Читать книгу Полное собрание сочинений. Том 2. 1895–1897 - Владимир Ленин (Ульянов) - Страница 11

Законы о штрафах, как и большинство других русских законов, распространяются не на все фабрики и заводы, не на всех рабочих. Издавая закон, русское правительство всегда боится обидеть им господ фабрикантов и заводчиков, боится, что хитросплетения канцелярских правил и чиновнических прав и обязанностей столкнутся с какими-нибудь другими канцелярскими правилами (а их у нас бесчисленное множество), с правами и обязанностями каких-нибудь других чиновников, которые смертельно обидятся, если в их область вторгнется какой-нибудь новый чиновник, и изведут бочки казенных чернил и стопы бумаги на переписку о «разграничении ведомства». Редкий закон поэтому вводится у нас сразу для всей России, без изъятий, без трусливых отсрочек, без предоставления министрам и другим чиновникам дозволять отступления от закона.

Особенно сильно сказалось все это на законе о штрафах, который, как мы видели, возбудил такое неудовольствие господ капиталистов, который был проведен только под давлением грозных рабочих восстаний.

Во-первых, закон о штрафах распространяется только на небольшую часть России [21]. Закон этот издан, как мы говорили, 3 июня 1886 г. и введен в действие с 1 октября 1886 г. только в трех губерниях: Петербургской, Московской и Владимирской. Чрез пять лет закон распространен на губернии Варшавскую и Петроковскую (11 июня 1891 года). Затем еще чрез три года он распространен еще на 13 губерний (именно: из центральных губерний – Тверская, Костромская, Ярославская, Нижегородская и Рязанская; из остзейских губерний – Эстляндская и Лифляндская; из западных – Гродненская и Киевская; из южных – Волынская, Подольская, Харьковская и Херсонская) – по закону 14 марта 1894 года. В 1892 году правила о штрафах распространены на частные горные заводы и промыслы.

Быстрое развитие капитализма на юге России и громадный рост горного дела собирает там массы рабочих и заставляет правительство поторапливаться.

Правительство, как видно, очень медленно отказывается от старых фабричных порядков. Необходимо заметить при этом, что отказывается оно только под давлением рабочих: усиление рабочего движения и стачки в Польше вызвали распространение закона на Варшавскую и Петроковскую (к Петроковской губ. относится город Лодзь) губернии. Громадная стачка на Хлудовской мануфактуре в Егорьевском уезде Рязанской губернии вызвала тотчас же распространение закона на Рязанскую губернию {23}. Правительство, – видимое дело, – тоже «не считает себя вправе» отнять у господ капиталистов право бесконтрольного (произвольного) штрафования, покуда не вмешаются сами рабочие.

Во-вторых, закон о штрафах, как и все правила о надзоре за фабриками и заводами, не распространяется на заведения, принадлежащие казне и правительственным установлениям. На казенных заводах имеется свое «попечительное» о рабочих начальство, которое закон не хочет утруждать правилами о штрафах. В самом деле, к чему надзирать за казенными заводами, когда начальник завода сам чиновник? Рабочие могут жаловаться на него ему же. Неудивительно, что среди этих начальников казенных заводов попадаются такие безобразники, как, например, командир Петербургского порта, г. Верховский.

В-третьих, правила о штрафных капиталах, расходуемых на нужды самих рабочих, не распространяются на рабочих в мастерских тех железных дорог, на которых есть пенсионные или сберегательно-вспомогательные кассы. Штрафные деньги идут в эти кассы.

Всех этих изъятий показалось все-таки еще недостаточным, и в законе постановлено, что министры (финансов и внутренних дел) имеют право, с одной стороны, «устранять от подчинения» этим правилам «незначительные фабрики и заводы, в случаях действительной надобности», а с другой стороны, распространять эти правила на «значительные» ремесленные заведения.

Таким образом, мало того, что закон поручил министру составлять правила о штрафных деньгах, – он еще дал право министрам освобождать некоторых фабрикантов от подчинения закону! Вот до какой степени доходит любезность нашего закона к господам фабрикантам! В одном из разъяснений министра говорится, что он освобождает только таких фабрикантов, о которых фабричное присутствие «уверено, что владелец заведения не будет нарушать интересов рабочих». Фабриканты и фабричные инспектора – такие близкие друзья-приятели, что верят друг другу на слово. К чему отягощать фабриканта правилами, когда он «уверяет», что не будет нарушать интересов рабочих? Ну, а если бы рабочий попробовал просить у инспектора или министра освободить его от правил, «уверяя», что он не нарушит интересов фабриканта? Такого рабочего сочли бы, вероятно, за сумасшедшего.

Это называется «равноправностью» рабочих и фабрикантов.

Что касается до распространения правил о штрафах на значительные ремесленные заведения, то до сих пор, насколько известно, правила эти были распространены только (в 1893 году) на раздаточные конторы, раздающие работающим на дому ткачам основу. Министры не торопятся распространять правила о штрафах. Вся масса рабочих, работающих на дому на хозяев, на большие магазины и т. п., остается до сих пор на старом положении, в полном подчинении произволу хозяев. Рабочим этим труднее соединиться вместе, столковаться о своих нуждах, предпринять общую борьбу с притеснениями хозяев, – поэтому на них и не обращают внимания.