Читать книгу Избранное (сборник) - Владимир Курочкин - Страница 7

Цветет сирень. Маленький человек сидит около ее пышных кустов на садовой скамейке: он ждет девушку. Она не приходит, влюбленный печально крутит в руках веточку сирени и нюхает цветы. Потом гадает, отрывая крошечные лепесточки. Сзади шевелятся кусты, и маленький человек, улыбаясь, оборачивается, но в кустах появляется рослый садовник с лейкой. Влюбленный вскакивает и прячет за спину сирень. Заискивающе кланяется садовнику и снимает со своей головы потрепанный котелок. Садовник сердито машет лейкой, и маленький человек, испуганно прижимая руку к сердцу, убегает по дорожке. Потом прячется за куст, а когда садовник уходит, он снова садится на скамейку и дожидается девушку.

В зрительном зале все смеются над неудачами влюбленного. А Тима глубоко его жалеет, но он тоже смеется, потому что маленький человек выглядит комично. Досадно, что беспрерывно рвется кинолента. Вот она рвется еще раз, и в зале зажигают свет. Тима говорит сидящей рядом с ним Вале:

– Ну и сапожники!

– Да. А сзади все время целуются. Ты слышал? – говорит Валя.

– Что же, пусть целуются, – отвечает Тима.

Потом в зале снова гаснет свет, и на экране маленький человек снова страдает от любви. Тиме понятно его страдание. Он сам недавно так же страдал. Тима вспоминает, как познакомился с Валей. Это было месяц тому назад, осенью. Но в первый раз он увидел ее еще летом. Тима жил недалеко от ее дома и однажды, проходя мимо, увидел Валю, она стояла с подругами около ворот. На ней была надета желтоватая модная кофточка с белыми кружевами на груди. Она, запрокинув голову смеялась над шутками подруг. Тиму поразили ее пухлые капризные губы. Они казались пунцовыми, хотя и не были накрашены.

– Красивый мальчик, – сказала она подругам.

Тима покраснел и прошел не оглядываясь.

После этого она приснилась ему, и он стал почти каждый день ходить мимо ее дома. Она жила на первом этаже, и Тима часто видел ее в окно. Вскоре она приметила его и улыбалась уже, как знакомому. Он не знал ее имени, но стал звать про себя Татьяной, это ему нравилось. Ходил мимо окон и сочинял разные фантастические истории. Мечтал и придумывал витиеватые объяснения в любви, которые могли бы покорить самую капризную красавицу. Иногда не видел ее совсем. Не все же время она стояла у окна или у ворот. И тогда сердце его наполнялось тоской и снились сны, от которых можно было плакать. Это была первая юношеская любовь.

Как-то Тима шел по улице, а на противоположном тротуаре стояли подростки, и около них вертелась лохматая собака. Мальчишки натравили на него дворняжку. Она кинулась с хриплым лаем. Он мог бы отшвырнуть ее ногой, но в это время у окна показалась его Татьяна и сделала знак, чтобы он спрятался от собаки в парадном подъезде. Тима кинулся туда, а девушка вышла к нему из дверей, обитых снаружи клеенкой. Они поздоровались.

– Вас не укусила собака? – Она оказалась заботливой.

– Нет, она не успела подбежать, – ответил он.

– А меня зовут Валей. Как это странно: мы не знаем, как зовут друг друга, а уж как будто знакомы сто лет. Вам сколько лет?

Все это она произнесла залпом. Но Тима не удивился этому, потому что был уверен, что все девушки так и говорят: быстро и захлебываясь.

– Мне семнадцать лет, – сказал он, прибавляя себе полгода.

– Да? А на вид вам больше. А сколько мне? Хотите узнать? Я старше вас. А выгляжу моложе. Да? Вы часто ходите мимо нашего дома. Близко живете?

– Да рядом, на Смоленской улице.

– А, знаю. У меня там живет дядя. Но как же вас зовут? Я так и не узнала. Как это странно, я говорю все время, а вы молчите.

– Меня зовут Тимофеем.

– Хорошее имя. У меня есть знакомые: Михаил, Владимир. Александр, а Тимофея не было. Вас звали Тимой, когда вы были меньше? Да? Вы учитесь?

– Нет, уже работаю. Я окончил школу при заводе.

– Я тоже училась, но теперь работаю. Работать лучше. Да? Тима, я вас буду так звать, у вас чудные ресницы, длинные, как у девочки. Тима, знаете что, пойдемте гулять?

И они пошли гулять. После этого еще несколько раз гуляли по улицам, а когда наступила зима, стали ходить на каток. Тима уже не страдал, но и не мечтал. Он даже немного был разочарован. С Валей нельзя было говорить о серьезном. Всякий раз, когда Тима, взволнованный чем-либо на заводе или прочитав в газетах интересное сообщение, начинал говорить об этом Вале, она перебивала его и говорила со смехом всегда одно и то же: «Ну вот, опять о серьезном. У меня и так уже голова распухла от этого на работе. Зачем об этом говорить?» Тима смолкал, ему было обидно. Валя, очевидно, не читала газет. Раз, возвращаясь с катка, они задержались в подъезде дома Вали. Стояли очень близко друг от друга. Коньки положили на батарею центрального отопления.

– Ты очень смешной, – сказала Валя. – Все молчишь и молчишь. У тебя замерзли губы. Да? Я сейчас их тебе откушу.

– Ничего не выйдет, – засмеялся Тима.

– А вот выйдет!

Она схватила его зубами за губу. И они поцеловались. Потом еще и еще. Тима никогда так не целовался. Поцелуи были долгими, и Тима чувствовал у своих зубов зубы Вали. Ему стало неприятно. Уж очень странными были эти поцелуи. Так никогда не целуются в играх. Новизна ощущения поразила его, и он заспешил домой. Валя не отпускала и даже обиделась. Но он все же ушел. После этого они стали встречаться немного реже. И вот теперь!..

Маленький человек на экране не добивается поцелуя у своей девушки, а только нежно дотрагивается рукой до ее платья и все время падает то на скользком полу гостиной, то на тротуаре, наступая на корочку от дыни. Тима жалеет его, а Валя шепчет ему на ухо:

– Вот смешной! Взял бы да и поцеловал. Как это странно, все бегает – и попусту.

– Да, чудак! – Тима поддерживает разговор, но думает о другом.

– А Валя шепчет опять:

– Сзади все время целуются.

– Надо позвать милиционера, – улыбается Тима. Потом быстро говорит ей: – Валя, Валя, смотри, кирпич сейчас упадет ему на голову!

И вытягивается из-за огромной спины сидящего впереди него военного, чтобы лучше видеть, как маленький человек избежит новой опасности. Хватает за руку Валю, она тоже вытягивает вперед голову и пожимает ему руку. Потом она поднимает его руку и кладет ее себе на грудь. У Тимы мелькает в глазах экран, и он теряется от неожиданности. Не знает, что ему делать. Наверное, это так нужно. Тима чувствует под тонкой кофточкой тело Вали, теплую и упругую девичью грудь. Даже ощущает удары ее сердца. Он напряженно смотрит на экран и думает: отнять ему руку или нет. Валина голова очень близко от его головы, она почти касается его щекой. Валя прижимает его руку своей рукой к груди. В зале темно и душно. Никто ни на кого не обращает внимания.

Тима роняет на пол шапку. Она сваливается у него с колен случайно. Он нагибается, чтобы поднять ее и освобождает свою руку. А в это время в зале зажигается свет. Все встают и идут к выходу.

На улице снег. Большие пушистые снежинки медленно падают вниз. На лице и руках они моментально тают. А на земле снежинки ложатся ровным слоем. Если ногу, не отрывая от тротуара, провести вперед, то у носка калоши образуется снежный вал, как у снегоочистителя на железной дороге. Тима и Валя скользят ногами по тротуару, точно на лыжах, и позади остаются четыре глубокие колеи. Свет от уличных фонарей играет синими огоньками в снежных звездочках. Тима и Валя идут молча, а потом Валя говорит:

– Ну, почему ты молчишь? Тебе противно со мной? Ну, скажи – противно? Раз молчишь, значит – противно!

– Не выдумывай, Валя, – говорит Тима.

– Нет, противно! – продолжает она. – Ты – мальчишка!

– Ты очень сильно кричишь, – замечает Тима.

Тут они доходят до дома Вали и останавливаются.

– Ты на меня не обиделся? – говорит, прощаясь, Валя. – Нет? Знаешь что, приходи ко мне завтра домой. У меня никого не будет дома. Придешь?

– Постараюсь. До свидания.

– Ну вот и хорошо. До завтра.

Но Тима так и не пришел к ней на другой день, потому что он записался в хоккейную команду и в тот вечер была первая тренировка.