Читать книгу Инквизитор времени - Владимир Леонидович Шорохов - Страница 7

– Вот, – Кирилл встретился с Долговым, ему потребовалось чуть больше недели, чтобы выйти на след консультанта. Тот оказался хитрым малым, сперва установил шифрование, потом переадресацию в другой город, затем возврат и еще раз шифрование. И все же Кирилл смог найти источник, и он был тут, в Тюмени.

– И на что я должен смотреть?

– Все симки мертвые, вернее, их владельцы мертвы. Телефонным компаниям все равно, лишь бы не было задолженности. Я вычислил его, он тут.

– Уверен? – Долгов прекрасно знал, что цифровой след всегда можно найти, но иногда, как в его случае, существовали зоны наподобие черных дыр, они назывались офшорами. Банки, ссылаясь на местные законы, игнорировали все запросы о предоставлении транзакций. «Что попало, то пропало», – так говорил Долгов про офшоры. Но след телефона намного проще отследить, это не банковские счета и не хакерские уловки.

– Если позвонить, мы сразу увидим на дисплее его точное месторасположение.

– Хочешь, чтобы я позвонил?

– Я не трогал, сам же просил.

– Да, верно, это не тот случай, чтобы поболтать, минута денег стоит.

– Но ведь можно сказать, что ошибся или задать глупый вопрос.

– Тут не ошибаются и трепом не занимаются, ладно, дай минутку подумать.

Долгов думал, вдруг Хруницкая ошиблась, и советник реален, а скрытый враг ему не нужен. Сейчас у него было затишье, разгреб все проблемные дела, разве что у Беглецова с Центробанком возникли осложнения. Там были свои люди, но был еще один вариант решения проблемы, маленький компромат, что удалось нарыть на инспектора.

– Я звоню, – сказал Долгов и нажал на вызов. Почти минуту никто не отвечал, наконец, подняли трубку. – Нужен совет.

– Разве я не говорил? – послышался в динамике сухой голос.

– Уже сделано, – с другого телефона перевел стандартную сумму за консультацию, от увиденного у Кирилла глаза округлились.

– Слушаю.

– Есть проблема, которую надо решить.

Ян оторвался от своих рисунков, никак не мог войти в роль консультанта. Откинувшись на спинку дивана, закрыл глаза и случайно или нет, но «провалился». Испугался и уже хотел открыть глаза, но увидел на столе лист бумаги, на котором был записан адрес его дома. «Вот черт! Влип!» – чуть ли не крикнул вслух, но тут до него дошло, что смотрит глазами звонящего. «А вот это интересно».

– Что посоветуете?

За своими наблюдениями Ян упустил тему разговора и даже не понял, о чем его спросили.

– Республики 169, вы не ошиблись? – спросил Ян, называя адрес, что был написан на бумажке. Это явно озадачило звонящих. Кирилл посмотрел на экран прибора, где высветился адрес и, ткнув пальцем, показал Долгову. – Богатырь на коне, серебро, золотая окантовка. Правда символично?

Перед Долговым на столе стояла статуэтка, он повернул голову, взгляд скользнул по потолку, стенам, окну. Искал камеру, которая могла его снимать. Взял в руки статуэтку и, перевернув ее, посмотрел на дно.

Ян чуть было от смеха не открыл глаза. Попал в точку, не просто «провалился», а теперь даже знал, где находился звонящий. Пока Долгов смотрел по сторонам, Ян заметил в окне здание ЛУКОЙЛа, значит рядом «Русская ювелирная сеть», а напротив торговый центр «Москва». Ян знал это место, тут был только один дом, и это стоматологическая клиника ТюмГМА.

– Хорошо лечат? – спросил Ян.

– Не понял, – озадаченно спросил Долгов.

– Зубы, хорошо лечат?

– Я не понимаю вас, – хотя Долгов все уже понял, он соскочил с кресла и заметался по комнате. И чем больше бегал, тем больше выдавал себя.

Ян фотографировал в своей памяти все, что было в кабинете, картины, шкафы с файлами голубого цвета. Вешалка, люстра, что могла опускаться, бледно-зеленые жалюзи, два монитора и небольшой ноутбук, что стоял на столе.

– Больше не балуйтесь звонками, впредь вы не мой клиент, – сказал Ян и, не открывая глаз, отключился. Он нажал на кнопку, почувствовал, как завибрировал телефон, сообщая, что полностью отключился. Встал и, шаря руками, будто играл в жмурки, пошел в сторону кухни, открыл холодильник и положил в него телефон. «Теперь пусть меня поищут. Однако, они нашли меня, вот козлы. И что мне делать?» – Вроде как испугался, но их тоже напугал. Видел, как метался по кабинету Долгов, как заглядывал во все щели, как Кирилл, включив прибор, стал водить им по сторонам, выискивая жучки. Но их не было, это и смешно.

В глазах зарябило. Через минуту Ян вывалился. Голова трещала, будто слушал не один час тяжелый рок. Дойдя до ванной и повернув кран, подставил голову под холодную воду.

– О… – с облегчением выдохнул.

Придя в себя и вернувшись в зал, начал записывать имена, что прочитал на листке бумаги. «Малинин Влас З35, Городков Демьян В. 164 500, Спорщиков А.Ю. 780, Франковская Эльвира М. 1 200 000». Что это значило, Ян не знал, да ему было не до рассуждений. Пытался как можно быстрей зарисовать комнату, иначе минут через десять короткая память начнет стирать, а к утру с трудом уже вспомнит и саму комнату.

Что-то в этом было ужасное, напоминало «всевидящее око», от которого не скрыться. Ян передернул плечами, вспомнил, что Долгов вычислил его и теперь может прийти к нему. Но он спрятал телефон, сигнал не пройдет сквозь железную обшивку холодильника. У каждого телефона есть свой заводской номер, по которому можно его отследить, он прошивается в программу, избавиться от этого невозможно.

– Жаль, – а ведь давно уже хотел забрать его себе.

Ян весь вечер думал, что делать, но в конце концов решил просто забыть про звонки и вернуться к нормальной жизни. Ему надо работать, рисовать, издательство не будет ждать, у них план печати, и если их подведет, то поставит жирную точку в своей карьере иллюстратора.

Работал как проклятый, так отвлекался от мыслей, что преследовали его. Выходя на улицу, ему казалось, что за ним следят, а разговаривая по телефону с Юркой, что его подслушивают. Вот и работал днями и ночами, и только когда «проваливался» в Элис, Ян отдыхал. Все чаще и чаще был с ней, почему так? Наверное потому, что думал о ней, а как ее звали по-настоящему, так и не выяснил. девочка редко выходила из дома, она читала или вышивала, но и это рутинное занятие нравилось.

Но однажды Элис подошла к зеркалу, Ян так давно хотел увидеть, ведь хорошо ее знал, и казалось, даже слышал ее мысли. Думал, что она белокурая девочка с открытыми глазами и пухленькими губками. Но увидев отражение в зеркале, он застыл на месте. Лицо Элис было искажено большим, от подбородка до затылка, розовым пятном. С одной стороны не было бровей и волос, красный череп обтягивала кожа, которая, будто воск, потекла. Ему стало больно, словно смотрит на себя.

Он вывалился, перед глазами висел ее портрет, по привычке взял карандаш и стал рисовать. Сперва приукрасил, стер глубокие шрамы, выровнял челюсть и даже волосы нарисовал. Но выбросив рисунок, вернулся к началу. Рисовал и ощущал горечь от того, как на нее смотрят прохожие, что ее затворничество в доме – это вынужденная мера. И все же девочка находила в себе силы и выходила на улицу. Ян вспомнил ее шляпку, косынку, постарался представить, как она выглядит, а нарисовав, долго смотрел в ее глаза.

Это была смесь ужаса и любви, ее лицо было уродливым, словно после ожога напалма, кожа слезла, обнажив мышцы и сухожилия. Потребовалось много времени и терпения, чтобы, слой за слоем, выросла новая кожа. Но она не смогла скрыть нанесенной травмы, и вот теперь девочка жила дома. Ни подружек, ни друзей.

Элис помнила тот день, когда они с семьей поехали в магазин, хотела остаться дома, но мама уговорила, думала купить ей обувь, вот и села в машину. Это была заурядная поездка, которая должна была закончиться через пару часов. Они стояли на светофоре, Элис даже не услышала визга тормозов, наверное другая машина хотела проскочить на мигающий желтый сигнал, но в бок ей врезалась другая машина. Услышала грохот, вопль мамы, даже не успела испугаться, только почувствовала, как в их машину что-то ударилось. Ее отбросило на заднее сиденье, услышала крики, визг людей, а потом увидела испуганные мамины глаза. Произошло что-то ужасное. За окнами появилось пламя, люди кричали, кто-то разбил окно и, схватив ее, потянул наружу, и тут произошла вспышка. Как потом ей рассказали, взорвался бак. Три машины, сцепленные от удара, загорелись. В той аварии погибло четыре человека, среди них ее мама с отцом, они так и не выбрались из салона. А девочка получила серьезные ожоги лица, тело было не тронутым, только плечо, рука и голова пострадали. Очнулась в больнице. Боль. Вот что испытала, не могла говорить, пить, даже моргать больно. С ней все время была ее бабушка, она была старой, но никуда не уходила, жила прямо в палате. А потом Элис написала вопрос, говорить не могла, губы не разжимались: где мама с папой? Бабушка заплакала, она не могла себе этого позволить. И без того искаженное лицо стало еще уродливее.

Прошло время, Элис вернулась домой, к ней прибегали подружки, они старались ничего ей не говорить, но видела выражение их лиц, эмоции не скрыть. Да и сама боялась подходить к зеркалу. Уже потом, на все плюнув, подошла к зеркалу и долго рассматривала себя. Омерзение, вот что испытывала, не жалела себя, не могла этого позволить. Ей обещали, что потом, когда подрастет, сделают пластическую операцию, а пока приходилось привыкнуть к новой реальности. Первый раз Элис вышла на улицу глубокой ночью. Озираясь по сторонам, шла по темному парку. Никого не было, но страх, что смотрят, не покидал ее. Прошел почти год, прежде чем днем вышла на улицу, но перед этим долго примеряла шляпу и косынку. С ней работала Любовь Романовна, она приходила к девочке, занималась с ней уроками, учила держать прямо спину и, не опуская головы, смотреть в глаза.

– Что бы они ни думали, ты красавица и будешь ею, – повторяла Любовь Романовна, повязывая платок, чтобы скрыть голый череп.

– Я знаю, – соглашалась Элис, могла улыбнуться, но только одной стороной лица.

И все же она улыбалась, щурилась яркому солнцу, они ходили в кафе, садились за столик, что был у окна. Так Любовь Романовна старалась вернуть девочку к жизни, а потом долго гуляли по парку. Но несмотря на это, Элис оставалась одна, подружки почти перестали ходить, категорически отказалась ходить в школу, понимала, что на нее будут пялиться как на горгону, что выползла из подвала. И тогда Любовь Романовна предложила ходить в школу для слабозрячих.

– Нет, ты не так держишь, вот так надо, – смеясь, Элис показывала слепому Денису как брать мяч, чувствовать его, а после кидать в стенку и, слушая шум удара, ловить.

Она прижилась в этой школе, даже учителя перестали на нее коситься, помогала с учениками, не спешила уходить домой. Лишь только когда за Денисом приезжал ее папа, он подвозил ее до дома, провожал до квартиры и после уезжал.

– Валя, – именно так звали Элис, – мы хотим пригласить тебя на день рождения Дениса.

– Здорово, – обрадовалась девочка. – А Денис хочет?

– Да, приглашаю на мой день рождения, – тут же сказал мальчик и, вытянув руку, безошибочно коснулся ее плеча.

– Хорошо, я приду, уже знаю, что тебе подарю.

– Что?

Денис пошел в четвертый класс. Он родился здоровым, бегал, хулиганил, а потом заболел гриппом, может это таблетки, или, как говорят, осложнения после болезни, но он ослеп. Долго не мог согласиться, что цветной мир для него закрыт. Мальчик замкнулся, сидел в своей комнате, боялся пошевелиться, вот тогда и попросили Валю поговорить с ним.

– Дай руку.

– Не дам, – заранее обидевшись, ответил мальчик.

– Трус?

– Не трус.

– Тогда дай, – требовательно сказала Валя.

– На, – протянул свою руку, взяла ее, погладила, будто это котенок. Смотрела, как на это реагирует Денис, вот он повернул голову в ее сторону, нахмурился, прищурился и тут улыбнулся.

– Хочешь, я покажу тебе свое лицо.

– Я же не вижу, – ответил он ей.

– Только не пугайся, хорошо?

– Ладно.

Валя приложила его ладонь к своей щеке, мальчик вздрогнул, но руку не отдернул.

– Что с тобой? – касаясь пальцами, он осторожно исследовал ее лицо.

– Ожог.

– А ты красивая, мне вот тут нравится, – его пальцы прошлись по длинному шраму, что остался после операции.

Вот тогда и подружились, но несмотря на это, Валя все равно оставалась одна, сидела в пустой квартире, читала и вышивала.