Читать книгу Свинцовая совесть - Владимир Колычев - Страница 4

Стирка белья – дело сложное. Берешь печную золу, заливаешь ее водой, отстаиваешь и получаешь мыльный раствор, замачиваешь его с бельем, которое потом до судорог в мышцах таскаешь по стиральной доске, затем полощешь в холодной речной воде до посинения губ. Так было давно. Стиральная машинка с ручными валками для отжима белья, ванна с проточной водой, полоскание, сушка – это технология вчерашнего дня. Почему? Да потому что у Глеба есть деньги для современной стиральной машинки; «боевые» за полгода получил, а это сумма немалая. Забрасываешь белье в барабан, задаешь режим, включаешь сушку – и, пожалуйста, через пару часов получаешь готовый продукт.

– Жаль, утюга в машинке нет, – сказал он, понюхав ароматно пахнущую, еще теплую тельняшку.

– Ничего, я тебе поглажу, – улыбнулась Ольга и мягко ткнулась лбом в его плечо.

Из госпиталя его выпишут на днях, затем отправят в санаторий, только он никуда не поедет, потому что Ольга свой отпуск уже отгуляла. Военно-врачебная комиссия свой вердикт еще не выносила, но и без нее Глеб уже чувствует, что не сможет работать в горах на прежних условиях, а воевать вполсилы – это верная смерть. А он не желает умирать, потому что с ним Ольга, и ему вовсе не хочется покидать этот маленький уютный мирок, в который она его впустила.

– Не тебе, а тебя, – поправил он ее. – Меня надо гладить, а со своей тельняшкой я сам как-нибудь справлюсь. И белье все переглажу. Только не сейчас. Завтра. Когда ты на работе будешь. А сейчас нам нужно машину на «интимном» режиме опробовать…

В барабане крутилась вторая, уже непробная партия белья. Стирка идет, вода плюхает, машинка недовольно ворчит, слегка подрагивая.

– Нет такого режима. Деликатный есть.

– Ты плохо читала инструкцию.

– Ты что делаешь? – засмеялась Ольга, когда он усадил ее на стиралку.

– Инструкцию будем учить. Я буду преподавать, а ты – получать удовольствие от знаний… А трусики надо в стирку… И халат… И тебя…

– Я тебя убью… – закрывая глаза, тихонько и сладко простонала Ольга.

Глеб включил заданный режим, увеличил обороты, и стон усилился. А тут еще машинка вдруг заработала на отжим. Барабан закрутился с бешеной скоростью, корпус крупно завибрировал, и стон перерос в настоящий крик души. Ольгу затрясло изнутри, она спазматически обжала ногами его бедра, ногтями вцепилась в спину. Барабан прекратил вращаться, машинка успокоилась, послышался шум заливаемой воды. Расслабилась и Ольга и щекой прижалась к его шее. Она уже получила свое, и, судя по всему, сверх нормы – ей сейчас все равно, что делает Глеб. Но ничего, еще чуть-чуть – и она снова заведется…

Но вдруг зазвенел звонок.

– Пошли все! – пьяная от удовольствия, махнула Ольга рукой.

Глеб думал точно так же. Но в дверь позвонили снова, и это заставило его форсировать события.

Торопился он не очень, и между вторым и третьим звонком прошло несколько минут. Кто-то настаивал на встрече с Ольгой. Это была ее квартира, поэтому гости могли пожаловать только к ней.

– Может, Варвара Павловна? – у самой себя спросила она. – Может, Юлю привезла…

Ольгину дочь забрала на лето бывшая свекровь. Варвара Павловна очень любила свою внучку, чуть ли не силой отрывала ее у матери, чтобы поселить у себя на даче. Но иногда на нее находило, и ни с того ни с сего она могла отправить Юлю домой, к матери, да еще и оскорбить при этом Ольгу. Дескать, твоя дочь, ты ею и занимайся и нечего перекладывать свои обязанности на кого-то…

Ольга порывисто поднялась, но едва удержалась на ослабленных от истомы ногах. Просела в коленях, выпрямилась, рукой подперев бок, застегнула халат, после чего торопливо направилась к двери. И Глеб заправился, но прошел на кухню. Не хотел он, чтобы его видела гостья. Ведь он же не муж Ольге, а всего лишь сожитель. Она, конечно, имела право впускать его в свою жизнь, но Варвара Павловна и без того не жаловала бывшую невестку, а тут еще мог появиться лишний повод причислить ее к числу падших женщин.

Но в прихожей послышался мужской голос:

– Привет!

Кто-то переступил порог, послышался шорох, по-видимому, Ольга увернулась от мужских объятий. Глеб не видел, но догадывался о том, что происходит в прихожей.

– Ты чего такая дерганая?

– Отстань!

– Да ладно тебе, отстань!

Глеб вышел в прихожую и увидел, как высокий, отнюдь не хилого сложения мужчина нависает над Ольгой. Она вжималась спиной в стену не в состоянии сместиться влево-вправо так, чтобы не наткнуться на его вытянутые на всю длину руки. Он не касался ее, но его длинный с горбинкой нос едва не тыкался ей в лоб. И еще он дышал ей в лицо.

– Тебе же сказали, отстань.

Глеб прихватил с собой полотенце и сейчас неторопливо наматывал его на кулак. Это был своего рода угрожающий жест, призванный победить противника, не вступая с ним в драку. Есть такой элемент в философии восточных единоборств: смог предотвратить схватку силой бесконтактного воздействия – считай, победил.

Когда-то Глеб всерьез занимался карате, причем в подпольной секции. Их тренер, Александр Владиславович, проповедовал жесткий контактный стиль, но не закрывал глаза на философские аспекты восточного учения. Были у них в секции ребята, которые закаляли свои знания на стороне, в школьной драке, в заварушке на дискотеке, их Александр Владиславович отчислял безжалостно и бесповоротно. Давно все это было, но табу на бесконтрольное применение силы осталось.

– Не понял, а это кто?

Гость оставил Ольгу в покое, развернулся к нему лицом.

Мужчина был примерно одного возраста с Глебом, но кожа на лице не так обветрена непогодами, продублена морозами. Нежная у него кожа, гладкая как атлас. Это результат нехватки мужских гормонов. Иногда Глеб завидовал людям с таким типом кожи, потому что они могли не бриться неделями, поскольку волосы на лице росли очень медленно и были тонкими.

Но какой бы ни была кожа у этого мужчины, выглядел он отнюдь не женоподобно. Лицо крупное, черты четкие, но тяжеловесные, мощная шея, не очень широкие, но рельефные литые плечи. Носил он дорогой облегающий батник, чтобы хорошо просматривались накачанные грудные мышцы и плоский живот. И рукава короткие – развитые бицепсы эффектно бугрятся. Глаза у гостя синие, взгляд глубокий, пронзительный. Высокий он, стройный, отлично сложен, в глазах магнетическая сила, способная покорить слабую женщину…

Светлые стильные брюки на нем, дорогие туфли, пояс. Часы на руке красуются; похоже, настоящие швейцарские – уж больно они хорошо смотрятся. Хотя сейчас и подделка выглядит не хуже подлинника.

Впечатление портил подбитый глаз и рассеченная хлестким ударом губа. Синяк затушеван тональным кремом, но все равно заметен. Впрочем, вряд ли бы Ольга прогнала его из-за разбитой физиономии. Если бы не Глеб, она бы, возможно, приняла гостя с распростертыми объятиями. Это или ее бывший муж был, или один из череды любовников. О своих мужчинах она поведала ему в общем, в частности не вдавалась, да Глеб и не пытался их выпытать. Все, что было, – в прошлом, а сейчас должен быть только Глеб. Но так уж вышло, что этот мужчина вдруг вклинился в их жизнь.

– Глеб меня зовут. Мы с Олей собираемся пожениться. Я думаю, этого хватит, – сухо и невозмутимо сказал он.

– Кому «хватит»? Чего «хватит»?

С агрессивной ухмылкой мужчина шагнул к нему, но Ольга взяла его за руку, и он остановился.

– Валентин, не надо.

– Не надо, Валентин, – покачал головой Глеб. – Ты должен понимать, что для тебя здесь места нет.

– А если я вышвырну тебя со своего места? – презрительно скривился мужчина.

Валентин был чуть ли не на голову выше, чем Ольга, Глеб же был с ней примерно одного роста. Да и в мышечной массе он уступал незваному гостю, потому тот и не видел в нем серьезного противника. И татуировка летучей мыши на фоне эмблемы ВДВ ему ни о чем не говорила.

– Ты умеешь драться? – с непроницаемо спокойным лицом спросил Глеб.

– Хочешь убедиться? – Валентин провел правой ладонью по левому предплечью, будто закатывая рукава.

– Не хочу. Дело в том, что я не умею драться.

– Да ну!.. Так я тебя научу! – Мужчина закатил несуществующий рукав и на правом предплечье.

– Я умею только убивать.

Глеб не пытался изображать из себя крутого парня, он просто смотрел на Валентина глазами человека, ничуть не сомневающегося в силе своих слов и суждений. Он не боялся этого недалекого буяна, потому что полностью контролировал обстановку. На любое действие он мог предпринять куда более жесткое противодействие. Даже в состоянии ограниченной годности к военной службе он мог постоять и за себя, и за Ольгу.

Занятия карате времен его школьной молодости могли показаться детской забавой по сравнению с тем, чему научила его армия. В Афгане он рыскал по горам в поисках караванов, в составе разведывательно-диверсионных групп ставил на них засады, уничтожал. Там его многому научили. Затем был факультет спецназа в Рязанском военном училище ВДВ, после – служба в особом подразделении, первая война в Чечне, вторая. Да и в промежутке между этими войнами приходилось выполнять секретные задания на территории, занятой врагом. Для разведчика гораздо важней быстрые и бесшумные ноги, чем рукопашный бой, но и без этого тоже никуда. К тому же приходилось выполнять и диверсионные задания, где врага предполагалось не только найти, но и уничтожить. И далеко не всегда в ход шло огнестрельное оружие…

– Где ты этого клоуна нашла? – в замешательстве, невольно отступив на шаг, с нервной насмешкой спросил у Ольги гость.

И еще он смотрел на полотенце, которое Глеб сматывал с кулака. Он вдруг всерьез решил, что его собираются им задушить.

– Глеб не клоун, – мотнула головой Ольга. – Он разведчик. Он воевал. У него боевые ордена…

– А-а! Так ты из госпиталя его притащила? – истерично хохотнул гость.

– Валентин, приходи через годик, – спокойно сказал Глеб. – Я освоюсь в мирной жизни, отвыкну от войны, стану мягче… Может, я даже помогу тебе разобраться с твоими обидчиками.

– Какие обидчики?! – возмущенно и с капризными нотками в голосе взвыл он.

– А те, которые у тебя под глазом отметились.

– Да пошел ты знаешь куда?

Валентин психанул, повернулся к Глебу спиной и порывистым шагом вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

– И что это было? – усмехнулся Глеб.

Он нарочно добивался того, чтобы насмешка не казалась презрительной и потому оскорбительной для Валентина. Не солидно это, глумиться над убогим…

– Валентин это был…

Прижимаясь спиной к стене, Ольга сделала шаг вперед, увеличив тем самым угол наклона своего тела. И голова ее вниз по стене стала съезжать, и ноги в любой момент могли заскользить по полу. Но, казалось, она нарочно это делает, чтобы Глеб подхватил ее на руки, удержал. Возможно, Ольга интуитивно, на уровне своего женского восприятия хотела показать, что нуждается в сильной мужской руке.

– Понятно.

Мягким движением ноги он провел подсечку, совсем лишив Ольгу равновесия, но упасть ей не позволил – подлез под нее и перебросил безвольное тело через плечо. Отнес в единственную комнату, бережно сгрузил на диван.

– Спасибо, – закрывая глаза, тихо и благодарно сказала она. – Лежать бы так и лежать… С тобой так хорошо, что… С тобой очень хорошо…

– Что?

– Ты о чем?

– Ты сказала, со мной так хорошо, что… Вот я и спрашиваю, что?

– Ничего, – не открывая глаз, повела она головой в сторону от Глеба.

– И Валентин – тоже ничего?.. Нет, я, конечно, не должен лезть в твои дела. Но все-таки интересно, врывается к тебе какой-то мужик, ставит тебя к стенке… Может, он твой бывший муж, а я ничего не знаю.

– Моего бывшего мужа зовут Роман. А это Валентин… Да, у нас были отношения, но все уже позади… Мы расстались, но он не хочет этого понять… А ты что, правда не умеешь драться? – спросила она для того, чтобы сменить тему.

– Ну, пару раз вполсилы смогу ударить. А там не знаю, могут включиться рефлексы. Я не думаю, что твоему Валентину хватит навыков против них… Он что, культуризмом занимается?

– Да. Говорит, что хочет быть в форме…

– Похвальное желание. Только форму ему все равно набили.

– Значит, заслужил, – без сочувствия, даже с каким-то злорадством, сказала Ольга.

– А чем он занимается?

– Адвокат он.

– И часто ему… э-э, форму бьют?

– Да нет, не очень. Мы с ним год встречались, за все время впервые… Я не хочу о нем говорить… Я хочу говорить о нас… Это правда, что мы собираемся пожениться?

– А разве нет?

– Хорошо, что да… Поверь, я буду верной женой. И никаких Валентинов в ней больше не будет.

Ольга поднялась с постели, поцеловала Глеба в щеку и отправилась на кухню. Все правильно, лирика – лирикой, а ужин по распорядку.