кэмэ западнее, здесь сейсмоактивная зона.

– Или поставить два лагеря, – вклинилась Марина, молодая рыжая помощница Тихонова.

– Будем следовать указаниям «Центра», – отрезал Лео и кивнул Стасу.

Войкин включил рацию, рявкнул:

– Все. Приехали. Выходим и разбиваем лагерь.

Лео надел свой шлем, тихо щелкнули застежки. Несколько секунд ощущался спертый воздух душной кабины ровера, а затем система подала кислород. Потянуло жженым пластиком и медью – так пахнет новьё. Выданная «Центром» экипировка Лео понравилась. Сделанный из легчайшей наноткани белый скафандр с синими полосами вдоль рук и позвоночника, с эмблемой «Центра» на груди – надпись «ГЭК» в обрамлении звезд. Встроенный компьютер следил за жизненными показателями хозяина, фильтровал воздух, и в случае надобности подавал воду через трубку гидратора. Вовремя извещал о необходимости замены «патронов» системы жизнеобеспечения и снабжал информацией. Последнее было не менее важно, ведь вдали от вышек связи встроенный в сознание IP-ком не работал, а пользоваться коммуникатором неудобно, если руки заняты.

Люди принялись стаскивать ящики с платформ роверов, что при низкой гравитации давалось легко. Грубые протекторы шин оставили шрамы в ржавых песках, и узор можно было проследить до самого спуска. Ветер поднимал пыль, играя вихрями вокруг машин и аккуратно засыпая колеи. Пока ученые возились с оборудованием, трое безопасников держались в стороне, осматривая округу. Их атмосферные скафандры были черными, с пластинами брони на груди и спине, с серебряными эполетами на плечах. За спинами у каждого по импульсной винтовке, разгрузочные пояса утыканы запасными магазинами и трубками сигнальных шашек.

На Лабиринт Ночи плавно опускались сумерки. Тени сделались вытянутыми, а едкие цвета марсианского ландшафта приглушенными, будто кто-то потянул ползунок яркости к знаку «минус». Два баббл-тента и лабораторный модуль белели подобно снежным островам в сизом дыхании вечера. Роверы припарковали поодаль, рядом с роботами и экзоходами, а по периметру безопасники поставили прожекторы. Археологи заметно нервничали. Близость могилы коллег напрягала, и Лео подозревал, что именно по этой причине Тихонов настаивал на переносе лагеря. Неужто суеверен? Сам Лео суевериями никогда не страдал, и как только закончил с настройкой оборудования, первым делом пошел на восток. Туда, где когда-то стоял лагерь Иры.

Он спускался по пологому склону, из-под подошв ботинок летели мелкие камешки и катились в расщелину. Позади немой тенью следовал Стас Войкин. Безопасник держался на приличном расстоянии, но Лео все равно напрягался. Как не напрягаться, когда у тебя за спиной шагает вооруженный тип, чьи модификации предназначены для слежки и убийств?

А вот и место дислокации лагеря Иры. На растрескавшейся бурой земле лежали погнутые стойки прожекторов, под ботинками хрустел битый стеклопластик ламп. Белые лохмотья, оставшиеся от баббл-тента, напоминали призраков, молчаливо наблюдающих за Лео и Войкиным.

Посреди поляны возвышался обтесанный камень в форме звезды. В центре горела табличка с именами погибших археологов.

Лео сел на землю, уперев локти в колени и глядя на каменную звезду. Краем глаза заметил движение – это Войкин присел на корточки.

– Оставьте меня одного. Хоть ненадолго, – раздраженно бросил Лео.

Видимо даже у вояк есть понимание: кивнув, Стас ушел из поля зрения.

Взяв в кулак песок, Лео просыпал его тонкой струйкой. Перед глазами возник пляж, и мальчишечья фигура Иры, идущая вдоль кромки моря. Она любила собирать ракушки, как люди собирают грибы и ягоды; она таскала их домой, часами сортировала по цвету и размеру, раскладывала по бумажным мешочкам и теряла к ним интерес. Пакеты с успехом забывались в номерах гостиниц, на террасах, в шкафах и за кроватью.

Еще она любила кофе латте, сама его варила и рисовала на молочной пенке знаки, похожие на иероглифы. На вопрос Лео, что это, отвечала, что часто видит во сне эти знаки, и представления не имеет об их значении.

– Возможно, это самая главная загадка в моей жизни, которую предстоит разгадать, – говорила она, и в глазах появлялся страх перед чем-то предопределенным.

Разжав ладонь, Лео высыпал остатки песка: нашла ли она ответы? Ему было жаль, что они отдалились, что он уделял ей так мало времени… Он вдавил ладонь в землю, так, что остался отпечаток, тихо сказал:

– Прости меня, ты умела прощать…

В горле запершило. Кашлянув, он встал. Еще раз, уже без всякой цели, обошел разрушенный лагерь. Он говорил себе, что Ира не страдала и смерть настигла ее быстро, не терзая болью. Из рапортов и отчетов он знал, что в ту злополучную ночь случился оползень, и раскоп был засыпан камнями. Подземные толчки спровоцировали обвал скалы прямо на лагерь. Генератор вышел из строя, баббл-тент получил разгерметизацию… Все археологи задохнулись в ядовитой атмосфере Марса. Глупо. Как же глупо! Для Иры ничего не было важнее Марса, собственная жизнь всегда была для нее на вторых ролях. А горячо любимая планета убила свою почитательницу, как злое божество приспешника.

Лео непроизвольно потянулся к коммуникатору, чтобы перечитать ее последнее сообщение и тут же одернул руку. Нельзя! Войкин рядом, затаился в сумерках, не отводя от Бестужева пристального взгляда желтых глаз. Впервые с начала экспедиции кольнула догадка: «А что, если Войкин здесь не ради безопасности, а чтобы следить за мной?» О присланном Ирой сообщении: «Я всегда знала, что разгадаю эту тайну!» и фото окаменелой кисти, сжимающей какой-то светящийся огрызок металла, Лео никому не сказал. Он увидел сообщение уже после того, как узнал, что она мертва. Рассудив, чем это может для него обернуться, Лео решил промолчать. Ведь в «Центре» могли счесть фотографии подделкой, а сообщением бы заинтересовалась полиция. Начались бы допросы, вызовы, на его имя могла пасть тень. И это в момент, кода решался вопрос о входе в высшие эшелоны власти «Центра». Совсем ненужная слава, пагубная.

Лео встал, отряхнул скафандр от вездесущей пыли, и побрел обратно к лагерю. Завтра предстоит трудный день, придется выложиться на все сто, чтобы угодить Митчеллу и Иприкян.

Он медленно поднимался по пологому склону. Коммуникатор с сообщением Ирины жег нагрудный карман.