Читать книгу Другая Русь. Приказано выжить! - Владимир Малыгин, Владимир Владиславович Малыгин - Страница 6

Домики практически все одинаковые – вокруг заборчики из жердей, символического вида, видимо, обозначают границы владений. Улица чистенькая, мусора и грязи нет, только пыль. Да и где её только нет, везде она проберётся. Под заборами зеленеет трава вперемешку с лебедой. Смотрю и думаю, между моим временем и этим бездна веков и практически ничего не изменилось, те же домишки, та же трава, те же изгороди. На заднем дворе вижу навесы для хранения сена и клети для скота и птицы, дальше что-то вроде огородов. Только не видно, что там растёт, но народ возится в земле. Как деревней пахнет – запах из детства. А ещё ведь где-то должно быть стадо, молоко у кузнеца я пил, вон на сенниках крышки почти опустились, сенокос скоро, значит. И опять замечаю, что собачьего лая совсем не слышно.

Так, размышляя и посматривая по сторонам, мы с Громом доходим до калитки в изгороди, где в воинской избе мне обещали временный приют.

Проходим в калитку – никого нет, тишина. В избе тоже пусто – видать, хлопцы службу тянут. Посидим немного, отдохнём, да и пойдём на воздух, встряхнём организм. Разминочку сделаем, тяжести поворочаем – надо соответствовать времени.

Спустя примерно полчасика выхожу во двор и минут тридцать разогреваю и растягиваю мышцы.

Потом плавно перехожу к нагрузкам. Удивительно, но нагрузки выдерживаю абсолютно спокойно. Раньше мешок цемента поднимешь, сразу давление к небу подскакивает и голова болит, а тут хоть бы хны, никаких патологий. Интересно, надо бы проверить это предположение. Но не сегодня. Вот завтра начнутся земляные работы, тогда и будем делать выводы. Если всё так, как я думаю, то мне, похоже, наконец-то обломилось чёрное полированное музыкальное чудо под кодовым наименованием «рояль в кустах». Вот было бы здорово!

А вот ещё вопрос из вопросов, есть ли тут баня? Уж очень попариться хочется. Я, конечно, по пути всё время купался, но это не то. А пока схожу-ка я на реку ополоснусь, пропотел сильно, пока нагружался.

Подошёл к воротам, поздоровался со стражниками. Оказались те же самые. Похоже, стоят постоянно, без пересменки. Спросил, где лучше искупаться, чтобы никого не испугать своим белым телом. Ребята посмеялись и указали место за мостками, в кустах, метрах в ста. Мол, там тихо и песочек.

Пока купался и обсыхал, валяясь на действительно хорошем пляжике, в голову пришла идея завтра на ручье поставить верши. Добавка в виде жареной рыбы не помешает. Интересно, а соль тут есть? Надо узнать.

Возвращаясь, поинтересовался у стражей ворот, где Мстишу найти.

– Будет поздно вечером, – кратко ответил старший.

Надо будет познакомиться с ними, а то в моём представлении один – старший, другой – младший. Не дело.

Пока никого нет, схожу-ка я поищу гончара, надо вопрос с посудой для себя и собаки решить. Может, удастся что-то старое и ненужное выцыганить за бесплатно.

Спросил, как пройти. Оказалось, почти рядом – через дом. Сходим, посмотрим.

– Есть кто дома, войти можно? – вопрошаю в темноту дверного проёма.

– Погоди-ка немного, сам выйду, – слышу в ответ.

Под маленьким окошком присаживаюсь на почти такое же брёвнышко, как и у кузни. Здесь верхняя часть бревна отёсана и уже больше похожа на скамью. Вытягиваю ноги – хорошо.

Собака бухается рядом, почти придавливая их своим немалым весом – еле успеваю убрать в сторону.

Сижу – воздух жаркий, напоён ароматами горячего знойного лета. Холодного пива бы кружечку…

Громчик насторожил уши, значит, сейчас появится хозяин гончарни.

И точно, дверь распахнулась, и на порог ступил ещё один колоритный абориген. Но, в отличие от кузнеца, этот персонаж полностью соответствовал своему званию.

Среднего роста, аккуратная борода и усы, ровно остриженная голова. Одежда чистая и опрятная, расшитая узорами, на ногах что-то вроде тапочек из кожи. Лоб перевязан разукрашенной ленточкой.

Я даже как бы застеснялся своего бомжацкого вида.

– Доброго здоровья, уважаемый. – Встаю и наклоняю голову, изображая уважительный поклон.

– И тебе здравствовать. – Зеркально повторяет моё движение и вопросительно смотрит на меня.

– Уважаемый мастер, к моему огромному сожалению, разбойники отобрали всё моё имущество и все деньги. Поэтому купить я у вас пока ничего не смогу. Сам-то я обойдусь, а вот для собаки не найдётся ли у вас какой-нибудь отбракованной миски? Как только подзаработаю, сразу же рассчитаюсь.

Взгляд мастера перемещается с меня на Грома, как бы оценивая, потом опять на меня. Полное ощущение, что у собаки шансов в положительной оценке больше.

Наконец мастер пришёл к какому-то выводу, кивнул головой.

– Погоди чуток, посиди вот на лавке. – Развернулся и скрылся в своей тёмной мастерской.

Я не гордый, могу и посидеть. Плюхаюсь на лавку с глухим стуком – исхудал, совсем костлявый стал.

– На-ко вот эту. Думаю, лучше всего подойдёт. – Подаёт мне что-то типа глубокой миски из глины, литра на три.

– Благодарю, уважаемый. – Принимаю с благодарностью дар и осматриваю его.

Отличное обожжённое изделие – настоящая керамика. Почему же до кирпича мысль не дошла?

Интересно, здесь глазурь уже знают или ещё нет? Спрашивать пока не стану, присмотрюсь сперва. Или Головню поспрашиваю.

– Сколько я вам должен останусь? – Поднимаю взгляд на мастера.

– Да нисколько, для пса не жалко. Ещё что хочешь?

– Пока ничего не хочу, то есть хочу, но не имею возможности, а в долги залезать не буду. – На прощание раскланиваюсь с мастером и возвращаюсь к своему временному, хочется на это надеяться, пристанищу.

Опять никого нет, тишина в огромной избе, только пыль золотыми искрами сверкает в луче солнца над столешницей.

Оставляю теперь уже собачью миску под моей лавкой. А пойду-ка я опять через кузню к ручью и более подробно всё там осмотрю и размечу, что где ставить. Заодно спрошу у Головни нож и нарежу лозы для верши. Время ещё есть, и что его попусту терять? Дело делать надо.

С такими мыслями подхватываюсь с лавки и ныряю в солнечное пекло. По голове бьёт кувалдой летняя жара – надо сделать себе кепку, что ли.

Кузница встречает звонкими ударами молотка – идёт работа у мастера. Надо подождать.

Заглядываю в проём дверей и, поймав взгляд Головни, киваю ему. Возвращаюсь на привычное уже место. Собака плюхается рядом и укоризненно смотрит на меня, мол, сколько ты ещё, хозяин, бегать туда-сюда будешь?

Пока жду хозяина, пытаюсь вспомнить хоть что-то о событиях этого времени. Помню только, что была постоянная грызня всех племён между собой. Кстати, именно поэтому и призвали на княжение Рюрика с братьями. А ведь братья-то недолго просидели на княжении, что-то около двух лет, кажется. Интересно, как это оба князя одновременно в разных княжествах заболели и скончались, а земли их отошли под управление старшего брата? Не бывает так. Но этот вопрос оставим пока.

Значит, мне здесь за этот год необходимо развернуть производство кирпичей, для чего необходимо найти несколько помощников и начать класть печи. Думаю, начнём с вытяжной трубы для кузни, после этого наверняка десятник решится расстаться с каким-то количеством денег. Там и трактирщик никуда не денется. А про простых людей и говорить нечего. Вопрос только в наличии платёжных средств у местного населения. Если будет достаточно кирпичей и налажено их производство, то на одну печь мне нужно около двух недель. До поздней осени предстоит напряжённая работа, даже не работа, а впахивание, каторжный труд, по-другому и не назовёшь. Но за это время, надеюсь, моё благосостояние и авторитет достигнут неимоверных высот, и можно будет двигаться дальше. Это была шутка, но в каждой шутке есть доля истины. Малая или большая – зависит от самого шутника. После этого надо перебираться ближе к Изборску и налаживать отношения с князем. У меня на это остается ещё около года или чуть больше.

Так, размышляя о приятном, дождался, наконец, кузнеца. Тот появился в дверях с кружкой и, отдуваясь, отхлёбывал её содержимое.

– Что, не расстаться никак, или понадобилось что? – Ухмыляется.

– Да вот думаю, зачем время терять, пойду, размечу площадку, если дашь, чем работать. – Встаю с лавки.

– Что ж не дать, дам конечно, дело-то нужное и общее, пошли, отберём, что понадобится. – Разворачивается и скрывается в проёме.

Отбираю лопату, топор, что-то вроде одноручной пилы и хороший нож. Прошу сделать десяток скоб. Мастер в недоумении. Тут же на закопчённом бревне стены мазюкаю пальцем рисунок, показываю на пальцах нужные размеры и объясняю, для чего это нужно.

Обещает сделать к завтрашнему дню.

Забираю инструменты и отправляюсь на берег. Ещё раз осматриваюсь и отправляюсь к ближайшим кустам за кольями. Буду всё размечать. Как хорошо работать железным ножом, не сравнить с моим убожеством из камня. Прогресс рулит!

Размечаю место под ямы и навес, выбираю, где будет стоять печь для обжига отформованного кирпича, забиваю колья. В лесу валю несколько небольших сосен для навеса, обрубаю ветки, размечаю на глазок брёвнышки и распиливаю их на заготовки для стоек каркаса стен и балок крыши. Шкурю и отношу на берег. Отдохнув, приступаю к яме для замешивания глины. Дело идёт споро, грунт лёгкий. Углубляюсь на пару штыков лопаты, больше пока не нужно. Всё укрепляю жердями, переплетаю вершинки лозой и обмазываю той же глиной. Глину пока собираю в воде, благо её тут хватает. Выкладываю мокрую липкую массу на дно и разравниваю. Пусть сохнет.

Отхожу чуток и осматриваю плоды своих трудов. Мне нравится, и я доволен.

Теперь дело за ямами под стойки навеса для сушки кирпича-сырца. Пока иду к вбитым колышкам, вспоминаю, сколько грунта было перекидано во времена бесшабашной курсантской юности. А сколько траншей было выкопано… Да уж, первый курс, это просто физическое выживание. Недаром даже поговорки у нас в училище ходили про каждый из четырех курсов. Так вот, про первый курс у нас говорили так: «Приказано выжить!» И выживали ведь. Хотя и уходили некоторые ребята, не выдерживали нагрузок. Естественный отбор в действии. Но зато после первого курса ты автоматически становился полноправным курсантом, со всеми плюсами в виде лётной пайки, определённого послабления в службе и более выраженного уважения со стороны преподавательского и батальонного начальства. До сих пор своего ротного вспоминаю добрым словом. Настоящий отец-командир! Огромное спасибо тебе за науку жизни!

Что-то я отвлёкся, развоспоминался.

Кстати, а усталости-то нет! Сегодня столько сделано, а скачу как молодой, практически пашу без перекуров. И голова не болит от нагрузки. Видимо, да, всё-таки тот самый рояль. Вот это действительно радует, это мне жизненно необходимо. Ибо мне придётся впахивать как полковому коню, чтобы успеть всё, что напланировал, сделать до поздней осени. Точнее – до заморозков.

Выкапываю неглубокие, на полметра, ямы под столбы. Глубже не надо, это же овраг и ветра здесь большого не будет. Всё свяжется между собой, поставлю подкосы, и стоять моё сооружение будет всю оставшуюся жизнь, пока столбы не сгниют. Можно было бы даже и не вкапывать, но вдвоём эту конструкцию не собрать тогда. Теперь нужно по берегу насобирать камней для того, чтобы забутить опоры. Да и на основание под печь камня много нужно. А почему бы мне заодно тут жилую времяночку не соорудить для себя – лето, тепло и ночи, опять же, тёплые? Отгорожу-ка я себе уголок под навесом. Это мысль дельная, заодно и присмотрю тут за всем.

Перед тем, как начать собирать камни, нарезаю охапку лозы. Пригодится и вершу сплести, и корзину для переноски чего-нибудь. Придавливаю в ручье камнями – пусть отмокает.

Ну что, как говорится, пришло время собирать камни. Вот и пойду их собирать, потому как их нужно много.

Постепенно гора камней растёт. Сразу же сортирую на две кучки. Первая пойдёт для фундамента печи и вторая – для столбов. А интересно, известняк тут есть? Надо завтра Головню спросить.

Всё – кажется, устал. Силы как-то разом закончились. Сдулся. Пора заканчивать работу и двигаться в сторону места временной дислокации.

Может, нам с Громом и с ужином повезёт? Возвращаемся по уже натоптанному маршруту. Кузня встречает тишиной, никого нет. Идём дальше. Народу на улице прибавилось, слышится мычание с околицы. Значит, стадо на подходе. Наконец-то вижу воинскую избу, прохожу в калитку. Уф, ощущение – как будто домой пришёл. Никого ещё нет, помещение встречает тишиной. И что мне делать?

Есть-то как хочется, а нечего. Придётся ждать, и, если никого не будет, лягу спать голодным.

Завтра делаю вершу, пора переходить на самообеспечение, у кузнеца тоже могут быть не бесконечные запасы. Он хоть и обещал поставить нас на полное довольствие, но совесть-то надо иметь. Соли только бы дал.

По пустой избе слоняться неохота, и я ложусь туда, куда мне показал десятник. Подремлю. Громчик подкатывается под лавку. Пусть спит, не буду выгонять, да и лень.

Вскидывается собыш, и я открываю глаза. Вроде только что заснул, а в избе темно. На улице слышу голоса и выхожу на крыльцо. Наконец – то вернулись бойцы с десятником. Отойду в сторонку, нечего тут маячить, если нужно будет, то позовут. Присаживаюсь на камушек, он ещё тёплый, остыть не успел, и замираю. Как же спать хочется. Закрываю глаза и выключаюсь сразу.

Просыпаюсь оттого, что меня трясут за плечо.

– Изяслав кличет, вечерять будем.

Поднимаю голову – Ждан.

– Иду. – Еле-еле распрямляюсь, всё затекло.

Дружинник уходит, опасливо оглядываясь на настороженного Грома.

Чуть отстав, захожу в избу. Надо же посмотреть, как тут принято за стол садиться, а то могу сделать что-нибудь не так, потом замучаюсь оправдываться. Вижу, как Ждан просто садится на лавку и начинает есть. Наклоняюсь к Мстише:

– Извини, а как тут принято за стол садиться? Что сделать перед едой надо?

– Садись, ешь. Потом расскажу, – отвечает, улыбаясь.

Прохожу на своё место, киваю десятнику и получаю такой же кивок в ответ. Сажусь, передо мной глубокая миска с чем-то дымящимся, кусок хлеба и кружка. Ложка деревянная лежит – видимо, для меня приготовлена. Пододвигаю миску к себе поближе. Вкусно, что-то овощное с мясом. В быстром темпе съедаю половину, другая половина пойдёт Грому. В кружке – компот из ягод, правда, не сладкий. Пью мелкими глоточками, чтобы посмотреть, что народ после еды с посудой делать будет. Опростоволоситься очень уж неохота.

Из-за стола поднимаюсь последним и, забрав свою и Громову миски, выхожу вслед за всеми во двор. Отметив, куда все пошли мыть посуду, зову Грома и иду с ним за угол.

Вываливаю в его посудину остатки кулеша.

– Сегодня тут будешь есть. – Жду, когда миска опустеет, и, подхватив её, несу на мойку. Быстро ополаскиваю и возвращаю посуду на свои места.

Пока я возился, народ разошёлся по делам. Кто – то амуницию перебирает, а кто-то в кружок собрался. Слышу негромкий разговор, прерываемый смехом. Ну да – телевизора ещё нет, да и газет с журналами пока не придумали.

У крылечка меня поджидает Мстиша:

– Пошли, посидим на лавочке, расскажу тебе кое-что.

Присаживаемся. На улице светло – знаменитые белые ночи, которые будут воспеты пока ещё не родившимися поэтами, стрёкот цикад и настойчивый, дабы не сказать больше и хуже, писк комаров.

Но, несмотря на этот маленький недостаток, очарование бархатных сумерек мягко обволакивает нас со всех сторон, и мы умиротворённо замолкаем и какое-то время сидим и просто слушаем эту волшебную музыку. Тёплый ночной воздух настолько чист и напоён ароматами трав и цветов, что возникает ощущение медовой густоты, и я понемножку откусываю кусочки этого нектара.

– Так вот. – Кашлянул мой собеседник, разрывая это очарование. – Ты человек пришлый и наших обычаев не знаешь, вот меня Изяслав и попросил с тобой поговорить об этом. У каждого человека боги должны быть в душе постоянно, и он всегда с ними общается, советуется, просит о помощи, содействии или наставлении. Боги всегда с нами – запомни это. Просыпаясь, начиная работу, садясь за стол, отправляясь в путь, ты всегда приветствуешь их и благодаришь за прошедшую ночь и наступающий день, за еду, за то, что ты всё ещё жив и топчешь эту землю. Пойми – ты не разделим с богами. Да и как можно разделить одно целое? Садясь за стол, мы про себя благодарим богов за то, за что каждый считает нужным и у каждого это что-то своё, личное, и другим об этом знать совсем не нужно. Ты можешь поблагодарить и вслух, это твоё дело, но только поблагодарить. Конечно, тебе обо всём этом поговорить бы со жрецами, но пока ничего не получится, рано ещё, – медленно, как бы сомневаясь, договаривает мой сосед. – Да, я думаю, остальное ты и сам позже узнаешь, а пока просто постарайся больше присматриваться к другим, кто, что и как делает, и когда, – дополняет осторожно. – Но ты всегда можешь спросить меня о том, что тебе покажется непонятным.

– А я слышал, что нужно кусочек в костёр бросать для богов и глоток из кружки отливать им же каждый раз, – решаюсь спросить.

– А нужны ли богам все эти куски и глотки? Ты только представь, сколько людей вокруг и что будет там наверху, если каждый, хотя бы раз, пожертвует по кусочку или глоточку – да свод обрушится! – Хмыкает Мстиша. – Есть свои моменты, когда всё это необходимо сделать, но это я тебе потом расскажу, а пока постарайся понять то, о чём я тебе сказал.

Как интересно, а я-то думал, что тут мрачные древние века, где ничего не делают без ритуального подношения или жертвоприношения. Ведь читал же книжки обо всём этом, а тут вот оно как, на самом-то деле. А может, меня в параллельную историю забросило? Мало информации, очень мало…

– Пошли спать, поздно уже. – Встаёт мой учитель.

– Иду…

Громчику показываю на место под лавкой:

– А ты будешь спать здесь, давай, охраняй нас.

Всё, спать, завтра очень много дел…

А подъём тут с петухами. Служивый народ бодро подхватывается и выскакивает на улицу. Здравствуй, утренняя зарядка! Ничего за века не изменилось, даже слезу выбило от умиления.

Держусь замыкающим, шлёпаю калошами. Небольшая пробежка на пару километров, разминка во дворе и водные процедуры. Ребята косятся с одобрением, но помалкивают. На столе уже кто-то накрыл завтрак – мясо, хлеб и молоко в кувшинах. Вроде все на зарядке были, кто стол накрыл? Спрашиваю ближайшего бойца, не боясь выглядеть глупо – я ж не местный, мне можно… Оказывается, дружину содержит всё поселение, а еду приносят из трактира. Мудро.

Садимся за стол, присматриваюсь к сотрапезникам и подмечаю, как каждый из них то замирает на секунду перед едой, то что-то шепчет про себя. Не хочу отличаться от народа и благодарю богов за дарованную пищу и новый день – про себя, конечно. Поев, поднимаюсь и опять, хвостом за замыкающим, иду кормить свою собаку.

Краем глаза слежу за десятником. Выбираю момент, когда он оказывается свободным, и подхожу к нему.

– Изяслав, разреши пару вопросов задать? – Заметив кивок, продолжаю: – За кузней, в овраге, залежи глины. Хочу там наладить изготовление кирпича для своих придумок. Помогать мне кузнец взялся. Ты против не будешь, если я на том месте работать стану?

– Место общее, подход к нему не перегораживай и работай. Ещё что спросить хочешь?

– В воинском деле я совсем не силён. Помоги освоить эту науку. Знаю, что староват я учиться мечному бою, но мне нужно уметь защитить себя, хотя бы от лихих людей. Не хочу беззащитным быть.

Изяслав задумывается, смотрит на меня, размышляя:

– Хорошо, вечером договорим.

Благодарю и, свистнув Грома, выхожу за калитку – работа ждёт. Идём по тропинке, сбивая с травы подсыхающую росу. У кузни сидит на брёвнышке Головня. Присаживаюсь рядом, здороваюсь.

– Я уже в овраг сходил – посмотрел, чего ты там наработал. Добро потрудился. Что сегодня делать будем? – в ответ, вместо здравствуй, кузнец вываливает на меня ворох вопросов. Замечаю корзину у него под ногами, завязанную аккуратно тряпицей. Киваю на неё:

– Еда?

– Да, вот набрал немного всего. Ещё что с собой взять нужно?

– Пока не знаю, ты скобы-то сковал?

– Сковал, держи корзину, принесу, пойду, – бурчит мастер.

– И молоток прихвати средний – скобы забивать! – успеваю сказать вслед.

Наконец, добираемся до места, прячем в тенёк корзину и подходим к ямам под стойки. Отсылаю Грома гулять, чтобы не мешал, и начинаю показывать кузнецу план сегодняшних работ.

Радует, что тому два раза объяснять не нужно – буквально ловит идею на лету, и мы приступаем к работе. Быстро устанавливаем стойки, обвязываем с помощью скоб балками по кругу, и у нас получается на выходе каркас крыши двустороннего навеса.

Хорошо, что вчера заготовил материал – вон как споро сегодня работа идёт. Только про жерди на крышу я совсем забыл, и нам приходиться идти в лес на их заготовку. Ещё осталось нарезать камыша на реке и застелить им скаты. Да перевязать бы его не забыть. Но это уже после обеда.

К вечеру заканчиваем с крышей и присаживаемся в тени отдохнуть.

Вспомнив про вчерашнюю задумку с вершами, начинаю плести первую из заготовленной вчера лозы, продолжая разговор с кузнецом. Что поражает – так это живое въедливое любопытство кузнеца. Расспрашивает меня про скобы, про приготовленную яму, про навес, про печь для обжига.

Пытаюсь полностью удовлетворить его интерес, но это у меня слабо получается, так как на каждый мой ответ у него сразу же возникает новый вопрос. Мне и самому становится интересно с ним разговаривать. Попутно спрашиваю, можно ли нам с Громом сделать себе тут закуток и жить. Не будут ли возражать местные жители, или надо испросить разрешение?

На что получаю ответ, что никакого разрешения не нужно, живи, где хочешь, дело-то твоё.

Кузнец подхватывается и просит меня показать место, где я хочу соорудить себе жильё. Показываю и рассказываю свою идею.

Головня порывается сразу же начать строительство, но я гашу его энтузиазм на корню и прошу начать наполнять яму глиной. Глины нам понадобится много, и нужна она будет уже завтра, максимум, послезавтра.

Доплетаю вершу, делаю всё быстро и поэтому плету не очень аккуратно, лишь бы работала.

На дно бросаю пару камушков и специально оставленный от обеда кусок лепёшки. Отношу в устье ручья и там утапливаю в камышах. Надеюсь, завтра будем с рыбой. Головне моя затея приходится по душе.

Вернувшись, начинаю делать корзину для переноски глины, потому что вижу, как мучается кузнец. Но закончу я её уже только завтра, а сегодня надо успеть сделать основание и каркас.

Всё молоко выпили, кувшин опустел. Поэтому можно в нём теперь принести воду для замачивания глины. Кувшин небольшой, и приходится сделать несколько рейсов.

Теперь бы найти силы и сделать ещё ходку в лес за жердями для моей будущей лубяной избушки, нарезать и замочить в ручье лозу. Завтра буду плести себе ивовый домишко.

Останавливаю Головню, хватит на сегодня – хорошо потрудились.

Не спеша возвращаемся к кузне, по пути рассказываю планы на завтра. Мастер внимательно слушает. Спрашиваю насчёт гвоздей. В ответ получаю недоумение во взгляде и очередной вопрос.

Тут же на ходу придумываю иноземную версию и объясняю, что это такое и что с помощью гвоздей можно делать. Чувствую спинным мозгом, теперь мастер с меня не слезет, пока я ему всё не растолкую о гвоздях. Но мне это и на руку – пригодится.

Чтобы отвлечь его внимание, завожу разговор о печи для плавки железа и вижу, как Головня спотыкается и останавливается, глядя на меня выпученными глазами.

– О таких вещах, что ты рассказываешь, я первый раз слышу, – выдавливает поражённый до глубины души кузнец. – Мы железо в яме варим, и не один раз его переваривать надо, пока нужную крицу получишь.

Вот теперь я точно попал. Хотя мне это тоже на руку. Главное, заинтересовать человека, подбросить ему нужную идею и подтолкнуть в правильном направлении, а он уже и сам дальше докопается до претворения этой идеи в жизнь. Всё на пользу будет. Вот так вот!

Так, за разговорами, доходим до кузни, хотя можно было бы дойти раза в два быстрее, но у кузнеца слишком много вопросов и отпускать меня ему категорически не хочется.

Заманивает меня к себе в гости якобы на ужин. Я не отказываюсь – во-первых, интересно посмотреть местное жилище изнутри, а во-вторых, нужно расширять знакомство с местными жителями.

Оставляем инструмент в кузне и идём в гости. Предупреждаю мастера о своём непрезентабельном виде, на что получаю понимающую ухмылку и кивок головы.

Ну что сказать – солидный у кузнеца двор. Большой дом. На крыльцо выскакивает малышня и следом появляется хозяйка. Дети облепляют отца, и у меня перехватывает горло – вспомнился свой дом, жена Танюшка – как она там без меня…

Деликатно отворачиваюсь в сторону, чтобы не смущать участников радостной встречи, да и скрыть выступившую предательскую слезу. Как это здорово, когда тебя так ждут дома. Вот поэтому и я всегда торопился вернуться домой, потому что знал – меня там всегда ждут. Расчувствовался, распереживался. Дети, видно, что-то такое проинтуичили, потому что кто-то затеребил меня за штанину. Поворачиваюсь – маленькая белобрысая девчушечка смотрит на меня голубыми глазёнками. Присел, девчушка отскочила и спряталась за ноги отца, выглядывает оттуда одним глазком. Собака моя куда-то запропала – не испугала бы детишек.

– Жена моя, Любавушка, – знакомит меня кузнец с хозяйкой и приглашает в дом.

Кланяюсь Любаве и представляюсь, следом за хозяином прохожу в двери, останавливаюсь на входе и тихо говорю:

– Мир этому дому, здоровья домочадцам и благосостояния.

Похоже, сказал в тему, вижу, как доволен Головня и рада хозяйка.

В доме всё чистенько. Представляю, сколько труда надо, чтобы чистоту поддерживать с такими печками, – это же ужас, сколько копоти летит. Занавесочка перегораживает помещение от печки до стены, наверное, там родители спят. Хозяин зовёт во двор, надо отмыться. Попутно спрашиваю, знакома ли ему известь, и объясняю, что это такое. Оказалось – знакома и знает, где её можно брать. Это уже радует, можно будет сделать простенький цемент. Надо же на чём-то фундаментную кладку вести. Можно и на глине, конечно, но с цементом всё-таки лучше будет.

За столом вспоминаю, что мне рассказывал Мстиша, и мысленно благодарю богов за сегодняшний удачный для меня день, за посланных мне новых хороших людей, за благоденствие семьи, в чьём доме я сейчас нахожусь. На ужин хозяйка подаёт нам лепёшки с мясом, кашу и компот, не помню, как он тут называется в это время, надо будет позже уточнить. Хотя я уже не в том возрасте, чтобы стесняться по такому поводу, и, немного подумав, хвалю хозяйку за вкусный ужин и спрашиваю, как называется вот этот напиток. Любава слегка краснеет, но, тем не менее, отвечает, что напиток этот может быть сварен из ягод или яблок и называют его узваром, или настоем, если просто настоять на тех же ягодах. Киваю головой, мол, всё понятно.

После ужина выходим во двор, договариваемся о делах на завтра, и я прощаюсь с семьей кузнеца. За калиткой меня поджидает Гром – охраняет, видимо.

Возвращаюсь на воинский двор. Позади плетётся собыш – набегался, устал.

Выбираю момент и подхожу к десятнику – лучше сразу решить мой давешний вопрос, а то переселюсь завтра в овраг и ничему не научусь.

Изяслав, завидев меня, подзывает Мстишу и что-то начинает ему втолковывать. Тут и я подхожу. Оказывается, старшой просит моего знакомца позаниматься со мной и показать, с какой стороны нужно за меч браться. Обижаться на своё неумение грешно, поэтому слушаю спокойно, да и говорится всё спокойно и вежливо – простая констатация факта. Жду окончания разговора и ставлю в известность десятника о своём переселении на новое место жительства с завтрашнего дня.

На невысказанный, но явно прочитываемый в глазах у обоих вопрос, куда и зачем я переселяюсь, объясняю о скором начале производственной деятельности в лице себя любимого и кузнеца в помощниках. Смотрю, а Изяслав-то аж заёрзал на месте, уж очень ему любопытно стало.

Секретов великих у меня нет, и я приглашаю его к нам в овраг – посмотреть, что и как мы будем делать. Получаю в ответ довольный кивок. А раз так, то никуда Мстиша не денется – будет обучать меня мечному бою. Конечно, хорошо бы было, если бы он сам захотел меня учить, есть у меня задумка, как его заинтересовать, лишь бы заглянул ко мне в овраг вместе с десятником. Но вижу, ему тоже любопытно. Значит, придёт, никуда не денется.

Утром опять вместе со всеми выполняю пробежку и упражнения, моцион и завтрак, но мыслями я уже у себя в овраге и прокручиваю сегодняшний день. После завтрака спешу на свой кирпичный заводик.

Кузница закрыта. Странно, может, кузнец уже меня на месте поджидает? И точно – спускаюсь в овраг и вижу работающего Головню. Радостно здороваюсь. Яма для глины почти полная. Но всё равно первым делом надо доплести корзину для переноски глины, хотя бы одну для начала, а потом заняться жилищем. Продолжаю доделывать вчерашнюю работу и попутно рассказываю мастеру про обжиг известняка для получения цемента. Оказывается, что-то такое у них применяется в каменном строительстве, но у каждого мастера свои секреты и хранят они их в большой тайне. Прошу пережечь побольше известняка в кузнице и потом перенести сюда. Вспоминаю про соль и масло. Оказывается, соль тут привозная. Привозят или из Литвы, или из Старой Руссы. Масла мало, в основном используют жир. Спрашиваю про котелок и сковородку, мастер обещает мне принести кое-что. Тут же на песке черчу рисунок форм для кирпичей. Мастер кивает понятливо и обещает сделать.

Вот и пусть идёт и делает. Договариваюсь подойти к обеду и забрать посуду, соль и жир. Заодно и проконтролирую, что он там наработает.

После ухода кузнеца доплетаю корзину и приступаю к изготовлению своего временного жилища.

Нижние концы жердей поглубже втыкаю в песок, а верхние связываю с каркасом навеса, выгораживая себе небольшой закуток. Прикидываю размеры, чтобы поместился лежак, небольшой столик и печурка. Всё переплетаю лозой и обмазываю изнутри и снаружи глиной. Пусть сохнет, после ещё разок обмажу.

Из тонких брёвнышек, скорее жердей, сооружаю каркас лежака, стягиваю его скобами, перекрываю поперёк чуть более тонкими жердями и так же переплетаю лозой. Вот и получился топчан. Ещё бы что-нибудь вместо матраса и подушки, плюс одеяло – и будет мне счастье. Ничего, лиха беда начало, всё у меня будет!

А пока обойдёмся камышом. Вместо стола на камни устанавливаю кусок бутовой плиты, из тех, что поровнее и побольше. Сразу выкладываю основание печки в углу из того же бута и затираю глиной – пусть сохнет. Теперь по плану мне нужно было наполнить яму глиной, но кузнец с утра уже постарался за меня, и мне остаётся только залить её водой, что я и делаю за несколько ходок. Яма-то маловата получается для моих задумок, надо выкопать ещё одну.

До обеда выкапываю вторую – точно так же по периметру вбиваю жерди и оплетаю лозой, обмазываю глиной. За лозой ещё нужно сходить, пусть запас будет.

Пора идти к кузне, пообедать и забрать посуду. Потом проверить вершу и пожарить рыбки, а может, и ушицы сварить. Если попадётся рыба, конечно. Интересно, что там с формами для кирпичей?

Заглядываю в проём, чтобы меня заметили, и присаживаюсь на бревно у стены. Гром кладёт голову мне на колени и смотрит грустными глазами.

– Что, пёса, и тебе тяжко? Ничего, потерпи, сегодня уже легче будет, спать ляжем в своём домишке, какой-то быт наладим потихоньку и начнём кирпичи лепить. Конечно, придётся помучиться с печью для обжига, да и с самим обжигом повозимся, пока процесс отладим, а вот дальше веселее будет.

Поглаживая руками по большой лобастой голове, шепчу ему в шёлковые уши:

– Сделаем в кузне вытяжку, меха мастеру усовершенствуем, плавильную печь сложим, потом народ сам к нам придёт. Будем мы с тобой в шоколаде. А на зиму нужно будет или избу нам с тобой построить, или перебираться поближе к Изборску и Пскову. Перебираться станем, когда заработаем на переезд и жильё на новом месте. Зиму надо нормально провести, в тепле и сытости. А на весну планов много, если, конечно, всё у меня получится.

Вздыхает собака, внимательно меня слушает, посматривает глаза в глаза, мол, верю тебе, не подведи.

Наконец, появляется кузнец, машет призывно рукой, и я захожу за ним, приоткрыв двери, пусть проветрится хоть немного. Мастер показывает мне получившиеся у него изделия. Успел изготовить две формы, качество хорошее, немного не совпадают по линейным размерам, но ничего страшного, сойдёт, о чём и говорю Головне. Тот кивает с уверенным видом, как будто ничего другого и не могло получиться.

После обеда забираю формы и отношу их под свой навес. Осматриваю плетёные стены своего жилища, глина подсохла, и я обмазываю их ещё раз, стараясь сделать слой глины толще. Вместо двери у меня будет такая же плетёнка из лозы, но плотнее. Просто привязываю её к боковой жерди дверного проёма кольцами из лозы. Темновато, но мне хорошо, и книги я тут читать не собираюсь. А для ночёвки самое то.

Для пробы делаю несколько кирпичей с помощью новых форм – надо же их опробовать.

Глиняная масса снимается с них легко, что меня очень радует. А то я опасался, что будет заминаться, так как формы всё-таки кованые, а не прокатные. Сразу возник вопрос с доставкой глины от ямы до навеса, где будет формоваться кирпич. Придётся обходиться корзинами, на первое время их должно хватить, а там посмотрим.

Вместо перекура иду на берег проверить улов. Рыбы тут много, даже не просто много, а очень много. Из верши вытряхиваю на берег килограммов двадцать. Как она мне только вершу не разломала? Гром скачет вокруг сверкающей и бьющейся кучи, бьёт лапой прыгающих рыб – охотник.

Не подумал я, что улов будет таким большим, даже корзину не взял, теперь придётся возвращаться в лагерь. Забрасываю рыбу в вершу и собираюсь опустить в воду, но вовремя останавливаюсь, припомнив недавнюю практику – так вот же она, корзина… Вот что бывает, когда голова о высоком мыслит.

С чувством гордости за свою соображалку несу богатый улов домой.

Всю рыбу чищу в ручье чуть ниже по течению. Делаю себе зарубку в голове – в следующий раз рыбу надо будет прямо там, на речке, чистить, нечего тут антисанитарию разводить и приманивать всякую живность. Опять же, пока мы с кузнецом напарники, мне нужно этим воспользоваться по максимуму, нужен нож для охоты и рыбалки, ещё кадка для засолки рыбы. Поскольку я буду теперь жить отдельно от всех, мне нужно какое-то оружие. Придёт – подумаем, посоветуемся. Не забыть спросить насчёт верёвок, рыбу вялить. Можно, конечно, для этого и тонкую лозу использовать, но… а вдруг повезёт?

Развожу костёр в стороне от навеса, вбиваю пару рогулек и вешаю котёл на огонь. Надо принести дров, а то на остатках жердей и лозы долго не продержусь. Благо сушняка тут на берегу пока ещё хватает. Закипает вода, кидаю лист черемши и подсаливаю. Аккуратно закладываю мелкую рыбу. Не переложить бы, а то выплеснется, когда закипит. Перевешу чуть-чуть в сторону, подальше от греха. Вот так хорошо будет, пусть медленно кипит. Вылавливаю ложкой рыбу на лопух и сразу же закладываю вторую порцию, пусть навар будет. В основном в вершу попалась разная белорыбица, за исключением пары шальных окушков. Интересно, а если попробовать в реке на блесну половить? Какие тут монстры ловятся? Налажу дело и попробую. В третий раз в дело идёт рыба крупнее, предварительно разрезанная на куски. Ещё чуть соли и ждём. Глаза побелели, минута и можно котёл снимать – пусть настаивается. Мелочь остыла и отдаю её Грому, будет собаке счастье.

Вспомнилось Приморье. Как-то мы с Серёгой Бондарем, дружком моим закадычным, поехали на рыбалку, на речку Даубихе за пеструшкой. Было нам по шестнадцать, Серёге, правда, на полгода больше. Я только права на мотоцикл получил, а мотик мне мой дядька подарил, «Восход первый», их ещё «ковровцами» называли. Забрались далеко, как только смогли, а как далеко забраться могут два, чокнутых на тайге и рыбалке пацана, можно себе представить. Когда уже даже тропы не стало, замаскировали свой транспорт и ещё километров пять пробирались дальше в верховья. Обловились мы тогда знатно, а когда вернулись под вечер к своему двухколёсному другу, оказалось, что силы все кончились и удержать своего железного коня на узкой извилистой тропе никак не получается. После очередного падения на бок, мы плюнули на это безнадежное дело, посмеялись над собой и тут же в кустах сварили себе уху из пойманной рыбы. Много лет прошло с тех пор, давно похоронили друга моего, ухи я переел столько, что не описать, но никогда больше ни ел такой сладкой, жирной, не совру, если скажу, что ложка стояла, и вкусной ушицы. Доехали до дома мы после этого нормально… Чего только не было в юности пацанской!

Пока я предавался воспоминаниям, уха остыла и подёрнулась перламутровой плёнкой жира. Это вещь, это то, что надо! Достаю из котла несколько кусков рыбы, выкладываю на лопух и наливаю через край в миску юшки. Вот это запах – с ног валит!

Так и сижу, перебираю рыбу от костей и запиваю через край из миски. Ну её, эту ложку, так вкуснее. Специй, конечно, не хватает, всякой там лаврушечки с перчиком, но и так выше всяких похвал. Собака, вон, за милую душу всё подобрала, теперь лежит, щурится довольно. А специи, насколько я помню, в это время были на вес золота, а может, и гораздо дороже.

Как раз к ужину подошёл Головня, видимо, навёлся на запах. Миска всего одна, приходится ему возвращаться за посудой в кузню, заодно прошу прихватить тонкую верёвку, если есть.

Возвращается очень быстро, проголодался, похоже. Принёс моток тонкого шпагата, сунул мне в руки и быстрее к котлу. Наливаю себе добавки, всё-таки проголодался, и сижу, просто наслаждаюсь.

Кузнец быстро выхлёбывает ушицу и протягивает мне миску с просьбой подлить ещё. Подливаю, мне ближе. Потом сидим, отдуваемся. Хорошо!

Сегодня вечер встреч. На спуске зашуршал осыпающимся песком Мстиша, подошёл, поздоровался, втянул носом запах и попросил налить и ему миску, если можно. Мне не жалко, налил и ему.

Дохлебав, ополаскиваем посуду. Планируем завтрашний день, прошу мастера приготовить на завтра кусочек проволоки для насаживания рыбы на верёвку, буду вялить. Ну и хлеба побольше, лука и соли. Черемша хорошо, но лук лучше. Утром зайду в кузню и заберу. А так пусть приходит, когда освободится. Прощаемся, и кузнец уходит домой.

Поворачиваюсь к Мстише и говорю:

– С сегодняшнего дня буду жить тут. Всё-таки надо присматривать за хозяйством. – Обвожу рукой вокруг.

– Подумали мы с Изяславом, надо тебя всё-таки попробовать научить владеть мечом. Больших успехов ты вряд ли добьёшься, но хоть себя защитить сможешь, если на опытного воина не попадёшь. Вот их тебе опасаться придётся. Согласен ли ты науке воинской учиться?

– Я согласен, только, видишь, хозяйство у меня теперь какое. Оставить его не могу, а ну как случится что? – Решаю идти до конца, наглеть, так наглеть. – Вот если бы ты меня на этом месте учил?

– Можно и на этом, – соглашается боец. – Только десятника предупрежу, и будем по вечерам заниматься с тобой. Согласен?

– Согласен. – Киваю в ответ.

– Тогда завтра вечером приду. – Прощается Мстиша.

Остаёмся с Громом одни, дел ещё хватает – поставить вершу на ночь, засолить оставшуюся рыбу в освободившемся котле и только потом можно спать. Пора опробовать новое место. В качестве приманки в верше пойдут остатки ужина. Наутро нужно только несколько кусков варёной рыбы в миску спрятать и другой миской накрыть, камнем сверху прижать от мышей. Поставив вершу, чищу котёл, закладываю рыбу, пересыпая остатками соли. Маловато, но что делать, когда сюда добирался, и столько у меня не было. Надо будет ещё и коптильню соорудить.

Закрываю котёл корзиной, иду в свою каморку – пора спать. Громчик заскакивает следом, даже не успеваю закрыть дверку. Пускай. Укладываюсь, шуршит камыш, хорошо-то как…