Читать книгу Человек мира. Раздвигая горизонты - Владимир Максимов, Владимир Сергеевич Максимов - Страница 6

Мишель возвращался на правый берег реки Солва в отвратительном настроении. Уже светало, и он отчётливо видел в невысоком песчаном берегу прямоугольное отверстие траншеи, по которой они пробирались ночью. Повод для того, чтобы сорвать на ком-нибудь злость тут же нашёлся. Мишель не отличался особой смелостью и, отправляясь в одиночестве в пустыню на встречу с представителями всесильного Купеческого союза, испытывал некоторый страх, поэтому он велел Этьену поднимать тревогу, если он не вернётся с этой встречи через два часа. Сейчас, когда он подгребал на утлой лодочке к правому берегу реки, прошло уже не меньше трёх с половиной часов, а Этьен даже не подумал побеспокоиться. Пограничник, который сопровождал их во время перехода по охраняемой территории, мирно дремал, пристроившись на песке у самой воды, а Этьен, усевшись на край хода сообщения, спокойно ждал возвращения своего соратника, прихлёбывая время от времени из пузатой фляжки.

– Ты на часы смотрел?! – сходу принялся отчитывать Этьена вернувшийся в дурном настроении Стержень нации. – Уже почти четыре часа прошло, а ты сидишь и в ус не дуешь!

Впрочем, прогулка по пустыне и освежающее плавание по реке несколько охладили пыл Мишеля, он успел успокоиться, и охватившее его чувство досады после разговора с Байроном Герделем постепенно сходило на нет.

– Да всё же в порядке вроде, – легкомысленно ответил соратник, с трудом спуская своё обширное тело с дощатой стенки траншеи. – Не сердись. На вот, хлебни лучше, – Этьен протянул Мишелю фляжку. – Согрейся, а то я тут замёрз совсем, пока тебя ждал.

Алкоголь в Нулонде был под запретом, как и многое другое, но Мишель, вымотанный тяжёлой и неприятной беседой с главой Купеческого союза, не нашёл в себе сил отчитывать Этьена, прекрасно зная, что пристрастие к спиртному далеко не самый большой грех его друга детства. Безвольно взяв флягу, Стержень нации сделал несколько глотков и молча махнул рукой в сторону севера.

Этьена, естественно, распирало любопытство – всё-таки на кону стояли его личные доходы. Он бросил беспокойный взгляд на дремавшего проводника и, не в силах сдержаться, спросил:

– Ну что? Как поговорили?

– Прекрасно, – сквозь зубы ответил Мишель и шагнул в сторону хода сообщения.

– По поводу пушнины и моржового зуба договорились? – допытывался Этьен, преградив Стержню нации дорогу.

Отступившая было злость вновь накатила на Мишеля.

– Вот ты скажи мне, Этьен, это была твоя идея – брать оплату за пушнину предметами роскоши, – спросил Мишель, свирепо уставившись на соратника, – или это Жонет придумал?!

– Ну что ты кипятишься из-за ерунды? Какая разница – я или Жонет? – заплывшие жиром глазки Этьена беспокойно забегали. – Мы с ним подумали… В общем нам-то какой смысл что-то другое у торговцев заказывать?

– Да у нас в Нулонде тёплой одежды и обуви днём с огнём не сыщешь! Лекарств и тех не хватает! Вы о людях-то думаете хоть иногда?!

– Так им вечно чего-то не хватает. На всех не напасёшься!

– Какая же ты всё-таки скотина! – с чувством сказал Мишель, с трудом удержавшись от того, чтобы не ударить Этьена по жирной физиономии.

– Давай без оскорблений, – с нахальным видом сказал Этьен. – Сам знаешь – если не возобновим торговлю с Купеческим союзом, только хуже будет! – в голосе соратника послышались угрожающие нотки. – Ну что? Открываем торговлю или как?

– Открывай! Черт с тобой! – сдался Мишель, в который уже раз поддавшись унизительному чувству страха и бессилия. – Только чтобы не меньше, чем на половину выручки, приобретались товары первой необходимости! Так и передай Жонету!

– Ладно. Как скажешь, – согласился носитель Народной воли.

Стержень нации решительно отодвинул Этьена плечом и зашагал по ходу сообщения. Этьен поспешил за ним, предварительно отвесив оплеуху крепко спящему пограничнику. Проводник мигом вскочил на ноги и с выпученными спросонья глазами засеменил вслед удаляющимся властителям Нулонда.

Мишель шёл быстро, не оборачиваясь, испытывая мстительную радость от того, что грузный Этьен, задыхаясь и кряхтя, еле поспевал за ним. «Как могло получиться, что друзья детства: Этьен и Жонет с Ланой, – с которыми я делил последние куски, был неразлучен много лет и доверял им, как себе самому, превратились в таких мерзавцев? – недоумевал Стержень нации. – Мы же все вместе, в одной повозке пересекли пустыню во время Великого пути; они так же, как и я, потеряли своих родителей в ходе трагических событий тех лет».

События, о которых вспоминал Мишель, потрясли весь континент. В то время как либеральные круги интеллигенции Перикона неспешно, хотя и довольно бурно – с горячими дебатами и долгими спорами, обсуждали планы построения справедливого общества на неизведанных равнинах севера, а ставший их идейным предводителем исследователь Эмильен Вид уже потерял всяческую надежду на то, что колонизация северной части континента когда-нибудь состоится, на человечество обрушилась беда. На континенте появилась невиданная ранее смертельная зараза. Началась эпидемия где-то на границе полярных земель Саронара и потом быстро распространилась на весь юг континента. Болезнь поражала людей с такой скоростью, что никакие карантинные меры не помогали. Не прошло и года, как болезнь появилась повсюду и пожаловала в самые дальние уголки континента. Крупные города и маленькие деревушки стали практически вымирать. Особенностью новой инфекции было то, что она не щадила никого: ни стариков, ни детей, включая новорождённых младенцев, но и у тех, и у других она протекала в довольно лёгкой форме, всего лишь укладывая в кровать на несколько дней. Однако здоровых и полных сил взрослых людей, не достигших преклонного возраста, болезнь за те же несколько дней укладывала в могилу. Также выяснилось, что женщины болеют не в пример легче, чем мужчины, и в большинстве случаев всё-таки выздоравливают, а вот у молодых, крепких и здоровых мужчин шансов остаться в живых практически не было.

В то время, когда на континент обрушилась эпидемия, медицинская наука ещё толком не знала причин таких болезней и механизмов их распространения. Считалось, что инфекция передаётся по воздуху, через воду и прочими механическими путями, хотя и высказывались предположения о заражении людьми друг друга при близком контакте.

Как бы то ни было, Эмильен Вид поистине гениально воспользовался эпидемией и весьма кстати выдвинул идею спасения лучших людей Перикона на севере континента в открытых им землях, где воздух, земля и вода не отравлены инфекцией. Среди царившего в Периконе ужаса перед страшной болезнью предложение Эмильена Вида восприняли чуть ли ни как чудесный способ избавления от смертельной опасности, тем более что сама идея переселения образованной части общества Перикона на северные равнины давно обсуждалась. Теперь же, при сложившихся обстоятельствах дебаты прекратились, и началась подготовка к великому переселению.

Надо сказать, что население Перикона в целом не слишком разделяло энтузиазм «прогрессивных сил», предлагавших уйти с насиженных мест в неизвестность. Толчком к началу переселения послужило то, что на решение некоторых людей уйти на север повлияли несколько наложившихся друг на друга причин: невостребованностъ такого количества образованных людей гуманитарных профессий, отсутствие у них более или менее ценного имущества, способного удержать их на месте, и, наконец, бушевавшая на континенте эпидемия.

Итак, Великий путь начался. Очень скоро переселенцы, поначалу с энтузиазмом ввязавшиеся в авантюру, задуманную Эмильеном Видом, столкнулись с несколькими пренеприятными сюрпризами. Прежде всего оказалось, что инфекция, от которой пытались уйти переселенцы, не пожелала остаться в Периконе и отправилась вместе с ними на север, а поскольку в походе карантинных мер, естественно, никто не соблюдал, вскоре болезнь выкосила половину, если не больше, отправившихся через пустыню людей. В итоге до заветных северных равнин добрались только женщины с кучей детей возрастом от пелёнок до десяти лет и некоторое количество стариков, выдержавших тяжёлый путь через пустыню. Великий исследователь и предводитель переселенцев Эмильен Вид, хоть и был к тому времени в преклонных летах, переход через пустыню осилил и перенёс настигшую его по пути болезнь достаточно легко. Очутившись с огромным количеством женщин и детей на плодородных равнинах по правую сторону от реки Солва, он оказался в почти безвыходном положении. Всё надо было начинать с нуля: строить дома, распахивать пашни, прокладывать дороги. Конечно, люди, покинувшие Перикон, были по большей части образованные, и они взяли с собой множество необходимых инструментов и оборудования, но навыков строительства, обработки земли и ремесленного производства у них не было совсем.

Поначалу выручило то, что до будущего государства Нулонд дошли многочисленные стада животных, правда, содержать такое количество скота силами имеющихся женщин и детей было невозможно, многие животные разбежались по бескрайним равнинам и вскоре одичали на радость кормившимся охотой аборигенам.

Эмилъен Вид питал некоторую надежду на привлечение к процессу освоения новых территорий обитающих здесь племён коренных жителей. Однако не слишком многочисленный народ, ведущий первобытный образ жизни и занимавшийся охотой и собирательством, приобщаться к цивилизации не пожелал. Агрессии к пришельцам они не проявляли, но менять образ жизни не хотели ни в какую. Постоянных жилищ аборигены не строили, сельским хозяйством (даже примитивным) не занимались, так что земли, активно занимаемые чужаками, с их точки зрения, ценности не представляли (вокруг ведь сколько угодно такой же земли). Охотники и собиратели уходили от переселенцев всё дальше и дальше на север. Позже, когда население Нулонда увеличилось и заняло почти все плодородные равнины в северной половине континента, коренной народ, к тому времени сильно сократившийся, стал ютиться в непроходимых лесах на границах с полярными областями континента и со временем грозил совсем исчезнуть.

Впрочем, своеобразную лепту в дело становления вновь образованного государства Нулонд коренные обитатели этих земель всё же внесли. Через некоторое время после окончания Великого пути сильно поредевшее и потерявшее почти всех мужчин, умерших от новой болезни по дороге через пустыню, население Нулонда вдруг стало стремительно пополняться, а родившееся на вновь обретённой родине поколение носило заметные черты, присущие аборигенам: смуглую кожу, вытянутые лица, раскосые глаза и жёсткие кучерявые волосы, чёрные как смоль.

Обустраиваясь на новом месте, бывшие жители Перикона вынуждены были осваивать совершенно незнакомые им профессии. Когда переселенцы отправлялись в путь на север, многие адвокаты, учителя, врачи, торговцы, прекрасно понимая, что их профессиональные навыки на вновь обретённой родине вряд ли скоро понадобятся, поспешно осваивали другие науки: геологию, металлургию, металлообработку, химию и сельское хозяйство. Новые знания у несколько наивных строителей справедливого общества были в основном теоретическими, но с собой они взяли горы специальной литературы и горели желанием строить не только прогрессивное, но и технически развитое государство. Реальность оказалась иной. Все усилия уцелевших в походе женщин сводились к одному: вырастить хоть что-нибудь, чтобы прокормиться и любым способом дожить до следующего урожая.