Читать книгу Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций - Владимир Нестеренко - Страница 5

В день кончины престарелого Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко по традиции эфир в Советском Союзе заполняла классическая музыка. Она лилась из стационарных радиоприемников в домах городов и сел, заполнила каналы телевидения и остальные средства связи. Советским людям все ясно: умер очередной партийный монарх и глава государства.

– Русские опять слушают классику, – с довольной улыбкой, потирая свои руки, сказал высокий человек с большими, навыкате глазами. В притемненном зале от опущенных портьер он бодро опустился в кресло. Здесь же за круглым столом сидело несколько осанистых мужчин, кто с тучной фигурой и лысеющей головой, кто поджарый, с энергичным молодцеватым лицом, кто уже в летах, с изрядным снегом в висках и чахлой, лоснящейся от кремов прической с пробором, но у каждого отмечалась одна общая черта – некая надменность и величавость не по отношению друг к другу, а к тому миру, которым они управляют из этого кабинета. Среди них была одна импозантная высокая дама с аристократическим волевым лицом, которое в ходе заседания принимало жесткое выражение, но отнюдь не умаляло симпатию женщины: голос говорящего ей был приятен, а содержание речи и того больше.

– Это для нас знаменует новую эру борьбы за мировое господство. Миру достаточно иметь одну сверхдержаву.

– Вы хотите сказать, сэр, пора более активно использовать те колоссальные средства, которые мы выделяем на борьбу против СССР, и тот стратегический вариант, принятый при жизни генералиссимуса?

– Умные головы сумели сдержать не в меру горячего президента Трумэна, – сказала дама с торжествующими нотками в голосе, – он бы нам оставил пустыню от ядерных бомбардировок. Теперь мы имеем шанс разгромить врага его же руками и получить чистую сырьевую базу. Наши стратеги оказались теми, кто пошел по пути древнего китайского философа Сунь Цзы. Они взяли на вооружение его превосходную мысль: «Наиболее выдающийся из воителей расстраивает планы врага, следующий за ним разрушает вражеские союзы…» Наша задача – довершить начатое.

– Именно! Руками соперника! Для этого нам нужен умный, энергичный лидер русских. Но в то же время безоглядный, внушаемый и честолюбивый. Старцы ненадежны, они умирают неожиданно, налаженный курс может лопнуть. Особо подчеркну: нам нужен здоровый и крепкий лидер, чтобы за его правление мы смогли добиться решающих перемен. Разумеется, первые годы он ничего не должен подозревать, но когда увязнет по уши в проблемах, вот тогда мы будем диктовать свои условия. Но сначала люди в этой упрямой стране должны знать все о своем социализме, о ее вождях и репрессиях с той тенденцией, которую нам удается поддерживать. Весь негатив! Это наш козырь. Он усилит созданную после смерти генералиссимуса пятую колонну.

– Наши политологи утверждают, что первый опрометчивый шаг сделал Хрущев на ХХ съезде своей партии, выступив с секретным докладом о культе личности, – с едким сарказмом сказал почтенный поджарый джентльмен.

– Мы расширили его промашку и делаем своим капиталом!

– Вы надеетесь, сэр, новым лидером будет Горбачев?

– Разумеется. Мы его долго изучали, он нам подходит и уже сейчас перехватил от своего приближенного наши идеи. Но не будем переходить на личности. Они очень дорого стоят. Я думаю, первые шаги коснутся средств массовой информации. Не жалейте, господа, средств, и наша доктрина нам улыбнется. Фундамент заложен, осталось выстроить дом.

– Сэр, разрешите проинформировать господ о той работе, которую вели наши разведки, изучая возможных претендентов на престол, – и, получив согласие кивком головы, довольно моложавый джентльмен принялся рассказывать: – Впервые пристальное внимание на интересующего нас коммуниста было обращено спецслужбами во время отдыха во Франции молодой и энергичной пары. Мы способствовали тому, чтобы чета Горбачевых путешествовала по миру как можно чаще. По приглашению итальянских коммунистов секретарь крупнейшего в России Ставропольского края Горбачев с женой посетили Италию в 1971 году, затем в следующем году – Бельгию. Наши специалисты изучили характер супругов, составили психологические портреты. Выводы были подтверждены последующими наблюдениями из их поездок в ФРГ и дважды во Францию, где в последнем случае они отдыхали по приглашению французских друзей. Этих контактов оказалось вполне достаточно, чтобы написать исчерпывающие характеристики. Для наших целей это идеальный музыкальный инструмент, на котором мы сыграем свою оперу, сэр…

Корреспондент ТАСС по сибирскому региону Михаил Ливанов с нетерпением ждал открытия Пленума ЦК КПСС, который должен был избрать нового Генерального секретаря. Почти для каждого советского человека было уже ясно, кто им будет, поскольку председателем похоронной комиссии Черненко стал Михаил Сергеевич Горбачев. Это – традиция. Повелась она с похорон Ленина. Тот, кто стоит первый у гроба, – лидер. У гроба Ильича первым стоял Иосиф Джугашвили. Все это так, но волнение все же поигрывало нервами Ливанова. Живое дело, живые люди – всякое может случиться. Михаил чуть не прозевал из-за телефонного звонка жены слова Громыко, назвавшего фамилию претендента. Разразившиеся бурные аплодисменты участников Пленума, переходящие в овацию, не дали усомниться в ожидаемом лидере. Его крупным планом дал режиссер, тот стоял и сдержанно улыбался, поднял руку в знак благодарности, усмиряя буйствующий в радости цвет Компартии.

Ливанов и сам захлопал в ладоши. Наконец-то свершилось! На главный пост страны избран умный, образованный, энергичный и компромиссный человек. С ним связаны надежды на перемены к лучшему, чего так заслужил наш многострадальный народ.

Усмиряя свое клокотавшее восторгом сердце, которое изведало в жизни немало всяких стремнин и водоворотов судьбы, Михаил Николаевич выслушал ответную речь Горбачева и под впечатлением свершившегося уехал домой. А впечатление было такое, словно он только что увидел в отдалении праздничный фейерверк, его фонтаны света и снопы искр пролетели и потухли. В глазах от них чернота. И эта чернота не давала увидеть, что остается после фейерверка. Нельзя сказать, что после Сталина красные монархи садились на трон стариками. Хрущеву шел 59-й год. Сил и энергии в эти годы предостаточно. Если сочетать ее с мудростью прожитой жизни, можно двинуть страну далеко вперед. На год моложе Никиты был Брежнев. Засиделся на троне, хотя слезно просил отставки. Но старческое Политбюро не хотело досрочно подставлять под Молох экономики свои бренные головы. К концу его маразматического правления экономика страны зашаталась от горячего суховея гонки вооружения с увеличивающейся ядерной мощью, отчего холодная война стала набирать обороты.

Фейерверки – вещь обманчивая, иллюзорная, но красивая. Особенно для людей легкомысленных, всегда жаждущих праздника.

Вот такое у Ливанова частенько настроение – как река с порогами. То бурное, восторженное, то тут же притихшее с низким тонусом. Отчего, казалось бы, оно сейчас вдруг упало, как столбик термометра в стужу? Оттого, что остался в ночи один после такого волнующего события? Или некоторое опустошение произошло от давно ожидаемого и свершившегося? Этакое душевное расслабление… так и толкает дернуть чарку горькой.

В квартиру вошел спокойный, уставший, но с пучком мыслей, как после плодотворной командировки по региону. Дома никого, тишина, даже свет вспыхнул не торжественно, а обыденно. На тумбочке лежала записка от жены, о которой говорила по телефону. Она улетает в Москву на симпозиум, целует его и просит не скучать. За нее пусть поцелует сына, если тот на выходные возьмет увольнение. Но вряд ли, на восьмое марта Костя был дома, а военное училище – не пансион, и теперь он нескоро вырвется из казармы.

Михаил Николаевич не был голоден, но устал. Приняв душ и сожалея о том, что дома один, не с кем поделиться впечатлениями, улегся в постель. Ночью ему снились овации Пленума, но странное дело: они почему-то переходили в топот индейской конницы, в гортанные крики, в ружейные залпы английской пехоты и предсмертные хрипы краснокожих воинов. От этих страшных звуков Михаил просыпался, встряхивал головой, переворачивался на другой бок и снова погружался в сон, но видения не покидали его. Только теперь представала иная картина: в мирной индейской деревне появились люди в гражданской одежде, они привезли на повозках ящики с огненной водой. Высокие бутылки с разрисованными красочными наклейками коммерсанты меняют на драгоценности, меха, мясо, а счастливые индейцы пьют огненную воду кружками. Одни замертво валятся на землю, другие танцуют и снова пьют и пьют горячительное. Веселая дикая пляска переходит в траурный ритуал: деревня вымерла, последние трупы доклевывают страшные грифы. На окраине деревни в благодатной долине обустраиваются белые поселенцы…

В безлюдную деревню въехал на своем верном иноходце Соколиный Глаз. Он печально смотрел на вымершую деревню, а появившемуся из хижины вождю сказал:

– Я говорил вам: не пейте много виски, он погубит вас. Вы меня не послушали. Лучше бы вы погибли в бою за свою свободу, уничтожив десяток-другой своих врагов.

Вождь краснокожих с тюрбаном перьев на голове склонился перед белым другом, и на глазах у него заблестели крупные слезы…

Михаил снова просыпался, спрашивал себя: что за чертовщина снится ему всю ночь? Фильмы с Гойко Митичем он смотрел давно, да и Фенимора Купера уж и не помнит, когда читал. Тогда откуда эти кошмарные, такие реальные сны? К чему они?

Разбитый снами Ливанов рано поднялся с постели, долго плескался под краном, освежая голову, грудь, спину. Растер тело широким махровым полотенцем, походил по квартире, делая разминку, посидел в тишине бездумно на диване, но вспомнился кошмарный сон, особенно четко рисовались пьющие виски индейцы. Его передернуло, он вскочил и направился в кухню. Подумал: пора бы заменить старый кухонный гарнитур, собранный из нестандартных шкафчиков и столов, правда, электрическая плита новая, с духовкой. Нагревается моментально. Приготовил себе глазунью, заварил крепкого чая и уселся чаевничать. Лил в фарфоровую кружку чай, а в глазах мерещилась струйка виски, наливаемая рукой белого человека индейцу в чашку из обожженной глины.

Может, потому приснились кошмары, что недавно писал статью о малых народах Севера? Он сделал вывод, что аборигенов смертельно подкашивает вторжение в их необжитые бескрайние просторы скупщиков меха: в ход идет спирт как лучший обменный товар. Среди северян появились алкоголики, чего никогда не было. В этой связи он привел пример из американской практики спаивания индейцев в резервациях, которые упорно поддерживают свои родовые обычаи и слабо поддаются влиянию цивилизации. Только единицы уходят в города, вступают в смешанные браки, становятся равными с остальными. Резервация же обречена на вымирание.

Дался же ему этот проклятый сон. Словом, позавтракал без аппетита и уехал не в лучшем настроении в свой тассовский корпункт.