Читать книгу Кофе от баронессы Кюцберг. Горькое молоко – 4 - Владимир Козлов - Страница 2

Иван Романович Беда сидел на своём любимом столбике, продолжая листать события давних лет. Этот столбик он для себя называл островком воспоминаний Ямал. Он вспомнил, как в этот день появились на свет Катя и Софья. Ещё три года он поиграл за команду, но семья и работа отнимали много времени и, ему пришлось оставить футбол. Старший сын Альберт был на год старше своих сестёр и больших хлопот уже не причинял. А вот племянник Сергей, носивший его фамилию, и которого сестра Клавдия воспитывала одна, придавал достаточно забот всей родне. Футбол он по рекомендации врачей забросил, перешёл на борьбу, но главным увлечением его была улица и конечно книги. Иван неоднократно разговаривал с племянником и вроде он его понимал, но обстоятельства заставляли Сергея принимать решения по своему усмотрению. Воспитание – воспитанием, но работа всех больше забирала времени. И всё – таки Сергея где – то не усмотрели, один раз был осужден на три года, теперь пять лет дали. Сейчас Сергею уже за сорок и воспитатели ему не нужны.

Иван Романович после окончания школы мастеров продолжал трудиться на своём родном заводе начальником участка. Работа была ответственная, и когда намечалось спускать на воду очередное судно, он неделями пропадал на заводе. Его тогда все уважительно называли Иван Романович, а близкие Иваном.

Сергей Беда был младше дядьки на одиннадцать лет и называл его только по имени. Их отношения скорее носили родственно – дружеский характер. А главное совместное хобби было у них голуби.

Иван любил голубей и свою страсть передал Серёжке.

В их голубятне Серёжка в хламе найдёт золотой брегет – подарок Часовщика. Брегет лежал в старом чугунном утюге, куда его спрятала Манана. Он тогда в этот же день хронометр переложил в шкатулку. Но Манана вновь спрятала его, но уже в спортивный кубок, который был намертво прикреплён к полке на балконе. Сегодня прогнившая полка упала вместе с кубком, в котором лежал брегет, спрятанный в детскую меховую варежку. Мелочь, но приятно. Приятно то, что стало символикой в один и тот же день обретать вновь своей утратой.

И вновь у Ивана Романовича в голове что – то щёлкнуло, и страницы истории перенесли его в настоящее время.

…То, что брегет ему вернула милиция, никто об этом не знал. Он ни своему другу Лёне Савельеву – покойному, ни Часовщику не рассказывал, что лейтенант Ситнов возвратил ему брегет в день рождения Софьи и Катерины. Он одно время хотел его продать, – чтобы избавиться от плохой памяти, но голос разума ему подсказывал, что этому брегету есть хозяин из рода Тургеневых. Это был Вовка Колчин, бегавший когда – то по двору с мячом его племянник, родной сын сестры Клавдии и брат Сергея Беды.

«Он единственный законный наследник остался в нашем городе, – думал Иван Романович. – Все разъехались жить за границу. Живёт в городе один столетний Василий Николаевич. Да и ни к чему ему эта диковинка. А Вовке на ноги надо вставать. Парень женился, работает. Пять дней назад в университет поступил на заочное отделение. Явно в тюрьму назад видимо не собирается».

Пока часы лежали в кубке, за это время прошло много изменений в стране, рухнула могущественная страна СССР, – раздробившись на дольки словно мандарин. Убрали с новых географических карт Горький и Куйбышев, вернув им старые исторические названия Нижний Новгород, и Самара.

С Самарой у него были связаны плохие воспоминания о часах. Пока он не видал их то и воспоминаниям не предавался.

А сегодня Ивану Романовичу этот брегет взбудоражил всю его память. И он уже планирует, что с ним сделать и естественно наплывали мысли неприятного прошлого.

В этот миг Иван Романович не подразумевал, что золотой брегет ему аукнется ещё раз. И принесёт много хлопот всей его родне.

Сидя на своём островке, он принял твёрдое решение, – на Новый год подарить брегет племяннику Вовке Колчаку.

– Иван Романович, ты всё на своём Ямале сидишь? – раздался голос за его спиной.

– Это ты Ирина Ильинична, сзади пугаешь меня? – обернулся он. – Всё молодишься, – сказал ей Беда.

– А что мне, я ещё замуж мечтаю выйти. Хочешь, за тебя пойду?

– А куда я Манану дену? Да и куда тебе замуж. Ты, когда кашляешь или чихаешь, у тебя вставные челюсти вываливаются изо рта. А у меня все зубы свои. Не было бы Мананы, я естественно себе молодку нашёл с аппетитным багажником. А у тебя попка, как у узницы Бухенвальда. Одни слёзы, самому плакать хочется.

– Когда спину некому растирать меня зовёшь, ни на попу, ни на зубы не смотришь. Ты забыл, какая я в молодости фартовая Крынка была? Вань, при нашей жизни беззубых жён выгодно содержать, они меньше едят, на зубную пасту не надо тратиться, а главное никогда не укусят. И насчёт багажника ты не прав. Он у меня как у балерины Майи Плисецкой. Как ляжешь со мной в постель тогда поймёшь, разницу между мной и досей из хлева. Я мало кушаю, поэтому миниатюрно сложена. И ещё я по утрам наклоны делаю, по пятьдесят раз, – пояснила она.

– Ничего себе, сразу стакан? – удивился он.

– При чём тут стакан? – спросила она.

– В твоём возрасте каждый наклон, лишняя капля в трусах, а пятьдесят наклонов, это целый стакан. И ты мне про себя не говори, я знаю твои аппетиты. Раньше свинину терпеть не могла, а сейчас, если даже ты челюсти в стакан положишь, то будешь рычать от разыгравшегося аппетита, но чушку всё равно одними дёснами прикончишь.

– Ты чего Иван Романович, какой злой сегодня? – Спина опять болит? – спросила она. – Манана ещё не приехала с Канады?

– Манана до сентября будет гостить у детей. И никакой я не злой, у меня наоборот праздничное настроение. Жду Колчака Вовку, он мне сюрприз какой – то обещал сделать.

У нас сегодня с ним праздник, – день физкультурника. Парад ветеранов спорта на Спартаке прошёл. Из футболистов я был самый молодой. А самый старший Миша Тарбеев. Он в футбол начал играть, когда мячи шили наши местные сапожники. Девяносто лет, а бодрячком держится. Знамя на параде нёс как пушинку.

Он с ног до головы осмотрел Ирину:

– Садись, не стой, – показал Иван, Ирине на пустующий рядом столбик, – я тебе сейчас что покажу.

Ирина села, поставив возле себя пакет с продуктами.

– Вон видишь мой подъезд, – показал он ей рукой.

– Да я его каждый день почитай вижу, – ответила Ирина.

– Не тем глазом ты смотришь Ирка. У тебя ни памяти, ни воображения нет. Тридцать с лишним лет назад в этот день, ты из этого подъезда выкатила коляску с моим Альбертом. У меня был красивый футбол в тогда. После чего мы жарили дома уток, и пили с тобой вермут, а Лёнька пил чай. В этот день у меня родились дочки, а Софье ты приходишься крёстной матерью. Теперь я приглашаю тебя ко мне домой, отпразднуем с тобой дату великую и мой праздник, только предупреждаю тебя, уток диких сегодня нет. Будем жарить ножки Буша с грибами, и пить водку.

Иван Романович поднялся и размеренным шагом направился к своему подъезду. Ирина ринулась за ним, приговаривая:

– Потом опять будешь кричать, спина болит.

– Когда заболит, тогда я голос подам, а сейчас поспешай.

Она словно молодая козочка бежала вприпрыжку впереди Ивана.

– Ты мне прервала приятные мысли, теперь вдвоём будем предаваться воспоминаниям у меня дома, – кричал он ей в спину, – мальчика только дождёмся.

– Нашёл мальчика, – засмеялась Ирина Ильинична, – да твой Вовка, поди, зачал уже детишек на каждой железнодорожной станции, а если к этим станциям приплюсовать автобусные остановки? – она покачала головой. – То быть тебе дедом – героем благодаря этому мальчику. Ты посмотри, как за ним девки увиваются.

– А тебе завидно, – съязвил Иван Романович, – сама – то комолой всю жизнь прожила. Никакого следа в истории не оставила.

– Ваня да рада я за тебя и за себя тоже. Все дети наши будут! Я же знаю, что ты меня сватать сегодня будешь, но вот за кого?

Иван Романович резко остановился и повернулся лицом к своей спутнице:

– Ты считай, двоих похоронила, вначале Лёню, потом Захара.

– Ну, Захара ты хоронил, а не я. Хотя врать не буду, в гости он ко мне захаживал. Молодой красивый от такого леденца я бы не отказалась. Ты мне, наверное, такого же нашёл женишка?

– И с чего ты взяла, что я тебя сегодня обрадую?

– Я не взяла, я вижу.

– Что ты видишь?

– Одет, ты сегодня как сват и если бы рядом около нас был гармонист ты и его бы домой к себе пригласил. Обещал же мне найти ладного мужчину!

Иван хотел ей ответить, но в горле что – то сдавило и он, махнув рукой, пошёл вперёд.

– Ты рукой не маши, – кричала она ему в спину. – Что это за сватовство без гармошки!

…Иван Романович, открыл дверь своей квартиры, пропустив впереди себя Ирину, а затем зашёл сам, плотно закрыв за собой дверь. Бросил ключи на трельяж, стоявший в прихожей, и прошёл в кухню:

– Ты Ирина мне про Захара не ври, весь двор знает, что он жил у тебя.

– Да пошутила я. Не жил он у меня Ваня, а прятался три месяца. И в это время ни одна душа не знала, что он в моей квартире находится. Хороший и деликатный был мужчина. Много чего рассказал про свою не лёгкую жизнь. Хлебанул он горя вдоволь, но пожил на свободе, как миллионер на широкую ногу. По секрету тебе скажу, – мне он тоже отщипнул зелёной бумаги толстую стопочку. А Вовке он просил передать, чтобы то место где он найдёт обувную коробку, обследовал тщательней. А его тут вскоре посадили, и я про наказ Захара забыла, а ты мне сегодня напомнил.

– Вот он сейчас придёт, ты ему и расскажешь про ваши секреты с Захаром, – сказал Иван Романович.

Вовка не заставил себя долго ждать. Он появился с бутылкой Янтарного вина и коробкой лимонных долек.

– Я видел вас с тётей Ирой в окно, – сказал Вовка, – ждал, когда мне мама сорочку погладит. Она сейчас вам составит компанию. Уже собирается. Вино и дольки от неё, а я попозже зайду с другим напитком.

– Теперь только тебя и видели, – обижено сказал Иван Романович.

– Я обязательно буду и не один, а с Полиной. Только с работы её встречу. Она до четырнадцати часов работает. А пока обещанный сюрприз. Вовка запустил руку в карман сорочки и достал оттуда печатку с крестовой воровской мастью:

– Это наследство Захара, – сказал Вовка. – Просил передать тебе Иван Романович, – соврал он.

– Богатый перстень! – с восхищением сказал Иван Романович. – Спасибо Вовка! Мечтал когда – то приобрести такой, но всё как то не складывалось. Угодил ты мне вместе с Захаром.

– Кум, ты передай ему весточку от Захара, – подала голос Ирина Савельева.

– Ах да, – вспомнил Иван, – Захар при жизни, через тётю Иру просил тебя тщательно осмотреть место, где лежала коробка от обуви. Сколько лет прошло, а помню. Я же ваших секретов тогда не знал, а ты должен знать.

– Я примерно знаю, о чём речь идёт, – задумался Вовка, – но если там спрятан для меня очередной срок, я туда не полезу. А самую дорогую вещь оттуда ты должен на палец сейчас примерить.

– Ты вот что Вовка, если дело опасное, – без меня никуда не лезь.