Читать книгу Избранное (сборник) - Владимир Курочкин - Страница 14

А Ирина все не приходит. Владислав рисует свои фиалки и развешивает их по стенам. Он рисует с утра, и его комната уже вся в цветах, раскрашенных акварелью. Вот он откладывает кисточку в сторону и оказывается у окна. Задумывается. Конечно, зайди к нему сейчас кто-нибудь из заводских ребят, так засмеют – что это, мол, за карнавал, цветы, украшения? Ответь-ка, что любимую девушку ждешь – еще сильнее смех поднимется. Ну и ухажер, мол! Да стоит ли тратить столько сил – дело-то простое: обнял, приласкал, на прогулке мороженым угостил. Владиславу претит от этой легкости, а порой даже и грубости в любви. Нет, настоящему сильному чувству нужны нежность и, может быть, даже робость. Впрочем… Владислав огорченно вздыхает: робости-то у него больше, чем достаточно!

Уже вечер, и за дома закатывается солнце. С пятого этажа хорошо видна широкая улица. Владислав смотрит, как горит солнце в окнах домов. Серый гранит имеет сиреневый оттенок. Белеет только снег на наружном подоконнике его окна. Это оттого, что на него падает тень дома. На снегу видны крестики воробьиных следов. Городской пейзаж рельефен и объемен. Глаз замечает даже дрожание теплого воздуха над трубами домов. Взгляд Владислава обрывается у горизонта, где торчит ажурная мачта радиостанции. Он любит этот город и радиомачту, а за ней леса и поля, другие города и земли – весь земной шар, сверху донизу. Он любит жизнь, он, в сущности, большой оптимист!

Владислав отходит от окна и бродит по комнате. Со стен глядят белые и лиловые фиалки. В комнате слегка пахнет скипидаром. Это от масляных красок. Владиславу грустно. Кто сказал, что у художников всегда бывает счастливая любовь? Только не у него! Какое там счастье, когда нет уверенности. Он во всем уверен – и в работе, и в своих способностях, и в своей жизнерадостности. А в этом вот нет.

Он некрасив и невысок ростом. Кто обратит на него внимание? А если даже и обратили, то надолго ли? Владислав смотрит в зеркало и видит свои грустные серые глаза. Над ними вопрошающе приподнимаются кустики черных бровей. Придет или не придет?

Может ли быть счастливым случайное знакомство? У него с Ириной оно произошло именно так. Владислав ехал в метро на завод. Поезд подъезжал к разветвлению. Загудела электрическая сирена, и машинист замедлил ход поезда. Владислав с интересом проследил за мелькнувшим круглым отверстием второго тоннеля на разветвлении. Потом опустил глаза вниз и увидел девушку. Она сидела, а он стоял около нее. Ноги их соприкасались, и Владислав немного отодвинулся. Постарался отвести от нее взгляд, но невольно глаза опускались вниз, и он смотрел на лицо девушки. Глядел на ее рот. Над верхней губой у нее темнел пушок. «Брюнетка, – подумал Владислав. – У нее должны быть черные глаза». Девушка читала тетрадку в синей обложке. Очевидно, она учила что-то, потому что, взглянув в тетрадку, тотчас опускала ее на колени, а сама повторяла какие-то слова: губы ее шевелились. Через две остановки справа от девушки освободилось место, но Владислав туда не сел. «Черные глаза», – подумал Владислав, но девушка не поднимала глаз, и он не мог проверить свои предположения. Они проехали еще одну остановку. Поезд выскочил из тоннеля на мост и повис над рекой. В темной воде застыли отражения ярко освещенных набережных. Внизу плыл большой пассажирский пароход. Мигали красные и зеленые бортовые огни. Когда поезд вошел в тоннель на другом берегу реки, девушка опять положила тетрадь на колени и подняла глаза вверх. Губы ее шевелились. Она что-то учила. На Владислава взглянули темно-синие глаза. Потом быстро опустила. Синие! Это лучше! Почему лучше?! Ему-то какое до этого дело! Тут как раз слева от девушки освободилось место, и Владислав теперь быстро занял его.

Он долго не решался взглянуть в сторону незнакомки. Затем все же взглянул. В тетрадке круглым разборчивым почерком была написана какая-то пьеса. Он стал читать, но девушка посмотрела на него. Владислав быстро отвернулся. В окна мелькали светлые чистые стены тоннеля. Девушка сидела спокойно, она читала. Владислав вновь заглянул в синюю тетрадку. Девушка поймала его взгляд и тихо сказала:

– Не нужно смотреть.

– Простите! Я, право, случайно это сделал, – извинился он.

Некоторое время Владислав внимательно разглядывал сидящего напротив него мужчину, тот спал. Во сне у него отпадала нижняя губа. Он просыпался, подбирал губу, оглядывал всех и опять засыпал: губа отпадала. Владислав еле сдерживался от смеха. С мужчины взгляд его скользнул на соседей и, описав дугу, попал снова в синюю тетрадку.

– Если вас так интересует, – сказала девушка, – это роль. Я учу роль.

– Она, наверное, очень трудная? – спросил Владислав.

– Нет, она маленькая, но интересная.

– Нужно иметь хорошую память, чтобы все это запомнить?

– Нет, это легко. Труднее ее понять.

– Да?

– Например, вот: Ксения говорит…

– Вас зовут Ксения?

– Нет, Ирина. Это по роли я Ксения.

– А!

– Так вот, она должна сказать: «Зачем вы нарвали фиалок? Я не возьму их!»

– Так.

– И вот я пока не знаю еще, как мне их, эти слова, произносить: быстро или с паузой.

– По-моему, быстро.

– Вы думаете?

– Да. Так лучше.

– Попробую на репетиции.

– А в каком это театре?

– Это в кружке при Дорогомиловском заводе.

– Да это мой завод!

– Интересно. Я тоже там работаю, в инструментальном цехе.

Они весело посмотрели друг на друга. Поезд остановился. Это была конечная остановка. Владислав и Ирина вышли из метро на улицу.

– А вы зачем так поздно на завод? – спросила она.

– Мне нужно в редакцию. Я там работаю, – ответил Владислав.

– А!

Они шли по многолюдной улице. Прохожие почти все время разъединяли их. Владислав тревожился, что его спутница исчезнет в этом потоке людей. Он даже хотел взять ее за рукав, но стеснялся. Наконец вышли на более свободное место и пошли быстрее. Владислав увидел женщину в зеленой косынке, из-под которой выбивались волосы. Она стояла на краю тротуара и держала в руках маленькую корзиночку с фиалками. Продавщица цветов сказала Владиславу:

– Не купите ли фиалочек?

– Одну минуточку, – сказал Владислав, дотрагиваясь до локтя Ирины.

Он полез за деньгами и вспомнил, что у него в кармане только рубль – на вечерний чай. Но он отдал его женщине и взял из корзинки пучок цветов. Они пошли дальше, и Владислав протянул фиалки Ирине.

– Прошу вас, – сказал он.

– Зачем вы купили фиалки? Я не возьму их! – ответила она. И похоже было, что это уже не разучивание роли.

– Вот теперь я вижу – это надо говорить с паузой, – пошутил Владислав.

– Видите, как это обманчиво. То быстро, то с паузой. Я теперь уж совсем не знаю, как мне произносить эти слова на сцене.

– С паузой лучше!

– Почему?

– Потому что во время паузы я сумел вложить вам в руку букетик.

– Хитрец! Но я все равно возьму половину букетика.

– Хорошо.

– Спасибо и до свидания. Я уже пришла.

Она махнула ему рукой и быстро вбежала в заводской клуб, а он смотрел ей вслед и нюхал фиалки.

Брови его удивленно приподнимались. Не спросила даже имени и фамилии! Вот так всегда девушки проходили мимо него, не узнав даже имени. Такова судьба! Но Владислав через три дня вечером отправился в клуб.

– Это вы! – сказала Ирина, увидев его. – Что же так поздно? Мы уже кончили.

Владислав улыбнулся и хотел сказать, что он специально и пришел поздно, чтобы проводить ее домой. Но ничего не сказал, и улыбка вышла кислой.

Высокий черноглазый парень с шелковым галстуком, раскрашенным анилиновыми красками, обратился к Ирине:

– Рина, пойдемте скорей! Мы запоздаем на трамвай.

«Какая безвкусица, – подумал Владислав, – галстук раскрашен полосами всех цветов». После этого случая он написал Ирине письмо. Носил его в кармане весь день и вечером пошел в клуб. Вечер был ветреный, и в клубе господствовали сквозняки. Ирину нашел в комнате духового оркестра. Там стоял шкаф для хранения театрального имущества. Ирина прятала парики в этот шкаф.

– Вот вам письмо, – сказал Владислав.

– От кого? – спросила она.

– А вот вы прочтете!

– Ладно.

Ирина протянула руку за письмом и уронила на пол рыжий парик. Тогда она положила письмо на подоконник и нагнулась за париком, но в это время распахнули дверь. Порыв ветра сбросил письмо в открытое окно. Владислав бросился за ним, но ветер уже унес письмо неизвестно куда.

– Вот видите, если бы вы были бы любезны, вы нагнулись бы и подняли бы парик, письмо бы и не улетело, – сказала Ирина, краснея и путаясь в словах.

– Я в этом виноват… один я, – Владислав готов был за все нести ответ.

– А что было в письме? – Ирина уже меняла гнев на милость.

– В письме? – Владислав теперь не сказал бы этого, если бы даже ему угрожала смерть. – А там я излагал свои некоторые взгляды… взгляды на театр.

– Вот как? Это очень интересно. Может быть вы расскажете на словах?

– Охотно.

Этот вечер они провели вместе. Владислав долго и пространно говорил о театре. Ирина слушала его. Потом они расстались. Владислав же готов был говорить с Ириной всю ночь до рассвета и еще день, и вторую ночь.

Они и другие вечера потом проводили вместе. Как-то раз осенью поехали за город собирать красные листья. Собрали листья в маленькие мешочки, вечером пришли на станцию. Поезд только что ушел, и на станции совсем не было народа. Владислав и Ирина сели на скамейку под деревом. Было тихо. Вдалеке светился электрический фонарь. Свет путался в ветвях и листьях дерева. Скамейка стояла в глубокой тени.

– Ночи теперь совсем стали темные, – сказал Владислав.

– Да, – вздохнула Ирина.

– Ты жалеешь?

– А мне-то что?

– Что же ты вздыхаешь?

– О другом.

– О чем же? – Владислав коснулся щекой головы Ирины.

– Мало собрали листьев.

– Вот тебе и раз! Пойдем тогда еще наберем?

– Нет. Ночи теперь стали темные.

Владислав засмеялся и поцеловал Ирину в волосы около уха. Она отдернула голову.

– Это нельзя, – сказала она.

– Почему? – спросил он.

– Ночи теперь темные; и я не вижу, с каким ты сердцем это делаешь.

– Вот привязалась к слову! Хочешь при свете поцелую?

– Нас оштрафуют, и мы не попадем на поезд.

Но он поцеловал ее опять в волосы, и в щеку, и в губы. Потом пришел электропоезд.

– А ты не взял билета! – ахнула Ирина.

– Верно. Забыл, – спохватился Владислав.

– Это ты нарочно.

– Да нет же!

– Удивительно, как быстро люди теряют голову.

Они остались дожидаться следующего поезда. Потом приехали в город. Через несколько дней красные листья засохли. А Владислава начали мучить сомнения. Проходила зима. Владислав и Ирина виделись часто. Но все еще ему казалось, что их знакомство так же легко разрушимо, как и отношения многих ребят и девушек, которых ему приходилось наблюдать в заводском клубе.

И вот снова весна. Опять на улицах все покупали фиалки. Владислав пригласил Ирину к себе.

Она бывала уже у него и всегда рылась в его объемистых папках, рассматривала рисунки, перебирала их и пыталась раскладывать по какому-то своему порядку. Но потом уставала, потому что акварелей было очень много, и оставляла все по-старому. Однажды Владислав отметил годовщину их встречи. Он купил несколько букетиков фиалок и набросал их в синюю фарфоровую чашу с водой. Цветы плавали в воде, и от них шел запах. Несколько фиалок утонуло. В комнате было открыто окно, и шум вечерней столицы долетал до пятого этажа. Они сидели на диване. На улице кто-то закричал. Владислав встал, подошел к окну и высунулся наружу.

– Ты упадешь! – сказала Ирина. – Иди сюда.

– Сейчас, – ответил он.

Потом подошел и сказал:

– В городе иногда возникают нелепые и суматошные крики.

– Они везде бывают. Садись!

Владислав сел. Они поцеловались. Ирина сказала:

– У тебя в комнате очень резкий свет.

– Я занавешу лампочку, – сказал Владислав и взял красную тряпку.

– Красным не надо.

– Тогда синим?

– И синим тоже.

Он потушил свет. Был ясно виден светлый прямоугольник окна. В нем мигало прозрачное ночное небо, освещенное огнями столицы. С дивана упал туфель Ирины. Они оба молчали.

Через некоторое время за стеной пробили часы. Владислав сказал:

– Может быть, закрыть окно? Стало свежо?

– Нет, я хочу слушать шум улицы.

– Ну, я тебя прикрою пледом.

– Как пахнут фиалки!

– Да, но они, наверное, уже все утонули.

– А много ли времени?

– Уже поздно.

– Ты проводи меня тогда.

– Может, останешься?

– Нет, будет ругаться тетка.

– Ну, хорошо!

Владислав проводил ее и возвращался по городу один. Все спали, а он шел счастливый и гордый.

Через некоторое время Ирина уехала отдыхать. А потом и он уехал. Трудно было даже переписываться. И его мучила неуверенность. Так чередовались приливы и отливы счастья. Наступила зима: они могли встречаться в клубе, Ирина несколько раз бывала у Владислава в гостях. А затем цеху, где Ирина работала обмотчицей, дали срочное задание. У Владислава тоже прибавилось дела. Они не виделись. Владиславу счастье тогда казалось мифической жар-птицей, которая бывает только в сказках.

Вот и в этот вечер. Придет или не придет? Владислав кладет на место зеркало. Что толку смотреть и видеть длинный нос, серые глаза и кустики бровей? Он некрасив! А таким счастье выпадает редко. Владислав раздражается и злится. Ведь позорно ходить по улицам грустным! Идет опять к окну, но раздается звонок. Он бежит отворять дверь. Входит Ирина, она запыхалась и раскраснелась.

– А я думал, ты не придешь, – говорит Владислав.

– Ты все думаешь! – Ирина смеется и заглядывает из-за его плеча на разрисованные цветы.

– Как красиво! И ты это специально для меня рисовал!

– Да.

– Как летом? Помнишь – летом? Как это ты догадался? Милый!

– А я уже хотел рисовать репейник.

– Ты сумасшедший. Я же сказала, что приду…

– Какие у тебя холодные локти! Тебе сильно надуло в рукава.

– Чепуха!

– Слушай: оставайся у меня! Совсем!

– Я об этом много думала. Это, пожалуй, самое верное. Когда любишь, надо, пожалуй, всегда жить вместе. Да? Как ты думаешь?

– Да.

Они садятся на диван. И через несколько минут Владиславу становится ясным. Нет больше сомнений. Они будут жить вместе! Теперь он уверен во всем, спокоен и счастлив.