Читать книгу Игра на изумруд - Владимир Кузьмин - Страница 7

Цирков в городе было два. Один, тот, что на базарной площади, использовался только в теплое время года по причине отсутствия печей. Другой, на углу Спасской и Монастырского переулка, был способен работать и зимой. Вот и сейчас там выступала труппа с обезьянами, которые нас мало интересовали, и с карликом Гошей, ради которого мы и собрались посетить представление.

Народу подле цирка собралось немало, так что появилась надежда, что представление будет неплохим и мы как минимум не станем жалеть, если ничего толкового из затеи с карликом не выйдет.

Петя обрядился в тулупчик и картуз и в таком виде ждал меня, стараясь не поворачиваться ко мне лицом. Кажется, хотел меня разыграть, но я из вредности не стала ему подыгрывать, а подошла к нему со спины и сразу спросила:

– Вы уже интересовались по поводу билетов? А то вон сколько публики набирается?

– А Шерлоку Холмсу всегда удавалось обмануть своими маскарадами доктора Ватсона, – без особого разочарования сказал Петя. – Билеты я уже приобрел. В ложу.

– Можно было бы и поскромнее места выбрать.

– Извините, никак не мог-с! Я с барышней! – кого-то передразнил мой кавалер. – Изволите пройти в ложу или посетим буфет?

– Сразу после обеда в буфет? Пойдемте уже в ложу.

Ложа, рассчитанная на шесть персон, оказалась пуста. Я чуть было не начала подозревать, что Петя выкупил ее полностью, но потом поняла, в чем причина: представление давалось днем, а публика, привыкшая к ложам, обычно посещает цирк по вечерам.

Петя галантно пододвинул для меня стул, сел рядом и извлек из кармана коробочку монпансье.

– Угощайтесь, мадемуазель. Мне для вас ничего не жалко.

Оркестр, составленный сплошь из знакомых по театру музыкантов, заиграл марш, и начался парад-алле. Мы сосали леденцы и смотрели на арену. Ждали карлика Гошу.

Раньше, в Москве, мы нередко бывали в цирке. В нашем кругу, как это принято говорить, к цирку относились снисходительно, называли его простонародным развлечением, а иногда плебейским. Если переводить с латыни, то получится одно и то же, но последнее слово звучит более резко. Тем не менее почти все посещали цирковые представления. Реже, чем театр или оперу, но все же посещали.

Мы с папой цирк, можно сказать, любили. Единственное, что мне не нравилось, – это карлики. Они редко что-то умели делать на арене, а если умели, то сильно уступали акробатам, жонглерам и другим артистам. Вот и выходило, что их выпускают к зрителям исключительно по причине физического уродства. Мне от этого становилось их самих жалко, а смотреть, как они выступают, неинтересно. К моему огромному удовольствию, карлик Гоша оказался совсем не таков. Он неплохо выполнял многие трюки, а то, что они получались не столь ловко, как у других артистов, шло ему на пользу. Потому что Гоша был клоуном. Рыжим[15] коверным клоуном, выступающим в паре с белым клоуном по имени Андрюша. Андрюша старался казаться солидным и умным, а Гоша открыто валял дурака, но оказывался всякий раз умнее.

– Здравствуйте, Андрюша, – закричал Гоша, появляясь на арене.

– Ой, – пугался белый клоун. – Здравствуйте, Гоша. А я смотрю, вы ли это, не вы ли?

– Я не выл, – заявлял рыжий.

– Да я же не сказал, что вы выли, я просто сказал: вы ли, не вы ли? Не был уверен, что это вы.

– Тогда кто же выл?

Они долго препирались, и в результате Андрюша совершенно запутывался и соглашался с тем, что выл, скорее всего, он сам. Публика каталась со смеху.

Такими шутками они заполняли время для подготовки к очередному номеру. А один раз Гоша спросил Андрюшу, сколько, по его мнению, будет пятью пять.

– Тридцать, – уверенно ответил тот.

– Ха-ха-ха! Пятью пять будет двадцать пять! Ну, может, двадцать шесть или двадцать семь. В самом крайнем случае – двадцать восемь. Но никак не тридцать!

– Гоша, да вы у нас профессор! – воскликнул пораженный такой ученостью Андрюша. На что Гоша ничего не ответил, но нацепил на нос огромные очки и под аплодисменты зрителей совершил круг почета. Вот только в самом конце зацепился своими огромными башмаками и свалился на опилки, сломав очки.

– Вспомнил, – тихонько сказал мне Петя. – Я про нужного нам профессора уже все узнал. Нас будут завтра ждать после двух часов дня.

– Это хорошо, – кивнула ему я. – Но меня сейчас волнует размер Гошиной обуви. Понятно, что его ботинки специально сделаны такими большими. Все клоуны в таких выступают. Но вроде бы у него и в самом деле размер не маленький.

– Даша, вы же не думаете, что такой веселый человек мог совершить такое злодеяние?! – возмутился Петя.

– Преступники нередко выглядят в жизни приличными людьми, – из чувства противоречия возразила я. – Но, по правде, я и сама не верю. Однако проверить не мешает. А главное, нужно точно узнать про размер обуви.

– Давайте после представления пройдем за кулисы. Поблагодарить за доставленное удовольствие, – предложил Петя. – Гоша уже переоденется, и мы запросто увидим, какие ботинки он носит в обычной жизни.

– Дамы и господа! Позвольте представить вам чемпиона мира по французской борьбе Золотую Маску! – закричал тем временем шпрехшталмейстер[16].

Под звуки туша на арене появился огромный мужчина в трико и, конечно же, в золотой маске, скрывающей его лицо.

– Его противником станет чемпион обеих Америк мистер Дулитл.

– Гран мерси! Болшой спасибо! – рассылая воздушные поцелуи, приветствовал публику чемпион двух Америк.

Петя хмыкнул:

– Если он из Америки, отчего говорит то ли по-французски, то ли с немецким акцентом?

– А что вас смущает?

– Ну вроде он должен говорить по-английски или по-испански.

– Ох, Петя. Скорее всего, он родом из Тамбова и зовут его Петр Иванов или как-то в том же роде. А то, что он чемпион Америк, так это для большего интереса публики. Как и Золотая Маска. Тот вон вовсе молчит, а то откроет рот и скажет: «Вон оно чаво!»

Петя засмеялся, а борцы начали свой номер. Как и положено, в пылу борьбы и охватившего их азарта они опрокинули судейский столик, заставив жюри в ужасе разбежаться, и переломали все, что оказалось в тот момент на арене.

– Эх, – разочарованно произнес Петя, – я-то надеялся, что они по-настоящему бороться станут.

– Ну, вот так бороться – тоже надо умение большое иметь, – заступилась я за артистов.

– А вы, между прочим, обещали научить меня драться, – слишком громко сказал Петя. К тому времени побежденный давно ушел за кулисы, а вслед за ним удалился под бравурный марш и увенчанный лентой победитель. На арене вновь появились клоуны.

– А что, Гоша, как ты думаешь, смогу я побороть Золотую Маску? – спросил белый клоун.

– У меня ответ за кулисами, – ответил рыжий Гоша, скрылся за занавесом и мигом вернулся с огромнейшей, в четыре головы размером, надувной фигой. Публика вновь разразилась хохотом, а Андрюша, насмерть обиженный, сказал:

– Сам-то ты и с мухой не справишься.

– Да я с кем хочешь справлюсь.

– И с Маской?

– Стану я маленьких обижать! Мне нужен соперник посерьезнее.

– Может, с господином шпрехшталмейстером сразишься? – опасливо оглянувшись, предложил Андрюша.

– Нет, хотя его-то мне и не жалко. Но скучно мне с ним бороться. А вот с барышней бороться стану, – заявил Гоша и совсем уж неожиданно обратился ко мне: – Барышня, я вижу, вы опытный борец, не иначе как чемпион Австралии и острова Мадагаскар?

Я не удержалась и засмеялась, потому что Гоша приблизился ко мне с такой опаской, будто я была львом или крокодилом. И тут еще более неожиданно повел себя мой товарищ:

– Да-да! – закричал Петя на весь цирк. – Она чемпион Австралии, Новой Зеландии и Африканского континента.

Гоша в ужасе едва ли не единым прыжком отскочил к противоположному краю арены. Я решила, что этим все и закончится: Гоша сделает вид, что испугался, и откажется от борьбы со мной. Но он, напротив, сделал вид, что собрался с духом, и потребовал, чтобы я вышла на честный поединок по всем правилам французской академии борьбы.

– Идите, Даша. Идите! – зашептал Петя. – Нам же нужно установить контакт, завязать знакомство.

– Я тебе это припомню, – впервые за время нашего знакомства обратилась я к нему на «ты», сбросила расстегнутую шубку на кресло и шагнула в круг арены.

– Схватка века! – поддержал игру клоуна шпрехшталмейстер. – Чемпион Мадагаскара и Африканского континента инкогнито из второй ложи против чемпиона деревеньки Межениновка Гоши!

Услышав знакомое название пригородной деревни, публика пришла в еще больший восторг. Пользуясь тем, что нас никто не услышит из-за хохота на трибунах, Гоша шепнул мне, почти не шевеля губами:

– Вы не волнуйтесь, сударыня. Я только сделаю вид, что хочу столкнуть вас с места, но у меня не будет получаться, я стану руками размахивать, кричать, и тут выйдет Золотая Маска и утащит меня с арены. Вы же просто стойте на одном месте.

– Договорились, – также не разжимая губ, ответила я. Гоша оценил мою манеру говорить и улыбнулся в ответ совсем не по-цирковому, не по-клоунски.

Прозвучал гонг, и Гоша с разбегу кинулся на меня. Я застыла на одном месте, как меня просили, а клоун – для публики очень резко, а для меня совершенно не чувствительно – врезался в меня. Я не шелохнулась. Со стороны это выглядело эффектно, зрители зааплодировали. Гоша, чуть придерживаясь за меня, делал вид, что из всех сил пытается меня столкнуть, а ему не удается.

– Вот, значит, что? Значит, вы так? – кричал он и, упершись в мой живот головой, принялся размахивать руками и скользить по ковру ногами в смешных своих ботинках.

Примерно через минуту он шепнул мне:

– Да где же Афанасий-то застрял? Вы уж еще чуть потерпите.

Но мне стало скучновато просто стоять и ничего не делать, и я резко шагнула в сторону. Гоша, потеряв опору, едва не упал, но вовремя выровнял равновесие и дальше пробежал уже намеренно, а в конце вылетел за барьер и плюхнулся на колени усатому зрителю.

– Не по правилам, – закричал он и снова бросился на меня.

– Я сейчас крутану вас за руку, – шепнула я, – а вы сделаете сальто назад.

– Подходяще, – ответил Гоша, подтягивая ноги для прыжка.

Я схватила его за левую руку и, сделав шаг влево с разворотом, резко крутанула руку вверх и назад. Но не сильно, а только помогая его прыжку. Трюк удался и был вознагражден аплодисментами уже начавшей было скучать публики.

– А сейчас будет подножка, – предложила я.

– Давайте, а то совсем номер срывается.

На мою подножку он отреагировал падением на спину и тремя кувырками назад. Не успели мы еще раз сойтись в рукопашной схватке, как раздался крик:

– Гоша, ты опять барышню обижаешь?

Это появился пропавший невесть куда Золотая Маска.

– Это она его обижает! – крикнули из верхнего ряда. – Спасай Гошу.

– Если справишься! – поддержали первого крикуна.

Борец не отличался такой быстротой ума, как клоун, и застыл в растерянности. Растерянность эта была столь естественна, что публика вновь задохнулась от смеха.

Борец взглянул на меня, я кивнула, и он наконец решился приблизиться. Неуверенно так и очень смешно со стороны.

– Э-э-э, – протянул он, не зная, что говорить и делать. – Это вы Гошу обижаете?

– Вам-то что за дело? – отвечала я. – У нас поединок, так что не лезьте, а то и вам достанется!

Эти слова не только вызвали новую волну смеха, но, похоже, задели самолюбие чемпиона мира, он хмыкнул и попытался схватить меня за талию. Видимо, решил взять меня поперек пояса, закинуть на плечо и унести за кулисы, как обычно проделывал это с Гошей. Но я уже распалилась и всерьез провела тот же прием, что только что мы проделали с Гошей шутя, то есть крутанула его руку, только вниз и назад. От неожиданности и от того, что я использовала его собственное движение, борец вынужден был совершить сальто-мортале. И грохнулся на ковер, само собой.

– Вы чаво? – обиженно спросил он лежа.

– А ты думал, что в Сибири барышни такие же фифочки, как в Париже? – вместо меня ответил Гоша. – Знаешь, как здесь женихов выбирают? Отметелят за милую душу дюжину парней – кто жив останется, тот в женихи годится!

– А ежели кто не выживет? – искренне удивился борец, чем рассмешил даже меня, хотя я была все еще зла на Гошу, на него самого, а больше всех на Петю.

– Те чемпионами мира становятся, – ответил Гоша. – По французской борьбе.

– А мне-то чаво таперича делать? – спросил Золотая Маска и чемпион мира.

– Неси свою победительницу в ее ложу.

Я позволила подхватить себя и донести до самой ложи. Надо отдать должное Афанасию, человек он был силы огромной и нес меня на одной руке, совершенно не напрягаясь.

У этого нечаянного номера было одно печальное последствие – прочие номера стали для публики совершенно неинтересны. На счастье артистов, таких номеров оставалось всего два. Так что мне не пришлось слишком долго отвечать на Петины восторги и вопросы высокомерным молчанием. Едва представление завершилось, как я сменила гнев на милость и сказала:

– Идемте уже за кулисы, зря, что ли, контакт устанавливали?