Читать книгу Стихотворения и поэмы - Владимир Маяковский, Владимир Владимирович Маяковский - Страница 21

Мрачные до черного вышли люди,

тяжко и чинно выстроились в городе,

будто сейчас набираться будет

хмурых монахов черный орден.

Траур воронов, выкаймленный под окна,

небо, в бурю крашенное, –

все было так подобрано и подогнано,

что волей-неволей ждалось страшное.

Тогда разверзлась, кряхтя и нехотя,

пыльного воздуха сухая охра,

вылез из воздуха и начал ехать

тихий катафалк чудовищных похорон.

Встревоженная о́жила глаз масса,

гору взоров в гроб бросили.

Вдруг из гроба прыснула гримаса,

после –

крик: «Хоронят умерший смех!» –

из тысячегрудого меха

гремел омиллионенный множеством эх

за гробом, который ехал.

И тотчас же отчаяннейшего плача ножи

врезались, заставив ничего не понимать.

Вот за гробом, в плаче, старуха-жизнь, –

усопшего смеха седая мать.

К кому же, к кому вернуться назад ей?

Смотрите: в лысине – тот –

это большой, носатый

плачет армянский анекдот.

Еще не забылось, как выкривил рот он,

а за ним ободранная, куцая,

визжа, бежала остро́та.

Куда – если умер – уткнуться ей?

Уже до неба плачей глыба.

Но еще,

еще откуда-то плачики –

это целые полчища улыбочек и улыбок

ломали в горе хрупкие пальчики.

И вот сквозь строй их, смокших в один

сплошной изрыдавшийся Гаршин{16},

вышел ужас – вперед пойти –

весь в похоронном марше.

Размокло лицо, стало – кашица,

смятая морщинками на выхмуренном лбу,

а если кто смеется – кажется,

что ему разодрали губу.