Читать книгу Ния - Владимир Леонидович Шорохов - Страница 4

Морис ознакомился со сводками экономики. Все по-прежнему. Складывалось впечатление, что нет иных миров и нет альтернативы той экономической зависимости, что сложилась на Земле. Страны-должники набрали еще больше долгов. Их долг вырос до таких объемов, что вся планета уже может десятилетиями работать только на них. Поэтому должники не в состоянии отдать свой долг, а только продолжают печать деньги. А страны, которые давали в долг, не могут его простить и, боясь, что им не отдадут, продолжают финансировать и дальше эти государства из того, что уже дали. Замкнутый круг. Одни не могут отдать, а другие не могут не дать. Парадокс. И все это из-за жадности одних, а ложится на плечи других. А самое интересное, что у должника денег очень много. Он просто не знает, что с ними делать, вот и создает инфляцию, чтобы она съела проценты и тем самым уменьшила зависимость. Но это и есть порочный круг.

У многих цивилизаций нет такой экономики как на Земле, нет денег. Есть разные экономические расчеты. Да, разные менталитеты. Трудно понять, как можно считать финансы по времени или определять свой статус, исходя из жизненного показателя конкретного жителя. Не все подходит для Земли, но миротворцы в свое время показали, как это можно сделать. Они выпустили свою валюту гонц. Сейчас ее столько же, сколько было в самом начале. Она не увеличилась и не уменьшалась. С точки зрения современной экономики это неверно. Ведь промышленность растет. Но тут все намного проще. Гонц рос по сравнению с другими валютами. Он был обеспечен золотом, и этот запас всегда хранился у миротворцев. Они никому его не передавали на хранение, как это сделало большинство стран, чтобы обладать единой мировой валютой. Большинство стран все сложили в одну кубышку, а те, кто взял золото на хранение, никому больше его не показывал. Просто обворовали мир, наштамповали необеспеченных бумаг и все скупили в страхе все потерять. Морис называл это тупостью. Впрочем, так оно и было. Миротворцы показали, что можно жить без кредита, а значит, и без минусовой процентной ставки. Во многих странах, где скопилось много денег, правительство решило заработать просто так. Оно ввело отрицательную ставку. К примеру, -1%. Это значит, что, если в начале года у вас на счете было 100 единиц валюты, то к концу года отнимался 1%, и у вас оставалось только 99 единиц. Они это придумали не просто так, чтобы забрать деньги, а чтобы заставить тратить их, чтобы люди начали скупать товары, которые им и не нужны. Но зато промышленность поднималась. А вот и ответ на вопрос «зачем?»

Миротворцы не присутствовали на финансовых рынках, не давали спекулянтам возможность делать деньги из воздуха. В своих предприятиях они держали 100% управления как по вложению, так и по управлению. Тоже можно сказать, что это неправильно. Но ведь нет дивидендов, так зачем кому-то вкладывать деньги в такое предприятие. На удивление именно экономика Ариадна, государства миротворцев, была самая стабильная. Морис знал, что некоторые страны переняли этот расчет на себя, но были вынуждены изменить ее не в силу сопротивляться внешней финансовой мафии. Смешно звучит, но так оно и есть. Финансовая мафия построена на глобальном уровне. Будем говорить просто. Представитель финансовой мафии приходит к правительству третьей страны и предлагает ему за малый процент, к примеру, шестьдесят миллиардов. Сумма для страны огромная, и те на ура хватаются. Но вот незадача. В подписанных бумажках сразу сказано, что одна часть этой суммы замораживается под страховку, другая часть резервируется, а оставшаяся часть может пойти только туда, куда хочет финансовая мафия. И выходит, что этих денег не хватит для подъема промышленности страны. Так зачем же тогда их давать? А только для одной цели, чтобы заемщик не смог рассчитаться по процентам. Ведь ему дали ровно столько, чтобы он мог платить только проценты, а не саму сумму. А дальше он опять вступает в кредит. Вот возьмите, загасите часть долга, и уже через пару десятилетий страна-заемщик полностью зависима от финансовой мафии. Ужасно? Да нет, для Земли это нормально. Это ведь жадность, поэтому и появляются золотые унитазы у правителей, где норма на человека – двести граммов в сутки.

Одни города задыхались от перенаселения, а другие наоборот – превращались в города-призраки. Население уходило, не было работы, реки загрязнены, земля уже не способна выращивать урожай, воды нет. Экологическая проблема – вода. Ее выкачивают из подземных источников. Порой грунт оседает на метры, дома перекашиваются, грозясь обрушиться. Но они продолжают качать дальше. Опреснение дорого, рек не хватает. А если и есть, то их пытаются развернуть. От этого страдают целые огромные регионы. Они засыхают и вместо одной проблемы появляются сразу три. Нарушить баланс легко, но восстановить очень трудно. Появляются беженцы, сотни тысяч, миллионы, они рекой идут туда, где еще можно нормально жить. Никто не может их остановить, ни полиция, ни армия. И обеспечить их едой тоже никто не в состоянии. Там, где только беженцы, появляются города в городе. Устраивают кордоны, чтобы эта масса не захлестнула всю страну. Но это не помогает. И некогда процветающие города превращаются в трущобы, где орудуют банды и даже целые мини-армии.

Апокалипсис современного мира, агония. Поэтому они и кричат, чтобы миротворцы открыли границы для переселенцев на другие планеты. Вот только вопрос, что они там будут делать? Им нужна еда и работа. Опять замкнутый круг. Они думают, что там трава зеленее, там счастье, там рай. В истории человечества уже было подобное, когда ехали в Сибирь или в Америку, в Африку и Индию. Результат всегда один – люди стремились не к спокойной и радостной жизни, они стремились к богатству, к власти. И взамен получали голод и войны. Сильнейший пожирал слабого. «Нет» – был конкретный ответ Мориса, никаких переселений. Земляне должны научиться жить в своем доме, уважить его. Они должны измениться, пусть и дорогой ценой, но иного выхода нет.

У Мориса было время. Он так много упустил, что хотел просто чуточку его наверстать. Чтобы избежать разных предрассудков и ненужных разговоров, Морис с Евой переселились. Им как представителям иного мира был выделен участок у океана, небольшая бухта. Там он с Нани часто бегал и считал, что это самое удивительное место на острове. Бухта была небольшой, она имела углубление, куда впадала небольшая речка с острова, а вход в бухту преграждала большая скала. Она стояла прямо посередине, и воды океана огибали ее с двух сторон. Именно на этом берегу и был построен небольшой домик. Им с Евой много и не надо было. Да он, впрочем, почти все время был один. Ева улетала на Чепи. Она так выросла, не телом, а своими знаниями, что уже начала посещать онлайн лекции в институтах. А ведь она еще в шестом классе.

Нани приходила по вечерам. Он угощал ее мороженым из Екатеринбурга и конфетами из Брюсселя. Она пробовала варенье из кедровых шишек, что было сварено в Тобольске. Она была с ним счастлива. Несколько раз приходила со своей внучкой, та жила на Чепи, как и все миротворцы. Была маленькой, но бегала шустро. Морис занимался с ней, искал нить души, определял направление потоков. Джая, внучка Мориса, тянулась к нему. Она уже могла не касаясь двигать лопатку и строить башенки из песка. Несколько раз приходила Иона. Она хотела познакомиться с тем, кто научил ее дочку некоторым фокусам, как запускать мыльные пузыри, в которых летали жучки, или самолетики, которые не падали на землю. Иона смотрела на него и спрашивала, откуда он это все знает, и кто он такой. Что Морис мог сказать своей Ионе, своей дочери, которая его не узнавала, а может и догадывалась. Однажды она спросила у Нани:

– Мам, а тебе не кажется, что Оилилл, – ведь так его теперь все звали, – он чем-то напоминает папу? Его глаза, – она задумалась и посмотрела куда-то в сторону, – вот тут чувствую, – и положила руку на грудь.

– Все в мире меняется, ничто не стоит на месте, – немного туманно ответила Нани своей дочери.

– У него мощная энергетика, и Габэгабо его не видит. Не кажется ли тебе это странным?

– Постарайся найти ответы не тут, – она поцеловала ее в лоб, – а вот тут.

– Не хочешь ли ты сказать…

– Я ничего не могу тебе сказать. Придет время и только ты сама найдешь путь и ответ на свой вопрос, – она обняла Иону, – пойдем, нас ждут.

Иона догадывалась, но не могла поверить. Уж слишком он другой. И все же, у него есть дочь Ева, так и не могла понять, кто она. Тело биоинженерии, но говорит и мыслит как человек. Никто не говорил про искусственный интеллект, ни ее мама, ни Маргарита, ни сам Оилилл. Все относились к ней как к человеку. Он обладал энергией как миротворец, но не миротворец. Мог совершать прыжки в Галактике, но не навигатор. А может миротворцы не одни, и Оилилл один из таких же, но другого мира, и сейчас он их представитель на Земле. А их мир, как и жинаги, которые похожи на людей как две капли воды. Но почему никто ничего не знает, а ее мама хранит молчание, будто это великая тайна. Может они нас проверяют, присматриваются? Они выше нас, у них больше энергии. Стоп! Ионе пришла мысль. Села и, поморгав, посмотрела на маму, которая суетилась, пытаясь вытереть носик Джая. Арх, вот оно что, Арх. Эта энергия, вот где она ее встречала. Это мощная сила, никто на Земле среди миротворцев не обладает такой силой. Только, только, она опять задумалась и посмотрела на портрет своего отца, который держал в руке плазменный клинок. Только он мог обладать такой энергией. Только ее отец способен на такое. И все же, эта мысль сама по себе была не просто новой, она была ошеломляющей.

В последнее время Ева почти все свободное время проводила на корабле. Там были размещены самые передовые лаборатории. Их переоснастили спирита, ее стали увлекать экспериментами. Она пыталась постичь тайну артефактов. Морис разрешал ей их смотреть, трогать, но эксперименты разрешил проводить только с глиной. Для этого он выделил Еве всего несколько граммов. Уж слишком она была ценна для него. Она возилась целыми днями и порой забывала покушать. Морису приходилось чуть ли не из ложечки ее кормить, а та восторгалась и строила новые планы по экспериментам.

Когда чем-то увлечен, время скользит незаметно. Ева сдала экзамены за шестой, седьмой и хотела сдать сразу за восьмой и девятый класс. Но ее отец сказал «хватит».

– Ты постаралась, лапочка. Может отдохнем, слетаем куда-нибудь? Ты ведь хотела поваляться в снегу. – предложил он.

– Папочка, миленький, да-да, но у меня тут такое. Я, кажется, нашла зацепку.

– Что за зацепку? – поинтересовался Морис и присел поближе.

– Ты точно хочешь это узнать? – ее глазки так и сверкали. Ну что за чудо.

– Да, ты меня уже заинтриговала.

– Секундочку, – она убежала и через несколько минут вернулась обратно, неся кейс, где был тщательно упакован глиняный кувшин с артефактом. Морис поморщился. Он думал, что она попросит его выделить ей еще немного столь драгоценной глины. Достала кувшин и установила на подставку, включила приборы и ткнула пальцем в экран. – Смотри, это было на дне кувшина. Он имеет углубление, но ты этого не заметил, поскольку дно было замазано грязью. Как неаккуратно. Но вот что под ним, – она настроила приборы, и те выдали идеальную картинку того, что скрывалось под засохшей грязью.

– Что это? – был сильно удивлен Морис.

– Ага, – чуть ли не пропела она.

На дне кувшина было ровное углубление, и на этом углублении при высоком разрешении были символы. И не просто символы, это был двоичный бинарный код. Палочка и точка, как 0 и 1.

– Как же я просмотрел, вот олух.

– А я тоже просмотрела. Так что не ты один олух. Я проверила весь кувшин, миллиметр за миллиметром, больше ничего. Даже внутри все просмотрела, но вот это я расшифровала.

– Расшифровала? – был сильно удивлен Морис.

– Ага, тут все просто оказалась. Это элементы, набор химических элементов по атомам, массе и так далее. Но главное то, что тут описывается процентное соотношение всего этого. И часть списка у нас уже есть. Это в твоем горшочке.

– А другая часть?

– Да просто железо, медь, цинк, стекло и еще, и еще. Понимаешь, это составляющая чего-то. Получается, я так по крайней мере думаю, что содержимое кувшина – это как бы закваска. Без нее ничего не получится. Она как бы должна что-то сделать вот с этим со всем.

– А что сделать? – ему самому хотелось знать. Ведь то, что Ева обнаружила на дне кувшина, это и есть разгадка артефакта.

– Не знаю, пап. Я только это еще расшифровала.

– Ты мой гений. Ну что бы я без тебя делал, – поцеловал в щечку. – Поставил бы его на полку и любовался кривыми формами кувшина, – Ева засмеялась.

В течение месяца он скомплектовать весь список, что ему дала его дочь. А после она начала свои эксперименты. Он только просил не взорвать корабль, на что Квен, бортовой анализатор, ответила, если что, она выбросит эту лабораторию за борт. Ева не прореагировала на угрозы, а сказала, что тут нечему взрываться, и пусть та успокоится. Да, она уже много что понимала в металлургии, химии и физике, могла поспорить с любым преподавателем не только в школе юнов, но и с профессорами в институтах.

Ева кропотливо и методично проводила эксперименты. В этом ей помогала сама лаборатория. Она только задавала параметры, и роботы все делали сами. Оставалось только контролировать результат. Через несколько месяцев кропотливой работы Ева пригласила своего отца как бы на отчет.