Читать книгу Черный всадник - Владимир Малик - Страница 8

Иван Стягайло приобрел на Запорожье славу отчаянного, бесстрашного воина-казачины и скупого, ненасытного хозяина-жмота. В бою, распалившись, он не раз смело смотрел смерти в глаза, бросался туда, где было опаснее, и на теле имел столько шрамов, сколько, должно быть, не имел латок на своей одежонке последний нищий. Его рука не знала усталости, и тяжелая сабля нагоняла страх на врагов. Не одному братчику приходила она на помощь, спасая в трудную минуту от неминуемой смерти… За это запорожцы любили и уважали Стягайло.

Зато дома, в Сечи и на хуторе, он был совершенно другим человеком. Никто не имел больше, чем у него, земли, лесов, коней, скотины, пасек. Ни у кого из казаков-богатеев не было столько батраков и батрачек, как у Стягайло. И никто из них не был так скуп, как он. Все, что прилипало к его рукам, прилипало навеки… Во время дележа военной добычи, пользуясь своим атаманством, тянул к себе самые дорогие вещи, самые лакомые куски, а когда на куренной раде делили земельные угодья, магарычами, подкупами, а то и криком, потому как имел луженую глотку, добивался для себя наилучших делянок… Не брезговал и ростовщичеством – давал своим братчикам-запорожцам деньги в рост и потом драл с них три шкуры. За это казаки ненавидели его и прозвали Стягайло. Поначалу он злился, когда его так окликали, но ничего поделать не мог – кличка пристала как смола и вошла в запорожский реестр. А со временем привык к ней, смирился, хорошо зная, что у запорожцев часто встречаются фамилии, клички и похлеще, даже обиднее, оскорбительнее – разные Дериземли, Бесштаньки, Голопупенки, Кривошеи, Рябые, – свою же настоящую фамилию давно забыл и никогда о ней не вспоминал.

Он был видный казак, его не раз выбирали куренным атаманом. Но ему казалось этого мало, и он втайне примеривался к булаве кошевого. Ради такой заманчивой цели иногда даже раскошеливался – задабривал куренных атаманов и старых влиятельных казаков и в день своего рождения ставил бочку горилки на сечевом майдане для голытьбы, надеясь, что на раде своим криком она может поддержать его.

Таким был этот человек, от которого в значительной мере зависело сейчас будущее Арсена. Он очень хорошо знал Стягайло и сам, и по рассказам Метелицы, потому побаивался, идя с друзьями к войсковой канцелярии.

На его стук в дверь послышалось громкое «войдите». Четыре казака вошли в светлицу и, отвесив поклон, остановились у порога.

Стягайло сидел за столом и читал книгу. Арсен издали узнал «Синопсис» Иннокентия Гизеля, архимандрита Киево-Печерской лавры и профессора Киево-Могилянского коллегиума. Эта книжка появилась лет пять или шесть тому назад и сразу приобрела широкую известность на Украине и по всей России, потому что была первым учебником отечественной истории. Арсен сам увлекался ею.

Отложив книжку в сторону и сняв с широкого седлоподобного носа маленькие очки в железной оправе, Стягайло внимательно осмотрел казаков, расправил длинные густые усы и прогудел, как в бочку:

– Здорово, молодцы! С чем пришли?

Арсен выступил вперед и рассказал о нападении ордынцев на Лубенщину, об уничтожении хутора и об утрате семьи.

– Так чего же ты хочешь, казаче?

– Я хочу вызволить своих родных. Они, возможно, в Корсуне…

– Гм, чем же я могу помочь?

– Дозвольте, батько, набрать желающих… да снарядить их припасами из войсковой казны.

– Вот как! – Стягайло наморщил лоб. В глазах промелькнуло беспокойство. – Ты, казаче, думаешь, что говоришь?.. Да разве я могу без согласия на то царя или гетмана самочинно начинать поход против османов? Это же может вызвать большую войну!

Обескураженный Звенигора развел руками: ответ наказного атамана показался ему резонным. Но тут включился в разговор Семен Гурко.

– Батько кошевой, с каких это пор на поход против извечных врагов наших нужно разрешение? – спросил он. – Тем более что с Портой и Крымом у нас еще нет мирного договора…

Стягайло с удивлением уставился на незнакомца.

– Ты кто? Я что-то не припомню твоего лица…

– Семен Гурко, отставной казак Нежинского полка.

– Гм, а с каких это пор отставной казак с Левобережья указывает кошевому, что он должен делать? – с издевкой поинтересовался Стягайло.

– Я не указываю. Я только высказал удивление…

– Удивление можешь высказывать у себя на печи, а не перед кошевым! Каждый бродяга будет еще поучать меня!

– Сегодня я бродяга, а завтра стану запорожцем. С этим и прибыл сюда…

– Вот как станешь, тогда и буду говорить с тобой! Только таких умников у нас и своих хватает – не знаем куда девать!

Это была прямая угроза. Но Гурко пропустил ее мимо ушей.

– Не будем препираться, батько кошевой. Ведь прибыли мы не для того… Я думаю, что в ответ на нападение гетман сам пошлет войско на правый берег, чтобы наказать Юрася, и вряд ли будет против того, чтобы какая-то сотня запорожцев приняла участие в этом походе… Нам нужны всего лишь порох, олово да хлеб или сухари. Неужели Сечь пропустит случай малость потрепать ханские чамбулы, которые, прикрываясь именем Юрася Хмельниченко, гуляют по Правобережью, как у себя дома?

– Я повторяю еще раз, казаче, что это не твоего ума дело, – упрямо стоял на своем Стягайло.

– Как знать, как знать, – с вызовом и легкой иронией в голосе сказал Гурко.

– Ты слишком самоуверен, казаче! – нагнув бычью шею и наливаясь кровью, гаркнул наказной атаман. – Но мы и не таким рога обламывали!

– Батько, мы пришли сюда не ссориться и выяснять, кто из нас умнее, – вмешался Арсен, сдерживая гнев, закипающий в сердце. – Мы пришли за помощью… А коль мы невпопад, то можем и назад!.. Извиняйте, что побеспокоили… Идем, друзья!

– Идите подобру-поздорову!.. И вот тебе мое последнее слово, казаче. Ты сам или со своими друзьями можешь ехать куда угодно – в Корсунь, в Канев или к самому черту в зубы! Но снаряжать за счет Сечи военную экспедицию, чтобы вызволить твоих родных, я не позволю!.. У нас и без этого мало припасов. А хлеба и сухарей почти совсем нет. Сидим на саламахе… Вот так!

Казаки молча поклонились и вышли.

– Пся крев! – выругался Спыхальский, спускаясь с крыльца. – Остались на бобах, прошу пана!

– И вправду, разве ожидали такого?.. – глухо отозвался Роман. – Что же будем делать, братья?

– Поеду к Сирко на хутор! – решительно заявил Арсен. – Неужели и он откажет мне?

– Поезжай, Арсен! Езжай не мешкая! – поддержал друга Спыхальский. – А мы тем временем сговорим желающих да примем батьку Семена в кош… Езжай!

Арсен молча кивнул, и друзья направились в курень.