Читать книгу Сказание Древней Руси - Владимир Муравьев - Страница 2

Уж не во городе ли Муроме, ни во селе ли Карачарова. То не помнит никто, где случилось сие.

Жили-были мужик да баба, долго жили, праведно, была у них любовь крепкая и одна на весь век. Мужик с утра до ночи в поле работал, трудно было одному хлеб свой выращивать. Каждый день рубаха потом солёным омывалась, лицо пылью степной покрывалось. Баба по хозяйству, за скотиной ухаживала, порядок в доме соблюдала, да обед готовила и мужу в поле носила. Сами были ещё не старые и всё бы хорошо, вот только детей у них не было.

Каждый день мужик в храме заутреню стоял, просил всевышнего послать им дитя, бабе счастье материнское, ему наследника и помощника в работе. Время шло, годы летели, но настал день и услышал молитву всемогущий, и послал им дар свой. Родила баба сына, да не простого, а богатырского, крупный был мальчик, аж четыре килограмма с гаком новорожденный весил. Велика тогда в семье радость была, много благодарили они создателя и сельчан не забыли, отпраздновали рождение сына всем миром.

«Бог дал нам сына, – сказал мужик бабе своей, – Посему нарекаю его Богдан».

И всё-то у них как у всех стало, мужик работает, баба по дому старается, да с ребенком нянчится. Быстро рос мальчик, ещё в детские годы удивлял родителей силой, да ловкостью. Всё у него быстро получалось да умело. Учение всякое, давалось ему легко и скоро. А уж в юности, он одной рукой с конем управлялся, в поле отцу помогал и был ему добрым подспорьем в работе тяжёлой.

Случилось так, что в ту пору появилось на земле Русиче лихо не чистое. И летала везде эта нечисть, пугая народ деревенский, да наводя страх в городах. Былые сказывали, будто криком кричит не человечьим и шум ужасающий раздаётся. Так что кто слышал в страхе бежали, а оные, замертво падали. Много людей приходило в те времена и рассказывали о страхе том, говоря, что спасения нет, лишь уши заткнуть с силой такой, чтоб оглохнуть. С тех пор бабы на голову стали платок толстый повязывать, а мужики шапку овчинную носить. И стало в местах, где жил Богдан до поры до времени вновь спокойно. Лишь народ пришлый стращал рассказами разными, да только привыкли люди и перестали бояться.

Но настал тот не добрый день, когда пошёл мужик вместе с сыном в поле работать. Солнечный тёплый день не предвещал беды, и работа у них спорилась. Отец за сохой шёл сын коня вел, день к полудню близился. Как вдруг, подул сильный ветер очень холодный и порывы были настолько сильные, что с ног валили. Деревья качались в разные стороны, задевая друг друга, ураган срывал с них листву и мелкие ветки. Это кружилось будто в громадном водовороте, больно било в лицо и по телу. Почти сразу стемнело, тучи чёрные с багровым оттенком понеслись словно кони. Они закрывали небо аж до самого горизонта, на землю мрак опустился. Гул раздался неистовый, сотрясая воздух и землю. Забурлило у мужика в животе, затряслось тело, в голове, словно колокол загудел. И вся его внутренность запросилась наружу. Обуял его страх, какого раньше не знал и руками дрожащими, натянул мужик шапку на уши, да прижал что есть силы. Богдан поспешил за отцом, сделал всё в точности, только конь без шапки остался. Взбрыкнул он испуганный шумом неслыханным, да и в спину Богдану копытом попал, без чувств он на землю упал.

Шум ужасный вскоре закончился, небо вновь прояснилось, и солнце явило свет на землю. Отец снял шапку, открыл глаза, глядь, а Богдан на земле без движений, словно мёртвый лежит.

«Ах ты, Боже ты мой, что с тобой сынок?» – поднимает сына, трясет, по щекам постукивает, обнимает да слезами горькими омывает.

И душой, и телом страдает мужик, от беды такой рвётся сердце его из груди. Не было для мужика страдания страшней этого, вырвался у него из груди стон и мольба о помощи.

В этот самый момент и открыл глаза Богдан, только видно, что плохо ему, с лица побледнел, тело вялое. Отец подхватил его да поставить старается, но ноги как ватные, не держат его. Уж тогда запрягает телегу мужик и везёт сына домой. Ведёт телегу мужик, а сам проклинает себя словами последними да приговаривает: «Вот я дурак, за себя испугался, а сына сберечь не смог».

Как увидела мать, что отец сына домой на руках несёт, всполошилась, и давай причитать да плакать. Уложили сына вдвоём на настил, тут ноги у матери и подкосились от горя. Упала она на колени и льёт слёзы горькие на сына. Богдан встать не может спина сильно болит, а сам говорит с матерью, успокаивает, да слёзы ей утирает. У матери сердце зашлось, не может никак успокоиться. Кое-как мужик уговорил её, оставили сына, и пошли к знахарке за помощью. Была у них в селе такая, всем помогала, хворь всякую лечила и сглаз снимала. Привели её в скорости да стали в надежде ждать, что поднимет сына на ноги, избавит их от беды нежданной. Долго знахарка Богдана смотрела, руки ноги трогала, с боку на бок поворачивала, кричал он сильно от боли чуть сознание не потерял.

– Ну, что старая скажешь? – с нетерпением спросил отец.

– Пока ничего.

– Положите его на печь, пусть спину погреет и полежит спокойно.

– А там видно будет, что дальше делать.

Не сильно она родителей успокоила, да делать нечего, сделали как сказала. А затем стали за сыном ухаживать. День и ночь молила мать всевышнего об исцелении сына, отец в храм каждый день ходил, свечу ставил о здравии. Много дней лежал сын без движения, родители уж отчаялись и потеряли надежду. Но всему своё время, знахарка стала поить Богдана травами и примочки целебные делать. Боль стихала, сын сам стал с боку на бок поворачиваться, вот только ноги пока что не двигались. На руках Богдан стал таскать тело своё, двигался быстро по дому. Наловчился на лавку взбираться, руки с каждым днем крепли, на улицу стал выползать, да отцу помогать, в чём мог.

Сердце родителей радовалось, глядя как сын двигаться начал и слезами горькими омывалось, что на ноги встать не может. По ночам часто оба в подушку плакали, чтобы сын не услышал. А Богдан не унывал, каждый день родителей удивлял. Вскоре одной рукой мог себя за стол посадить и откуда только ловкость да сила в нем такая бралась. Помогая родителям во дворе, длинной жердью скотину в хлев загонял. Управлялся ей так легко и ловко, словно в руках хворостину держал, топором наловчился дрова колоть, с одного удара пень пополам разбивал. А поленья как в сказке, с лёту ровно в стопку укладывал.

Так и жили, время шло год за годом, родители смирились с бедой, радуясь, что сын живой остался, да ещё какой ни наесть, а помощник им по хозяйству.