Читать книгу Герой подворотен. Проза - Владимир Кочнев - Страница 6

– Ты знаешь эту историю? – Нет – Ну тогда я тебе расскажу.

Он подвинул полупустую бутылку пива к себе и чуть-чуть задумался. Он был крепким, хотя и стареющим парнем, удивительно симпатичным. Насколько я понимал, он жил именно там где и работал – в студии, в каморке с аппаратурой и фильмами, закрученными в ленты и упакованными в большие круглые жестяные коробки, стоявшие в одном большом шкафу, рядом с книгами о кино и художественным ширпотребом. А спал вероятно именно здесь, где мы сейчас и сидели, на общей кухне двух офисов – здесь стояло одно приличное кресло, холодильник, стол и было относительно чисто, может быть он раздвигал его или еще как устраивался.. Я не знал..

Он поковырялся языком в щеке, видимо подбирая мысли. Обо всем этом ему нелегко было рассказывать, потому что он сам был частью этой жизни, одним из ее участников. Я знал, что он долго играл в разных группах.. но так и не стал профессионалом…

И теперь, вороша память, он переживал все снова: молодость, уход из института, развод с женой, тусовочную и богемную жизнь, из которой самые яркие деятели давно умерли или превратились в ходячее недоразумение.. Тусовочную жизнь, закончившуюся для него тем, что сейчас он был просто оператором, живущим в чужой студии…

Он не порвал с прошлым окончательно, перестав быть музыкантом, теперь он стал собирателем городских музыкальных легенд, хранителем истории… Он скурпулезно изучал маргинальное музыкальное движение, 90-х. Собирал информацию про все группы региона, возникнувшие и исчезнувшие, словно вспышка на болоте. Его интересовало все. Даже бэнды-однодневки, участники которых уже сами не помнили, что когда-то где то играли.. Зато их помнил он.

Он собирал вырезки пожелтевших газет, выслеживал биографии, находил и перезаписывал древние ужасного качества с огромным количеством шумов записи. Это стало фанатичным хобби старого маргинала.

Собственно здесь и сейчас мы занимались тем же самым.

Я хотел написать книгу об одной нашей легенде. И он согласился помочь мне.

Они сидел передо мной, старый, желтоватый с обтянутым кожей черепом, с обострившимися как у покойника чертами лица, острым носом, скулами, и маленькими глазами. На своей работе оператором он был занят почти круглосуточно… и еще он постоянно курил, так что я почти задыхался, сидя с ним рядом.

– Итак.. – - сказал он мне, видимо сосредоточившись

– Я рассказал тебе вкратце про начало. Про детство Чичерина и про его юность.

– Как я уже говорил, – продолжал Семен, – будущий рок-гитарист рос в трущобах, на Пушкина. Там, где сейчас наставили торговые павильоны. Тогда это было дикое и веселое место. Обычный советский захолустный двор… Он рос среди уличной шпаны: будущих бандитов, наркоманов и бизнесменов, и в детстве мечтал стать хоккеистом.

В то время, когда ему исполнилось двенадцать, мама с отчимом решили убрать его с улицы, и чтобы отвлечь, занять чем-то позитивным, стали учить играть на гитаре…

– Мама его была учителем музыки в средней школе и кем- то вроде держательницы культурного музыкального салона, – добавил Семен, – центром городской тусовки. У нее собирались местные и приезжие знаменитости. И однажды даже (на пике своей славы, кстати) вписывался сам БГ. Маленький Женя видел его и впечатлился.

Отчим его был продюссером, массовиком-затейником по тем понятиям

Позже, когда Женя начал писать песни сам, он помог ему выйти на сцену. Своего пасынка, исполняющего смесь рока и кантри, он одел в костюм пионера – в шортики, красный галстук, белую рубашку.. что возымело в конце 80-х дикий ошеломляющий эффект.. «Пионеры» стоящие в зале завопили «ура» и зааплодировали… Это был настоящий триумф…

Ему было всего пятнадцать

С тех пор судьба его определилась. Мы помолчали.

Я вспомнил лицо Чичерина, запечатленное на афише концерта его памяти, с которого и началось мое им увлечение. Лицо истощенного, страшно худого человека с вылезшими из орбит горящими от восторга белками глаз…

Выражение этого лица включало так многое, что я никак не мог уяснить для себя что же при этом чувствую…

Казалось, этот человек летит в пропасть, однако, делает это так весело и интересно, что заставляет весь остальной мир усомниться в собственной правильности…

…Чичерин… Это имя было легендарным для нас. Худой с вытаращенными глазами подростка, в подвязанной на потной голове пестрой бандане, он создал своими песнями удивительный независимый от внешнего быта мир, частью которого был сам… Его до сих пор (спустя 10 лет) орали во дворах новые хиппи… Он прожил загадочно и быстро.. Сейчас я замирал, слыша о нем. Я прикасался к чему-то суровому, настоящему и пугающему…

– Ты спрашиваешь меня, почему, если он был так удачлив, талантлив и популярен, – сказал Семен, – (особенно в девяностые это было так!), то не пытался уехать из города, вырваться в Москву или в Питер… А он пытался!.. Как минимум дважды, в самом начале, на заре, когда ему было еще шестнадцать, и позже, десять лет спустя… И про первый случай я тебе сейчас расскажу.

Он снова вздохнул, словно собирался рассказывать про наступление немцев под Москвой и приступил.

– Ты ведь видел у меня в гостях Рилли? – Да, – сказал я.

Рилли была чувихой лет сорока с гаком и напоминала сумасшедшую. При встрече в тот вечер она болтала неуемно 2 часа и рассказывала про масонов. По ее догадкам (и даже ее личным исследованиям проводимым с юности) выходило, что масоны пошли именно с Урала и именно с нашего городка. И уже отсюда постепенно прибрали к рукам весь мир.

С длинными кудрявыми волосами, с серым растянутым свитером и фенечками на худых руках художницы – оформительницы, Рилли жила в очень насыщенном приключениями мире.

Масоны следили за ней отовсюду. Они пролезли в государственные и коммерческие структуры. В магазины и телефоны.

Ее сосед по коммуналке, хрякающий от курева инвалид (кгб-шник на пенсии) наблюдал за ней неуемно и всегда докладывал в штаб..