Читать книгу Космияне. Часть 1 - Владимир Науменко - Страница 5

В то самое время, когда Желдин размышлял о загадках развития Вселенной, Виктор и Николай сидели в комнате, и усердно штудировали книги, готовясь к семинарским занятиям. В долгие зимние ночи, когда на дворе стояла стужа, а в окно бились белые снежинки, они проводили свободный час другой в дружеской беседе…

– Знаешь, Коля, – отрываясь от чтения книги, произнёс Виктор, – Не пришла ли пора осуществить радиоконтакт со звёздной системой S? Как мне смотрится, идея и не так уж плоха, как и выбранное для этой миссии время.

Николай взглянул на Виктора, тут их взгляды встретились.

– А сейчас ответь мне на один вопрос, – что это вдруг на тебя нашло? – удивлённый Николай, нетерпеливо повёл плечом, и как ни в чём не бывало, продолжил листать свои конспекты, касающиеся проблемы развития радиоэлектроники в космической связи.

– Чтобы осуществить такое послание, – продолжал далее развивать свою мысль Виктор, – надо таким образом составить информацию, которая в вкратце ознакомит обитателей S – звёзд с Землёй.

Отложив конспекты в сторону, Виктор закрыл глаза. Николай взял в руки учебник физики, раскрыл первую страницу, и делал вид, что как бы ни замечает речи Виктора.

– Разговор – одно, а дело – другое!

Какое – то время спустя, произнёс Коля. Они понимали один другого: Нужен код послания.

– Он уже готов! – сказал Виктор – Осталось лишь передать его по назначению. Всё шло бы замечательно, если бы не одна загвоздка, никоим образом не увязывающаяся с самой идеей радиоконтакта.

– Интересно! – глаза Николая застыли на странице учебника – Всё это очень интересно! – произнеся и отложив учебник в сторону, он встал. – Как же нам поступить?

Коля стал расхаживать по комнате, в окна этажа смотрели звёзды, – вопрос требует ответа, причём, ответа незамедлительного.

Некоторое время он наблюдал за горящими в небе точками, находя в них что-то особенное и интересное. Его предчувствия были неясны, но правильны, ибо в дальнейшем они свяжут узы его судьбы с кажущейся вечностью этих мерцающих звёзд.

– Он есть! – глядя на друга, сказал Виктор – Ответ этот уйдёт через тебя.

Взгляд Николая остановился на оконной раме.

– Как это через меня? – отняв взгляд с рамы, спросил он.

– А вот так! Через тебя, и всё! – без тени иронии ответил Виктор, сжимая и разжимая ладони – Ты сконфужен? Право, не надо. Объясняю. Через тебя, как через непосредственное звено в общей биологической цепи высших форм разума, оформившихся на нашей планете в облике человека, я с помощью Астродемоса передам преобразователю антенны чаши радиотелескопа те данные, которые в максимуме выразительных средств отражены в послании.

И наблюдая молчание-интерес Лотмана, Виктор продолжал: Я всё тщательно продумал. Поверь мне на слово, сорваться не должно! Этот эксперимент нисколько не отразится на твоём психосоматическом состоянии.

– Ну ладно, ну хорошо! – какое-то время, поколебавшись между отрицанием или принятием, Коля ответил утвердительно – Смотри, мы оба рискуем навлечь на себя неприятности. Одна просьба, – смотри, не переборщи с уровнями аппарата.

– Вот и прекрасно! – серьёзное лицо Виктора сменилось на улыбку…

На исходе следующего дня, когда перед закатом пульсации Солнца облобызали крыши городских кварталов, застывших в ожидании очередной ночи, Виктор и Николай, продумав и выработав совместный план действий, со спокойствием всё знающих студентов шли по городу, утихающему от будней. В то самое время, когда они выходили из общежития, Желдин поставил последнюю точку в своём плане посылки радиосигнала. Удовлетворённый своей работой, он и не подозревал о той беспринципной игре, разворачивающейся под его боком. Решив помедлить с осуществлением своего самоволия, друзья завернули в жилой массив.

– Смотри! – кивая на высоту здания, усмехнулся Николай – Наш «академик» работает.

Виктор посмотрел на окно, где горел яркий свет, и ничего на это не ответил.

– 22 час 30 минут. – На ухо Виктору украдкой шепнул Николай, осматривая периметр ограды ИКИ. В этот час, согласно штатному расписанию, на бессменную в своей жизни вахту заступал Алексей Проханцев. Человек с привычками закоренелого алкоголика следовал по старинке, и в эту ночь, как и прежде, имея сильное пристрастие к спиртным напиткам, с полной отдачей душевных сил приложился к бутылке. И, приняв на грудь 40 градусов спирта, потерял бдительность сторожа. Её утрата круто изменила жизнь многих людей.

С ловкостью профессиональных взломщиков перебравшись через остроконечные копья ограды, и оставляя за собой путь отступления, студенты с масками на лицах неслышными шагами подошли к рабочему месту сторожа. Как нарочно, они не увидели ни одного человека, и это их устраивало.

– Пора выдвигаться! – произнёс Николай.

– Да простит меня наука, если моё безумие не пойдёт ей на пользу, – боязливо, и с надеждой на лучший исход авантюры, прошептал Виктор.

– Что вы тут забыли, молодые люди? – спросил сторож, испуганный вторжением посторонних. Безоружный, он на мгновение растерялся, что ему дорого обошлось.

Коля, наблюдая нерешительность друга, остановился. Он и сторож оглядывали друг друга, и ничего не предпринимали. Думали: – что дальше делать?

Напряжение нарастало по восходящей линии.

– Мы пришли сюда с особой миссией, далёкой от твоих земных дел, – сквозь зубы, дрожа от нахлынувшего волнения, ответил Виктор. В правом кармане его куртки находился Астродемос. Это обстоятельство отлично осознавал Николай, и с ужасом на лице ожидал дальнейшей развязки.

– Ни с места, наглецы! Иж, чего задумали? Я сейчас вызову полицию! – проорал старик, и нервно трясущейся рукой потянулся к кнопке тревожного вызова.

– Однако, вы легки на расправу! – цинично молвил Виктор, правой рукой доставая футляр. – Не бойся нас, старик. Подойди сюда, и расслабься! – команда Дагоса мгновенно подействовала на волю старика. Сторож больше не выражал ни тревоги, ни возмущения. Он подпал под воздействие Астродемоса.

– Вот так-то будет лучше, – произнёс Виктор, оставляя безвольного сторожа на месте. Он взглянул на радиотелескоп. Потрясая своей красой, астрономическое сооружение внушало им страх так же, как в своё время внушали трепет башни-зиккураты жителям Двуречья. Гигант не подавал внешних признаков своей жизнедеятельности, и это вселяло в студентов смелость. Многометровая антенна, вмонтированная в параболоид чаши радиотелескопа, суть приёмник космического радиоизлучения, и остриём конструкции направленная в таинственный мир звёзд, сияющих высоко в небе, возвышалась на фундаменте во всём своём грандиозном замысле. Она вобрала в себя инженерные идеи Человека, золотыми руками строителей воплощённая в исследовательский инструмент ИКИ по изучению загадок происхождения Космоса, помогала астрономам разрешить невероятные по своей запутанности проблемы, изучить мир спиральных и эллиптических галактик, радиогалактик. Затаив дыхание, студенты не без беспокойства взирали на радиотелескоп.

Подойдя к подножию башни, где застыла огромная чаша, Лотман произнёс: Принимайся за работу! Виктор, не медли, начинай!

Виктор настроил аппарат, и через считанные мгновения Коля оцепенел на своём месте. Тут же Виктор стал мысленно передавать обширное послание в радиочастотном диапазоне, предназначенное для приёмки жителями S-звёзд. Воздействие аппарата, уподобившись рентгеновскому лучу, быстротечно сказалось на психике Николая. Без сомнений, он явно был не рад, что стал одним из звеньев «биоцепи», но события свершились, информация от него передалась к острию антенны. Электрический разряд, треском напомнивший им стихию гроз поздней осени, ушёл в пространство, в чаше радиотелескопа послышался странный гул. Даг – Лот свёл своё влияние к нулевой отметке.

– Антенна вышла из строя! – очнувшись и хватаясь за голову, Коля запаниковал – Бежим, Витя, пока нас никто не заметил.

– Постой бежать! – Виктор попытался образумить своего друга – Нам важно, чтобы сторож сейчас спал беспробудным сном.

Но Николай и слышать не хотел Виктора. В миг, очутившись подле ограды, и лихо, чуть было, не зацепившись за остриё её железа, перемахнув через неё, он оказался на тротуаре и отчаянными жестами стал звать Виктора к себе. Вскоре Виктор был рядом с ним, и усталые, но счастливые, они зашагали по городу, переговариваясь по дороге.

– Миссия прошла успешно, но настроение сонное! – вяло ступая по тротуару, пролепетал Виктор – Мне кажется, что в прошедшую ночь я перевернул не одну, а целый десяток страниц в книге своей жизни.

– Правда, твоя! – заправляя рубашку в испачканные грязью брюки, согласился Николай – Я силюсь представить себе лица преподавателей, когда сегодня они узнают о таком происшествии. Жаль старика! Сегодня он должен был в присутствии многих студентов отправить в космос своё радиопослание. Как это не выглядит со стороны, к счастью, или к беде, мы его опередили. Что из этого выйдет, – трудно и предположить, но ты и я не станем отрицать, что гипотетическая цивилизация, улови она наш радиосигнал, пойдёт на радиоконтакт. В своих лекциях Желдин высказывает лишь смелую догадку, а не обозначенную им реальность, не подкреплённую достоверными данными. Этот факт сам по себе слишком спорный, чтобы всерьёз утверждать о существовании инопланетного разума. По интеллекту они, возможно, и превосходят нас, и мне думается, Виктор, что они получат огромное удовольствие обследовать наш по их космическим меркам доисторический разум. Считается, что они сопричастны к исчезновению людей! Был человек, и нет его на Земле. Куда он делся? А кто их знает! Пропали сотни тысяч на Земле, пропали бесследно. Будущее, остаётся только верить в это, даст свои ответы. Был бы только от этого прок! Мне лично жалко видеть старика подавленным и обойдённым нами. Он это не заслужил, мы весьма отвратительно поступили с ним.

– Это почему же? Ты сам был за то, чтобы вычеркнуть его из списка наших правил.

– То-то и оно! – вздохнул Николай – Слушай, что я скажу. Нам надо было бы посоветоваться хотя бы с ним. Он добродушный человек. Желдин понял бы нас без задних мыслей, и простил. Всё-таки за его плечами не один десяток лет работы, и какой работы. Своими советами и рекомендациями он мог бы помочь нам. Вот и получается, мы и вывели его из своей игры. Это нечестно.

– Но тогда нам пришлось бы, как ни парадоксально, раскрыть перед ним факт нашего изобретения. Кто из нас знает, как бы он отреагировал на это открытие. Лучше оставить всё так, как оно есть, а там будет видно. Наши дружеские секреты останутся между нами. Говорить о них астрофизику слишком большой риск. Ты себе на минуту представь, что бы это вызвало. Дальнейшим нашим работам пришёл бы конец, мы были бы оторваны от процесса учёбы, от приобретения профессии. Нас постоянно отвлекали бы от дела, а драгоценное для нас время не только бы приблизило, но и отодвинуло науку далеко от нас. Так что, Витя, твои слова не несут никакого смысла относительно возможных событий в будущем. Всё тайна, всё загадка, всё рано или поздно раскроется, а взамен возникнет новая, повторяя закономерный круговорот вечности. А из него, вследствие гениальной интуиции или закономерной случайности выпадут неразрешимые ранее человеком головоломки, несущие в себе частицу непостижимого. Хорошим подспорьем нам, Витя, было бы раскрытие сокровищницы психики, – это творчество и простая случайность, вследствие чего человек проник в глубины вселенной и атома. Наглядный пример – Астродемос! Бродить по околице своих фантазий не возбраняется, но время есть лучший арбитр, так что на сегодня хватит слов.

За разговором они проходили последний квартал, отделяющийся от другого, в его черте располагалось здание общежития.

– Вот и добрались до общежития, – у Коли вырвался вздох облегчения. – Валюсь с ног от переизбытка ночных впечатлений.

– В конце концов, нам надо выспаться! – с сочувствием поглядев на Колю, чья сонливость достигла последних пределов, Виктор высказал дельную мысль. – Пойдём, друг, медлить нечего. Полноценный отдых нам не помеха.

Коля в ответ понимающе кивнул, и вслед за Витей сделал шаг в многоэтажный блок.

Жизнь в институте была разнообразна. Студенты охотно посещали лекции, записывали в конспекты многое из того, что там произносилось, но немногие ощутили в себе тягу к овладению астрономией. К тому же работа сотрудников ИКИ, касающаяся перспектив освоения таинственного мира S-звёзд, шла черепашьим ходом. Никто не отважился осмыслить открытое им явление. К этим проблемам подвернулась и ещё одна беда. Из-за нехватки средств исследования в ИКИ временно прекратились, что было большим ударом для учёных, но они привыкли к трудностям и не отчаивались. Желдин намеревался в присутствии многих студентов послать радиоимпульс в тёмную материю, где скрывались далёкие от Земли миры с разумной жизнью, и над его составлением работал сутками напролёт. Поломка неизвестными радиотелескопа, и забывчивость на лица злоумышленников протрезвевшего сторожа, как многие думали набравшегося в ту ночь водки, заставили астрофизика смириться с неприятностью.

…Студенты в аудитории терпеливо ожидали появления своего наставника, перешёптываясь между собой о предстоящих планах на будущий учебный год. Они улавливали малейшую возможность, чтобы перекинуться, друг с другом словечком, и хаос бесед, оживлённо протекающих в этих стенах, мгновенно перерос в шум, каждую минуту нарастающий с новой силой. В этой неразберихе нельзя было предположить, какое число возникающих и затухающих диалогов за это время успело образоваться. С появлением преподавателя всё переменилось. В аудитории установилось молчание, всё внимание студентов устремилось на трибуну, где был Желдин.

– Добрый день, уважаемые коллеги! – первые слова приветствия слетели с его уст – Не правда ли, сегодняшнее утро порадовало всех вас солнышком и прояснило отуманенный сном ум. Всё понимаю, и я ведь когда-то в ваши годы сидел за партой, но сделайте милость, поприветствуйте меня так, как это принято в высших российских учебных заведениях.

Аудитория встала. В ответ на это астрофизик с улыбкой на лице сказал: Спасибо! Прошу садиться. Сегодня, коллеги, я продолжу свою лекцию, которая посвящается загадочным радиосигналам, тому миру, благодаря которому современные учёные ведут круглосуточный обзор Вселенной. Мне бы хотелось, чтобы здесь установилась тишина.

Его серьёзный взгляд заставил многих прекратить перешёптывания.

– Благодарю вас. От тишины, господа и дамы, зависит качество знаний, получаемые вами за те часы, в ходе которых вы прослушиваете голос лектора. Не заставляйте меня лишний раз перенапрягать свои голосовые связки. Вам, господа студенты, должно быть известно, что в конце прошлого столетия американский астроном Фрэнсис Дрейк в результате многолетних поисков в Аресибо, – как в теории, так и в практической деятельности, – пришёл к открытию формулы, сам факт наличия которой окрылил легендой и обессмертил его имя в науке. Сделанные им выводы придали новое звучание дальнейшему развитию астрофизики.

Nц = NзвFL/ T – Желдин выводил мелом формулу на грифельной доске.

– Эта формула вошла в историю изучаемой нами науки как формула Фрэнсиса Дрейка.

– Николай Филимонов! – лектор неожиданно обратился к студенту – Объясните мне значение Nц, составляющее первую часть данной формулы.

Требуя объяснения, Желдин понимал, что смутил юношу, на его глазах постоянно отвлекавшегося от прослушивания лекций. Не ожидая такого поворота событий, юноша, покраснев, стал неуклюже выкручиваться. По этой части он ловко поднаторел за учебный период.

– Nц есть форм-мула к – косм – ми – ческих ц – цивилизаций, – на последнем вздохе трагично произнес студент. В аудитории ещё раз повторился его вздох, а за ним, – дружный смех и улюлюканье сокурсников.

– Над кем вы смеётесь? – преподаватель с вопросом обратился к аудитории, моментально стихшей от его слов.

– Я вас уверяю, коллеги, вам надо смеяться не над Филимоновым, а над самим фактом вашего отношения к сокурснику. Виноватых бьют, и плакать не дают. А вам надо плакать, причём горючими слезами.

В аудитории снова повторился смех.

– Ну, ваш смех уже переходит все границы! – Улыбка исчезла с его уст, и он обратился к студенту, покрасневшему до корней волос от такого публичного распятия.

– А вам бы, студент Филимонов, я впредь посоветовал бы внимательно прислушиваться к моим лекциям, прорабатывать их содержание, а не шептаться на задних рядах с девушками. – По залу пробежал лёгкий смешок.

– Сядьте, Николай, и ведите себя так, как подобает себя вести студенту вашего курса.

Сев на место, студент потупил свой взор. Желдин знал, что поступает сурово, но в душе ему было стыдно за студента. Он понимал, что и он в какой-то степени тоже виноват. «Значит, я что-то упустил, или у парня просто молодая кровь вскипает от игры гормонов», – подумал Желдин, произнося: Прошу прощения. Так, где мы остановились?

– На формуле, гипотетически доказывающей n —ое количество космических цивилизаций, – послышались голоса с задних рядов.

«Ага! – подумал лектор, – исправились».

– Ах, да! Так вот. Nц, согласно формуле, есть выражение числа цивилизаций, существование которых можно предполагать где угодно, будь это созвездия Скорпиона и Девы. Не является исключением и Орион, с его звёзд, согласно учению Живой Этики Рерихов, на нашу планету спустились махатмы, считающие себя Учителями Человечества. Следует учесть и то, что знаменитый астрофизик допустил вероятность их физического образа жизни вне зависимости от землян. Он предвосхитил появление астробиологии, – науки, изучающей биологические аспекты проблемы существования жизни на различных космических телах во вселенной. Новая модель миропонимания вписывает в себя очень многое, что нам было неизвестно. Вторая часть формулы Дрейка, – N зв есть n-ое число звёзд, вблизи и благодаря активности которых возникли КЦ, в чём-то сравнимые с Землёй. Но это лишь моё предположение. Значение L и есть среднее время жизни космических цивилизаций. А L и F в расчётах астрофизиков по настоящее время не могут быть расчитаны и с малой вероятностью. Поэтому оценки колеблются от единиц до 10 в 6 степени. И по настоящий момент ситуация остаётся неопределимой.

При этих словах Желдин слегка поморщился. Он-то знал цену этой неопределимости.

– За последнее время, как в России, так и в международном сообществе, наблюдаются попытки создания модели позывного сигнала, в максимуме привлекающие к себе внимание внеземных цивилизаций, но они наталкиваются на большие затруднения. Казалось бы, очевидным то, что такой сигнал, с одной стороны, должен отличаться от сигнала естественного, но этого невозможно достигнуть. Это было бы равносильно идеалу, основываясь на нём можно выходить за рамки известных законов природы, и, как правило, противостоять им. Предположим, что пара сигналов, каждый из которых реально присутствует в природе, в действительности есть нечто общее, что их связывает. Но быть вместе и вместе существовать в условиях космического неустройства они не могут. В ньютоно-картезианском мировоззрении, если конечно мы не примем во внимание гипотезу об инопланетных формах жизни, это входит в явное противоречие с его фундаментальными законами. Принцип противоречия я сформулирую и разобью на несколько пунктов.

1. Чтобы увеличить мощность критерия искусственности, позывные сигналы должны сопровождаться множеством сигналов, которые один за другим посылает во внешнюю от планеты среду технологическая цивилизация. Этим самым ставится под сомнение мнение получателей о сигналах, как о естественной причине. В последнее время в разных странах мира стали в рабочем режиме запускаться объекты со сложными и дорогостоящими маятниками. Лично я, не знаю, как вы, сомневаюсь, что таким способом, возможно, обеспечить высокую вероятность решения проблемы дешифровки сигналов. Даже в наш век невозможно с точностью установить, что тот или иной сигнал, поступивший к нам с космической орбиты, носит искусственный, а не естественный характер. Применение, к примеру, закона увеличения степени идеальности систем для анализа проблемы критериев искусственности сигналов привело меня к пониманию второго пункта.

2. Самостоятельное существование сигналов в природе при заданных условиях невозможно. Это пахло бы мистификацией с уклоном в научную терминологию. Далее. В своих космических позывных использовать принцип запрета путём посылки сигналов, о котором сказано мной выше.

3. Чтобы обнаружить искусственный характер радиосигналов, поступивших к нам из космоса, вполне возможно использовать сигналы с несколькими этапами понимания.

4. Существует вероятность управления процессом принятия решений субъектом путём реализации управляющих сигналов и возможности их обнаружения.

…Лекция завершилась. Аудитория напоминала всеми забытого ребёнка. Отрывая взгляд от быстро опустевших кресел, Желдин стал консультировать нескольких студентов по поводу курсовых работ, Потом он засобирался домой и покинул помещение. После беседы со студентами он, было, направился на кафедру, но по пути к ней вдруг вспомнил, что оставил авторучку у своего друга.

«Эх, математик Игорь Сафонов. Сколько лет мы уже с тобой в одной упряжке, а дать себе отдых и побеседовать о жизни мы не вправе. Наука!» – астрофизик взгрустнул от этих мыслей. Ему вспомнилась студенческая жизнь. Он уже и не помнил, какое количество лет пролетело с того дня, когда они с Игорем в последний раз чувствовали себя студентами. Закрывая за собой дверь кафедры, он увидел его.

– Жив, старина? Здоров, здоров, дружище! – астрофизик дружески похлопал Сафонова по плечу – Давненько мы с тобой не виделись. О! У тебя в волосах появилась проседь. Стареем, приятель, стареем.

– А как твои дела, вечно юный старик? – вопросил Игорь – Наслышан о последних твоих изысканиях. Неисправимый мечтатель. Всё ищем гуманоидов? Дерзай, пока есть воля.

– Знаешь, Игорь, – ответствует Желдин – в последнее время меня не покидает смутное предчувствие каких-то явлений, происходящих со мной.

Взглянув на Игоря, Желдин понял, что попусту потрясает воздух своими заботами. Сафонов, явно измождённый рабочим днём, слушал друга, время от времени позёвывая в ладонь. Бессмысленный диалог с таким человеком обнаружился быстро. Вежливо попрощавшись с ним, он направил шаги в свою лабораторию.

«Какая досада, – подумал Желдин с горечью – Подумать только, а ведь когда-то умел, и выслушать, и советом помочь. Что делает с нашими людьми наше незадачливое время».

По пути к себе он опять резко изменил привычный ход своих мыслей и, долго не раздумывая, поторопился выйти из здания. Оставив позади себя вестибюль института, он поневоле поёжился. На улице погода была сыровата, но безветренна. Ему нравилось, когда на улице цвела природа, вместо облаков наблюдалась просинь высокого неба, а привычные городские будни вселяли в людей здоровый оптимизм и стимул к работе. Он любил свой город, который подарил ему жизнь и знание, как в ней жить. Осматривая аллейные деревца, радовавшие взор, он ни на минуту не прекращал думать о тех загадочных явлениях, которые, словно предостережение свыше, явились ему в этот погожий день, с ужасающей ясностью осветив тёмные лабиринты астрономических хитросплетений ума.

«Пару часов тому назад прошёл моросящий дождь, – подумал он – Природа, будто русская красавица, нарумянилась свежестью красок весны. Эх! Если бы иметь хоть мизерное представление об истинном предназначении всего и вся в этом мире, то и умирать, было бы не жаль. Наша беда, как учёных, состоит в том, что в своей работе мы поменяли живое созерцание природы на отвлечённые понятия, не имеющие и того грана прелести, которая присуща животным и растениям. Никто из нас и не подумает о том, какие еще непостижимые таинства вершит природа за стенами нашего научного заточения. Неужели мы вырвались из плена материнской опеки Вселенной всего лишь затем, чтобы обособиться от неё в цикличности своего внутреннего пространства, простирающегося от бессознательного до высших форм сознания, как некий абстракт ощущений внешнего мира».

Желдин неторопливо шел по асфальту аллеи, ухоженной заботливыми руками студентов – биологов. Красавцы тополя, с обмытыми листьями распустив почки навстречу ласковому солнышку, замерли в пылу роста. Властно наполнив озоном кварталы города, весна была всем желанна. Прошумев дождем, громоносная туча разрядила было воздух, вокруг дышалось легко и лица уставших от зимы людей светились радостью. День, клонившийся к багряному своему закату, всему придавал жизненные тона. Город ожил и стал немного чище. Наслаждаясь природой, отсчитавшей в его жизни ещё одну весну, Желдин в задумчивой манере стоял у фасада здания библиотеки. Оглядел колоннаду и покачал головой. В отреставрированных стенах шла подготовка к летним экзаменам, а сам вуз ожидал приёма заявлений от абитуриентов. Но что-то мешало ему лучше размышлять, и это порядком стало ему надоедать. Стараясь найти разумное объяснение своим странным ощущениям, в своих мыслях он прощупывал источник подозрительности, побуждающий к столь неприятным ассоциациям.

«О, Боже! На всё твоя воля!» – прикладывая к виску носовой платок, преподаватель не в силах был отреагировать на состояние, угнетающее самочувствие. Силясь не выдать себя ничем, он с поддельной беспечностью продолжал глядеть в небесную высь, бросающую в лицо ласково греющий солнечный луч.

«Невероятно, но мне сдаётся, что помимо своей воли я стал объектом чьей-то слежки. – При последней мысли он брезгливо поморщился. Голова раскалывалась от тайн. – Даю свою руку на отсечение, если сейчас к моей спине не прикован взгляд Чужака».

Резким поворотом головы, кидая взгляд через левое плечо назад, к своему большому сожалению он не обнаружил никого. Скверик был пуст, разве что мамаши прогуливались по нему со своими чадами.

«Похоже, что твоя идея о космической цивилизации кому-то очень не нравится, или, наоборот, заинтриговала». Тут он, соблюдая в движениях предосторожность за сказанные вслух слова, в шутку обронил фразу: Эй, вы! Я приглашаю вас на мои лекции.

Вдруг в его воображении всплыла картина двух кресел в той аудитории, где ему особенно интересно было проводить свои лекционные занятия. Восстановив в памяти её ход, он вспомнил, что в тот момент кресла были пусты. Обладая феноменальной памятью на лица, Желдин в порядковом исчислении называл каждого, кому принадлежало то или иное кресло. Желдин, сам поборник ежедневных посещений своих лекций, вспомнил и то, что зияние пустых кресел так и не было заполнено Дагосом и Лотманом: это красноречиво подтверждало их отсутствие.

«Мне непонятно! – он нахмурился. – Такие славные ребята, они обычно всегда посещали мои лекции. Что помешало им быть в последний раз? Надо разобраться».

Переключив своё внимание с ребят на проблему, вновь настойчиво напомнившую о себе, он поспешил в лабораторию.