Читать книгу ЭПРОН. Экспедиция Подводных Работ Особого Назначения - Гульшат Назифовна Суханова, Елена Васильевна Казанцева, Владимир Николаевич Егоров - Страница 3

В декабре 1975 года, после некоторых административных мучений, я поступил переводом из Новороссийского пароходства на работу в 8-й Экспедиционный отряд подводно-технических и аварийно-спасательных работ (бывший ЭПРОН).

Помогли мне в этом заместитель по кадрам пароходства Юрий Иванович Афанасьев, с которым мы когда-то плавали на танкере «Ленино», и начальник флота 8-го отряда Николай Георгиевич Николаев. Они несколько раз беседовали обо мне по телефону и в конце концов пришли к выводу, что 8-му отряду остро необходим такой специалист, как я, а Новороссийское морское пароходство просто обязано подкрепить хорошими кадрами 8-й отряд.

После месячной стажировки меня назначили капитаном на водолазное судно «Дагомыс». До апреля поработали в районе Большого Сочи, пару раз сходили в Сухуми.

А в конце марта начальник флота Николаев вызывает меня на базу отряда в Кудепсту в Отдел Флота и говорит:

– Володя, тебе предстоит поработать в отрыве от базы. Открывается новый объект в Молдавии на Днестре. Как ты на это смотришь?

По моим тогдашним понятиям до Молдавии было рукой подать. Это же не Африка и не Читтагонг. Отвечаю:

– Отлично смотрю! Давно мечтал побывать на Днестре. Когда выходим?

– Нет, подожди, не торопись. Неделю тебе на подготовку. До Затоки пойдёте на буксире у «Подводника». Потом «Подводник» вернётся в Крым, а ты своим ходом по Днестровскому лиману и Днестру до Бендер. За эту неделю всё подготовьте на «Дагомысе». А самое главное – тебе нужен хороший, грамотный помощник.

– Где же я его найду? В Сочи, как я понял, с настоящими моряками не густо!

– Думаю, найдём. Я с месяц назад принял на работу одного парня. Он из рыбаков, на сейнере работал в Северной Атлантике. Я его временно на ремонт на земснаряд послал, чтобы присмотреться. Мне он показался настоящим моряком. Ты сходи на полигон, он там скучает на земснаряде, поговори с ним. Если он тебе подходит – бери себе. Елизаров его фамилия.

Пошёл я на полигон отряда, где на берегу моря в устье реки Кудепста ремонтировались мелкие земснаряды и катера.

На земснаряде типа ЗРС три моряка в рабочее время с безнадёжным видом играли в карты прямо в кубрике. Я поздоровался и спрашиваю:

– А товарищ Елизаров среди вас имеется?

Из-за стола встал среднего роста широкоплечий парень с золотистыми кудрями и голубыми глазами, просто красавец. Протянул мне руку шириной чуть меньше совковой лопаты: «Михаил!»

Миша мне понравился с первого взгляда. Воспитанный моряк, спокойный, открытый характер.

Вкратце объяснил ему, что собираюсь идти через Чёрное море на Днестр на водолазном катере. Нужен грамотный помощник, который моря не боится.

Миша без лишних разговоров собрал свои вещи и говорит:

– Пошли!

Я пристыдил его за карты:

– Может, доиграете партейку? Днестр подождёт.

– Да ну его! Где катер?

– Да вон, на рейде на якоре стоит. Ты что, сразу на пароход? Можешь на пару дней домой, время терпит. Пойдём в Молдавию дней через шесть.

– А сегодня в Молдавию нельзя?

– Да нет. Нужно «Подводника» дождаться, пойдём до Затоки на буксире.

Миша безнадёжно махнул рукой:

– Мне домой не надо! Чем быстрей и дальше от дома – тем лучше!

Сели на речке в шлюпку и пошли на «Дагомыс».

Водолазный катер типа РВК

По тому, как Миша управлялся с вёслами, я понял, что в море он как дома. Ещё в шлюпке, пока гребли до «Дагомыса», Михаил коротко рассказал мне, что с рождения живёт в посёлке Дагомыс на берегу моря. Рыбу ловить научился раньше, чем говорить. Закончил рыбную мореходку в Ленинграде, работал несколько лет на траулерах в Северной Атлантике помощником капитана. Женился на дагомысской девушке, родился сын. Потом, как это обычно бывает у моряков, пошли нелады в семье.

Уволился с рыбного флота, приехал домой налаживать семейную жизнь. И успел как раз вовремя – к разводу. Теперь опять холостой, но радости от этого мало: трудно видеться с сыном. В общем, чувствует себя как ставрида, выброшенная волной на берег: жабры сохнут, бьёт хвостом, а толку никакого. Надо скорей в море, подальше от этих баб.

Рассказал он это мне сдержано, но чувствовалось, что парень в полной ностальгии. Мне это состояние было хорошо знакомо. Ничего, море и не такое лечит.

На катере познакомил его с матросами. Вместе наметили, что нужно сделать по судну до отхода. Миша с моряками занялся судовыми работами, а я пошёл на шлюпке в отряд на береговую базу выбивать у снабженцев всё необходимое: капроновые концы, кисти, инструмент, краску, газовые баллоны и многое другое. Пришлось ходить по кабинетам и ругаться со снабженцами. Но тут ничего не поделаешь. Как говорил старый эпроновский капитан Михаил Шуров, «под лежачего капитана краска не течёт».

Дней через пять пароход наш сверкал, как крейсер «Аврора» перед 7 ноября. Всё было готово к переходу и работе в отрыве от базы.

В первых числах апреля нас «зацепил» буксир «Подводник» и потащил сначала вдоль Кавказского берега, потом вдоль южного берега Крыма до мыса Херсонес, а дальше – напрямую в Затоку (это на выходе из Днестровского лимана в Чёрное море).

Идти там где-то трое суток. Мы с Мишей и матросом-мотористом беззаботно отдыхали на катере, осматривая виды Кавказского и Крымского берега, для нас тогда новые. Погода была тихая, много солнца, дельфины радостно прыгали вокруг катера.

РВК «Дагомыс» Спуск водолаза

Можно было немного расслабиться и поговорить за жизнь. Мы с Михаилом оказались на удивление похожими. Оба плюнули на свою карьеру в дальних морях, чтобы поправить на Чёрном море своё здоровье в уютном семейном кругу. Но оказалось, что не очень-то нас тут ждали.

Оба мы всю жизнь занимались спортом. У Михаила имелся первый разряд по плаванию, звание мастера спорта по морскому многоборью. Такие люди в ЭПРОНе ценились. Работал он в последнее время, как и я, вторым помощником капитана. Правда не на танкерах, а на рыболовных судах в Северной Атлантике. Что такое Северная Атлантика, я хорошо знал. Это всегда сильный ветер с ледяным дождём, шестиметровые волны, много селёдки и трески. Мишу всю жизнь съедала одна, но пламенная страсть – он с детства беззаветно любил рыбную ловлю.

Мы коротко обменялись впечатлениями от семейной жизни. У мужчин не принято об этом много говорить. Оба были разочарованы в институте семьи, особенно Миша, который только что развёлся и ещё не полностью оправился от контузии.

Обсудив всё это, мы пришли к выводу, что после всех приключений в Мировом Океане и неприятностей с бабами нам будет полезно немного расслабиться на какой-нибудь неширокой речке. И, кажется, Днестр подходил для этого идеально. Штормов там не бывает, уже началась весна, а впереди – целое лето. Про сухопутную страну Молдавию мы знали только то, что там много молдаванок и виноградного вина. Но и эти скудные знания были почерпнуты нами из песен Софии Ротару.

Кроме наличия молдаванок, Мишу волновал ещё один важный вопрос: а есть ли рыба в Днестре? Я сказал, что узнаем это на месте. Судя по опыту, добавил я, если есть речка, то должна быть и рыба. Миша согласился и заметно успокоился.

На «Подводнике» в то время капитаном был Николай Филиппович Годонога. Ещё с нами на переход пошёл капитан-наставник Валентин Иванович Белокриницкий. На вторые сутки они предложили мне постоять ходовые вахты на «Подводнике» до прихода в Затоку. Под предлогом, что капитан не взял с собой помощника в рейс и поэтому сильно устал. Но, как я потом понял, они решили посмотреть, что я за штурман такой.

Утром я перешел на «Подводник», поднялся на мостик принимать вахту. Годонога и Белокриницкий оба были здесь.

Я посмотрел на карту: курс проложен, но счисление не велось, обсерваций за последние сутки нет. Спрашиваю капитанов:

– А где наша точка?

Годонога рассеяно как-то отвечает:

– Да мы не определялись. Решили тебя подождать.

Я понял, в чём дело:

– Ладно, сейчас разберёмся.

Крымский берег, мне тогда ещё незнакомый, виднелся по правому борту. Включил локатор, посмотрел картинку, сравнил с очертанием берега на карте. Потом взял несколько расстояний до мысов по РЛС, по визуальному пеленгатору взял несколько пеленгов на горные вершины. Проложил всё это быстренько на карте – всё сошлось в одной точке. Сомнений нет, мы находимся здесь. Поставил у точки время, рассчитал скорость по пройденному фактически расстоянию и тоже записал около обсервованной точки. Скорректировал курс до следующего поворота и говорю:

– На руле! Держи столько-то градусов!

И капитану:

– Через 35 минут поворот.

Годонога и Белокриничкий внимательно смотрели на мои манипуляции. Потом мы немного поговорили на общие морские темы. Годонога сделал неожиданный вывод:

– А что, Николаич, не хотел бы ты у меня старпомом на «Подводнике» поработать? У меня через пару месяцев место освободится. Что тебе делать на водолазном катере?

Белокриницкий тоже одобрил эту идею.

Я очень надеялся, что после всех приключений последнего десятилетия мне наконец-то удастся отдохнуть душой на маленьком пароходике с голубой каёмочкой. Причём вблизи родных черноморских пляжей. А тут опять начинается! Ладно, думаю, это пока ещё только разговоры.

Отказываться в таких случаях нельзя:

– Да я не против. Но хотелось бы на водолазном катере немного поработать. Освоить, так сказать, специфику отряда и театра боевых действий.

Белокриницкий рассеял мои сомнения:

– Двух месяцев тебе вполне хватит, чтобы освоить!

Я тем временем попытался найти какую-нибудь информацию о Днестре и Днестровском лимане. «Подводник» был современным по тем временам буксиром, оборудованным и снабженным по всем требованиям. Но по лиману и реке я ничего не нашел. До порта Белгород-Днестровкий была карта и описание в лоции, а дальше море заканчивалось и начинались так называемые ВВП (внутренние водные пути). А у речников свои навигационные пособия, которых на «Подводнике» не было.

Обратил на это внимание капитана-наставника Белокриницкого. Он посоветовал:

– Ты в Белгород-Днестровском зайди на любой сейнер, попроси карту и сними копию. Моряки никогда не откажут.

На рейде Затоки (это 20 миль западнее Одессы) «Подводник» стал на якорь. Мы перекачали с него на «Дагомыс» дизельного топлива до полного бункера. Потом попрощались, и «Подводник» пошёл в Ялту.

А мы на «Дагомысе» приступили к автономному плаванию: карт и лоции нет, радиосвязи с отрядом нет, опыта работы на речках нет. Для начала пошли в Затоку к причалу.

Затока – это очень интересное природное место. Направо и налево, насколько видно вдаль, тянутся широкие белые песчаные пляжи: направо до Одессы, налево до самой Румынии. В летнее время сюда приезжает отдыхать вся Украина и Молдавия.

Сама Затока – это несколько домишек и причал с автокраном на левом берегу устья Днестровского лимана. Лиман большой, 20 миль в длину и до 5 миль в ширину. А выход в море узкий, метров 200 шириной, и по нему вода с большой скоростью течёт из лимана в Чёрное море. Над этим узким выходом нависает огромный железнодорожный мост, который два раза в световой день поднимается на опорах на высоту 30 метров, чтобы пропустить суда типа «река-море» из Чёрного моря в порт Белгород-Днестровский и обратно.

Мы постояли у причала Затоки до подъёма моста и пошли под мостом в лиман. Встречное течение было такое сильное, что на полном ходу мы еле двигались вперёд: весной Днестр разливается, и при половодье вода не успевает сходить в море.

До Белгород-Днестровского порта дошли по каналу по буям без приключений, а дальше никаких навигационных знаков не было. В то время зимы были холоднее и лиман каждый год замерзал. На зиму все навигационные знаки (буи, вехи, бакены) снимались и выставлялись на места только после половодья. Сам лиман мелководный, и только на фарватере глубина около 3 метров.

Но для таких смелых моряков, как мы, всё это не имело значения. Нам нужно в Бендеры, и мы прорвёмся туда в любом случае.

В порту мы увидели рыболовецкий причал. Там стояло несколько обшарпанных рыболовецких сейнеров непонятной конструкции. Я решил, что проще всего поговорить с рыбаками об особенностях навигации на реке Днестр. Пришвартовались к этому причалу, и я пошёл на ближайший сейнер.

На сейнере в каюте меня приветливо встретили два пожилых моряка, капитан и тралмайстер, оба толстого хохляцкого вида и в замызганных водолазных свитерах.

Угостили меня чаем. После чего я начал дружественную профессиональную беседу как моряк с моряками:

– Ребята, мне бы взглянуть на карту лимана. Нам нужно зайти в устье Днестра и потом вверх по течению до Тирасполя и дальше до Бендер. А лоция у вас есть?

Мужики удивлённо переглянулись. Как будто я заговорил с ними на неизвестном им языке:

– Та какая лоция! У нас тут немае никаких лоций!

– А карта с глубинами есть?

– Та кака така карта! Мы тут без карты усё с детства знаем!

Это было неожиданно. Я своё детство провёл совершенно в других широтах, поэтому не обладал с младенчества знанием местных условий. А ходить по мелям вслепую – это опасно.

Невольно пришлось призадуматься. Отхлебнул чайку:

– Так… а как же мне в устье Днестра попасть? У вас тут лоцман в порту есть?

– Лоцман есть! Та тильки он от Затоки до Белгород-Днестровского знает. А дальше по лиману он ничего не знает.

– А что же мне делать?

– А шо? Дойдёшь и без лоцмана! Ты тильки ночью нэ ходы, а то заблудишься на мелях, и спасать тебя тут некому будет. А утречком выходи из порта и, как выйдешь, возьми у лево и так иди часа полтора.

– А каким курсом и с какой скоростью?

– Та какой там курс! Просто поверни у лево и иди. У право нэ ходы – там мелко! Берег низэнький, лиман сейчас разлился, берегов плохо видно. А часа через полтора увидишь из воды веха торчит, на ней веник из прутьев привязан. Это мы воткнули. От вехи возьми хорошенько у право. Хорошенько! И так иди пока не увидишь из воды торчат две большие ветлы. Большие такие вётлы, их не спутаешь. Подойди поближе и бери чуток правее.

– Да сколько градусов правее?

– Та какие там храдусы! Просто чуток правее возьми. Только не сильно, ни-ни! А то на мелях сядешь. И так с полчасика иди и смотри у лево. Как увидишь высокие камыши – вот это то! Тут река впадает. Поворачивай у лево и иди смело посередь самых высоких камышей! Тильки смело иди, а то течением снесёт! Как в камыши войдёшь, так и реку увидишь. Это Днестр.

Я решил, что пора заканчивать этот задушевный, но бессмысленный разговор:

– Ладно, спасибо. Всё оказывается просто! А я то думал! Ну, всё ясно. Кстати, скажите, рыба в Днестре водится?

– Та этого добра там много! Хто умеет, конешно!

Я поблагодарил толстых хохлов и, обогащённый знаниями местный условий, пошёл на «Дагомыс» жаловаться на хохлов Мише Елизарову.

Миша поинтересовался:

– Ну что, раздобыл карту?

Я был ещё под впечатлением:

– Та яка там карта! Как увидим две ветлы, так бери чуток у право!

Миша сразу всё понял.

– Понятно… я вообще-то сам рыбак, но не настолько… ладно, прорвёмся!

– Но есть, Миша, и хорошая новость: рыбы в Днестре, особенно весной, видимо-невидимо.

Миша встрепенулся:

– Тогда точно прорвёмся! Без всякой карты. По нюху пойдём. Я рыбу носом чую!

Ночь простояли у причала и, как стало светло, вышли из порта, повернули «у лево» и пошли полным ходом в неизвестность.

Я на руле, Миша смотрит вокруг обстановку. Вода мутная, дна не видно. Берега залиты водой, никаких ориентиров не заметно. Справа вдали виден противоположный берег лимана, он повыше, на нём белеет одноэтажный городок.

– Смотри, Миша, – говорю я, – это Овидиополь! Говорят, здесь, ещё до нашей эры, жил в ссылке древнегреческий поэт и философ Овидий.

– А за что они его сюда?

– Никто точно не знает. Наверное, как обычно, критиковал в своих стихах Советскую власть.

Миша хмуро осматривал местность:

– Ну его-то понятно. А нас за что? – и вдруг воскликнул: – Вова, стоп! Мель справа!

Я поставил ручку телеграфа на «Стоп» и посмотрел вправо. По правому борту рядом с катером поднялась неестественной высоты крутая волна – верный признак, что рядом мель.

Отвернули «чуток» влево и опять дали ход. Через минуту такая же волна поднялась с левого борта. Взяли немного правее и пошли «посередь». Таким методом тыка нащупали фарватер. Пару раз всё-таки сели на мель, но слезли самостоятельно задним ходом.

Часа через два такого «плавания» случилось то, чего я меньше всего ожидал – мы увидели ту самую веху, о которой мне говорили хохлы: длинный шест, торчащий из воды, на конце веник из прутьев, привязанный раструбом вверх. Надо же, не заблудились!

Обогнули веху и повернули «хорошенько у право», чисто интуитивно. Опять сели на мель. Опять снялись задним ходом.

Через полчаса блужданий по мелям Миша говорит:

– А во-о-н какие-то два дерева торчат из воды! Может это те самые две вётлы? Ты вообще ветлу от тополя можешь отличить?

– Я не ботаник, Миша. Я простой советский моряк. Но, поскольку других деревьев всё равно не видно, будем условно считать, что это те самые две вётлы.

Подошли, как говорили рыбаки, «чуток поближе» и подвернули «чуток правее».

Удивительно, но инструкция рыбаков действовала безотказно – вскоре показались камыши. Пошли вдоль их кромки. Никаких признаков реки. Но вот в одном месте камыши стали очень высокими. Повернули влево и «смело пошли посередь камышей».

Хохлы не обманули: в камышах оказалась река. Поскольку других речек тут не должно быть, мы решили, что это Днестр.

По Днестру идти до Бендер километров триста, не меньше (переходим с морских миль на километры потому, что мы уже не в море, а на реке). Днестр неширокий, метров 100 или 150, берега невысокие, местами покрыты лесом. Там, где берега повыше и не заливает весной, притаились несколько молдавских деревенек. Река очень извилистая, петляет по равнине, сплошные повороты. Часто бывает так: идешь по речке на восток, вдруг резкий поворот – и ты идёшь дальше по этой же речке уже на запад. А участок русла, по которому ты только что прошёл, виден сквозь деревья метрах в ста.

Короче, вошли мы в Днестр. Помянули добрым словом, со смехом, хохляцких рыбаков с ихними «чуток у лево», «от две ветлы бери у право» и «смело иди посередь камышей». Что ни говори, а их инструкция сработала! Наш матрос-моторист, армянин по имени Володя, только пожимал плечами и тряс головой: «Не понимаю, как вы смогли эту реку найти! Ничего же не видно!» Парень заметно проникся к нам уважением. Но самое главное ему ещё предстояло увидеть.

Идём по реке. Погода тихая, солнце весеннее, речка разлилась, берега под водой. Только по прибрежным кустам и деревьям можно догадываться, где русло реки. Мы с Мишей на верхнем мостике, я на руле, Михаил зорко высматривает обстановку.

Вдруг Миша замер в охотничьей стойке:

– О-па! Володя, смотри! – и показывает мне рукой куда-то в камыши. Смотрю: камыши как камыши, вроде ничего необычного…

– Володя, видишь, колышки небольшие из под воды торчат?

Я присмотрелся, даже бинокль взял: торчат из под воды какие-то палочки, я бы и внимания не обратил:

– Ну и что?

– Это же вентерь!

– Да ну!

– Давай так: ты делаешь циркуляцию и заходишь к вентерю против течения. Малым ходом держишь катер между палками и камышами. Мы с моряком бросаем шлюпку на воду и идём проверять улов. А ты прикрывай нас корпусом со стороны камышей.

– Зачем прикрывать? – спрашиваю.

– Понимаешь, Володя, – отвечает Михаил, – рыбаки – народ простой. Если кто-то из них следит из камышей за своим вентерем, то могут из «винтореза» пальнуть.

Мы четко произвели маневр. Через пару минут Миша и матрос на шлюпке подошли к колышкам. Миша, стоя на корме, ухватил один кол и выдернул его из грунта. Точно! Вместе с палкой из воды поднялся длинный круглый вентерь, полный крупной рыбы.

Миша с округлившимися от счастья глазами оглянулся на меня и начал быстро выбрасывать рыбу в шлюпку.

Потом шлюпку с рыбой мы приподняли до борта, и я снова дал ход. Не прошли и ста метров – снова колышки торчат из воды! Тот же манёвр захождения, опять куча рыбы.

Вскоре весь пароход был завален этой рыбой. Миша с матросом вошли в азарт, можно сказать ожесточились от вида крови, все в чешуе, со светящимися от охотничьего счастья глазами, гребли от одного вентеря к другому со страшной скоростью и собирали улов. Так мы продвигались вверх по течению.

К вечеру Миша, уже совершенно ошалевший от этой рыбалки, увидел впереди по курсу возле левого берега торчащие из воды два довольно толстых деревянных столба. Воспалённое воображение подсказало ему, что там особенно ценная добыча:

– Володя, смотри!

Я усомнился:

– Что-то не похоже на вентерь…

Миша напряженно смотрел на новую цель:

– Я догадываюсь что это! Это раколовка! У нас теперь и раки будут!

Они с матросом спрыгнули в шлюпку и, изгибая вёсла, понеслись за раками. Миша с кормы попытался выдернуть бревно из грунта. Но даже его медвежьей силы на это не хватило, что окончательно его убедило, будто под водой молдаване спрятали что-то очень ценное. Он оглянулся на меня и призывно махнул рукой.

Объяснять мне ничего не требовалось. Я подошёл малым ходом против течения вплотную, быстро спрыгнул с мостика. Побежал на бак и подал Мише капроновый швартовый конец – и обратно на мостик. Дал задний ход. Миша с матросом уже успели привязать конец к бревну и отойти в сторонку на шлюпке.

Конец натянулся, но бревно и не думало поддаваться. Тогда я сделал «Стоп», канат спружинил и провис. Я тут же дал дал «Полный назад». К моему удивлению, из-под воды всплыл небольшой, аккуратно покрашенный деревянный свайный причал с двумя спасательными кругами и красивой табличкой «Пристань №8».

Вот это был облом! Миша в шлюпке двумя руками схватился за свою кудрявую голову. Матрос ошалело смотрел на уплывающий по течению причал. Поймали раков!

Но, уже через мгновение ребята очнулись. В считанные секунды конец был отвязан от причала, шлюпка подлетела к катеру, я дал «Полный вперед». Мы помчались вверх по реке подальше от этого места, а красивый причальчик со всем оборудованием торжественно поплыл в сторону Чёрного моря.

Немного отдышавшись, мы решили, что на сегодня приключений достаточно. Я скомандовал как действовать дальше:

– Всё, ребята, хватит крови! На сегодня рыбы и раков достаточно. Давайте искать место для ночлега. Надо будет отметить это дело. Я отвечаю за водку, Володя за костёр, ты, Миша, за уху. Общее руководство беру на себя.

К заходу солнца мы подыскали кусочек незатопленного водой берега с красивой берёзовой рощицей. Матрос развёл костёр. Оказывается, берёза отлично горит и в сыром состоянии. Миша нашкерил рыбы, картошки начистил, и мы сели вокруг костра с бутылкой водки варить уху.

Выпили по сто грамм, посмотрели вокруг просветлённым взором: какая красота вокруг! Тёмно-синее прозрачное небо, закат сиреневый, берёзки белые вокруг, речка течёт неспешно… и тишина.

Всё это великолепие успокаивающе подействовало на мишину израненную душу. Он взял стакан и говорит:

– Ребята, сегодня у меня был самый счастливый день в моей жизни! Это же отдых для души: два раза на мель садились и снялись сами, посреди моря вышли точно на поворотную веху, две ветлы из воды возникли, как им положено, в камышах нашлась нужная нам река. А рыба!… Давайте за сегодняшний день выпьем! Не часто нам в жизни такие дни выпадают.

Я поддержал друга:

– Давайте! Это ещё только начало. А впереди много виноградного вина и молдаванок… только вот с причалом, Миша, как-то нехорошо получилось. Это ты зря. Явный перебор.

Миша крякнул:

– Да, ошибочка вышла. Я, в общем-то, не знаю, как раков ловят. На море их нет.

Наш матрос Володя поднял стакан и произнёс с волнением и с армянским акцентом:

– Николаич, я готов с вами до пенсии на этом катере работать! Не надо мне никакой подмены, хочу на катере на всё лето остаться. Я только сильно боялся, что мы на мель сядем и сняться не сможем. Но как вы через лиман прошли и точно попали в Днестр – этого я никак не могу понять!

Честно говоря, мы с Мишей и сами это не совсем понимали.

Долго мы сидели у костра, смотрели на закат, ели уху, смеялись, вспоминая злополучный причал, который так неудачно притаился под водой.

Хорошее было время…

Три дня мы шли вверх по реке. Я, в основном, весь день стоял на руле. Научился угадывать, где проходит «стрежень» реки, то есть глубокое место. На мель ни разу не сели. Миша с матросом целыми днями шкерили и солили рыбу (у нас было с собой полбочки соли – Миша, как природный рыбак, предусмотрел). Просоленную рыбу они гирляндами развешивали на леерах вдоль бортов, в машинном отделении, на верхнем мостике и вообще везде где только возможно. Весной воздух сухой, рыба быстро высыхала. Из-за этих гирлянд пароход стал похож на новогоднюю ёлку. Но я решил, что пару дней можно потерпеть, а перед Бендерами всё поснимаем и чешую смоем за борт.

Дошли до Бендер без особых приключений. Вечерами подходили к берегу, где поглубже, привязывали катер к первой берёзе и разводили костёр. Людей вообще никого не видели до Тирасполя.

Один раз только, на второй день, в одном месте река так разлилась, что не совсем понятно стало, в каком направлении идёт русло. И тут я увидел, что впереди из воды возвышается деревенский домик. Кругом вода и дом посередине. Домик на высоком фундаменте и, видимо, на пригорке. Когда подошли поближе, увидел, что на крыльце стоит девочка лет 11—12, в пальтишке и цветном платке. А кругом вода.

Самым малым ходом подошёл к крыльцу метров на десять:

– Девочка, здравствуй!

– Здравствуйте, дядя! – девочка радостно улыбнулась.

– А папа или мама есть дома?

– Не-а, они на работу в лодке уплыли.

– А чего ты стоишь на крыльце?

– Погулять вышла.

– Скажи, пожалуйста, – спросил я, – до Тирасполя далеко отсюда?

– По дороге 60 километров. А по реке не знаю.

– А река тут где проходит? Куда нам плыть?

– А вон туда, к тем деревьям, с той стороны от них река.

– Спасибо, девочка!

– Пожалуйста! – девчонка снова широко улыбнулась. Видимо, скучно ей было посреди воды одной. А тут такое чудо: дядя на пароходе прямо к крыльцу подъехал, да ещё поговорил с ней.

Чем дальше мы шли по течению, тем берега становились выше/ Река постепенно вошла в своё русло. Через три дня пришли мы в Бендеры – одноэтажный, в основном, городишко со старой турецкой крепостью на берегу Днестра.

Нашли причал нашего эпроновского подразделения. Выяснили у местного прораба, что работы для нас пока никакой нет. Можно несколько дней отдохнуть. По виду прораба и по его разговору не верилось, что работы когда-нибудь тут начнутся. Мы несколько удивились с Мишей: зачем нас сюда послали через всё море?

Потом, когда сам побыл здесь несколько месяцев, понял, что молдавский климат имеет одну особенность: когда человек попадает в Молдавию, у него через несколько дней сначала снижается, а потом и вовсе исчезает желание работать. Все только делают вид, что чем-то заняты или собираются начать какую-то работу. Я так думаю, это потому, что здесь слишком много виноградного вина и молдаванок.

Мне за последние дни уже порядочно надоела рыбная диета. Хотелось скушать что-нибудь без чешуи и хвоста. И не у костра. А поэтому мы с Елизаровым побрились, приоделись в морскую форму, надели фуражки и поближе к вечеру пошли осматривать местные достопримечательности на предмет наличия приличного ресторана. Матроса Володю послали купить мне билет на самолёт из Кишинёва в Сочи на завтра, потом оставили его сторожить пароход.

Совсем недалеко от берега, в нескольких кварталах, обнаружили одноэтажный ресторан под названием «Каса Маре». Это в переводе с молдавского означает «дом для гостей». Выглядел снаружи он ненамного аккуратней окружающих построек, но зато у широкой двери под вывеской стоял пожилой благообразный швейцар в мундире с золотыми пуговицами, с погонами, обшитыми золотым галуном, и в фуражке с золотым кантом.

Мы вежливо спросили его:

– А что, отец, в вашем заведении можно прилично покушать?

Дед удивлённо рассматривал нашу форму:

– А вы кто такие? Не из милиции ли случайно?

Миша обиделся и солидно объяснил:

– Нет, отец! Мы швейцары из соседнего ресторана!

Дед не поверил:

– А тут других ресторанов нет.

Я решил не волновать понапрасну деда:

– Да мы моряки! Пришли с Чёрного моря на пароходе сегодня. Будем у вас тут водолазными работами заниматься.

Дед облегчённо вздохнул:

– Ну, тогда заходите. Моряков у нас ещё никогда не было, – и открыл перед нами дверь.

Миша, проходя мимо швейцара, постучал пальцем по его погону и говорит:

– Отец, а у тебя нашивок на погонах больше, чем у меня!

– Ничего, сынок, послужишь с моё – и у тебя такие же погоны будут!

В ресторане нам понравилось. Народу немного, чистенько, официантки красивые, все в белых кружевах.

Я с облегчением увидел в меню свиную отбивную и, конечно, заказал это с жареной картошкой.

Миша, не глядя в меню, спросил официантку:

– А рыба у вас есть?

Я даже подпрыгнул на стуле:

– Миша, ты что! Опять рыбу?!

Миша несколько смущённо, с детской обидой в голосе возразил:

– А что такого? Мне рыбы захотелось.

Мне стало жалко Мишу.

– Ладно, – говорю официантке, – дайте ему рыбу! А вино какое у вас есть?

– Есть белое и красное.

– А как называется?

– Так и называется: белое и красное. Вам какого?

– Ну, давайте белого!

Девушка принесла нам стаканы и глиняный кувшин с вином, литра на три.

Попробовали вино – очень хорошее. Миша одобрительно осмотрел зал и говорит:

– Нормально тут. Вот только музыка не та. Слышишь, что они воют? «Вся жизнь впереди, надейся и жди!» Это что, про меня?

Музыка действительно не сочеталась с местным вином.

– Ничего, Миша, мы сейчас это исправим.

Подошёл я к музыкантам и спрашиваю:

– Ребята, это Молдавия?

Те кивнули.

– Значит, вы молдаване?

Ребята подтвердили и эту мою догадку.

– А вы молдавские и цыганские песни знаете?

– Ещё бы! Мы же молдаване!

– Тогда вот вам 5 рублей и мы с моим другом хотим до конца вечера слушать не советскую попсу, а ваши родные молдавские и цыганские песни. Язык значения не имеет.

Музыканты понимающе переглянулись и, действительно, завели такую цыганщину, что за самую душу взяло.

Миша поел рыбки, выпил несколько стаканов вина и загрустил под молдавские песни. В правом огромном кулаке он зажал стакан, левой рукой подпёр голову. Взгляд его замутился, на голубой глаз навернулась слеза. Видно, вспомнилась ему под молдавские трели вся его пока ещё не длинная, но тяжёлая жизнь и несчастная любовь с разводом в финале.

Посмотрел я на него и подумал: «Спёкся парень! Нет, в таком состоянии его одного здесь оставлять нельзя. Слишком сильная контузия. Налицо потеря ориентации в пространстве. Надо срочно применять терапевтическое лечение. А какое самое действенное лекарство против женской измены? В какой-то мере помогает работа в море на свежем воздухе и водка. Но это скорее поддерживающая терапия. А самое радикальное средство – это другая женщина!»

Я оставил Мишу в покое: пусть прослушает весь репертуар. А мне некогда, надо делом заняться. Я стал внимательно разглядывать посетителей женского пола и официанток.

И тут, как по команде, в проёме двери, ведущей из зала на кухню, возникло небесное создание лет двадцати пяти, вс` в белых рюшечках, с кружевным кокошником на черных волосах и с чёрными глазками. Девушка стояла как полубогиня и внимательно осматривала зал.

– Миша, я отойду ненадолго, – сказал я. Тот даже не отреагировал, сидел в анабиозе, смотрел куда-то внутрь себя и покачивал головой в такт музыке. Жалкое зрелище!

Я встал и подошёл к созданию с глазками:

– Здравствуйте! А вы тут работаете или просто для красоты стоите?

Она кивнула:

– Работаю.

– Скажите, а вам нравятся молодые малопоношенные морские капитаны?

Девушка приветливо улыбнулась:

– Меня Надей зовут.

– А меня Володей. Но дело не во мне. Дело в том парне в кителе. Это Миша. Он капитан и уже две недели как холостой. Мы только что пересекли Черное море, прошли с риском для жизни 300 км по Днестру и пришвартовались рядом с вашим рестораном. Я завтра вылетаю в Сочи, а Миша с пароходом остаётся здесь. Но он в таком состоянии, что я его одного не могу здесь оставить. Может быть, вы поможете?

– А что с ним?

– Да развёлся с женой две недели назад и никак не может прийти в себя.

– Вот глупенький! Другой бы радовался на его месте!

– Надя, я вижу, вы хорошая девушка. С вами приятно говорить. Понимаете, он очень душевный, в этом его беда. А как он вам вообще?

– Красивый. Вы садитесь за столик. Я сейчас подойду. Только передник сниму.

Я вернулся к столу. Миша так и сидел в позе оцепенения. Толкнул его кулаком в плечо. Миша удивлённо посмотрел на меня.

– Михаил! Опомнись, мы в Молдавии! Очнись, наконец! Ни одна женщина не стоит того, чтобы моряк грустил о ней больше сорока восьми часов. Таких женщин просто не существует. Слушай! Сейчас подойдёт знаменитый молдавский врач. Специалист по нервным болезням. Будет тебя лечить от ностальгии.

– Какой ещё врач?!

– Да вот она, уже идёт!

Надя с улыбкой на лице подошла к нашему столу. Миша как воспитанный моряк встал, одёрнул мундир и коротким кивком поздоровался с ней: «Михаил!»

Девушка без особых церемоний села рядом с Мишей. Тут же два официанта принесли на подносах еду и кувшин вина. Я попытался заплатить за всё, но Надя сказала:

– Платить ничего не надо. Я здесь работаю завпроизводством.

Но я не согласился:

– Нет. Мы так не можем. Мы же морские училища закончили, а не кулинарный техникум! Нас так не учили!

– Ну ладно. За вино можете заплатить. А остальное – угощаю.

Миша, по виду совершенно трезвый, мило беседовал с девушкой, много шутил. Потом мы проводили её домой. Это оказалось совсем рядом с нашим причалом. Миша ей сказал, что завтра вечером, после того, как проводит меня в аэропорт, обязательно придёт в «Каса Маре».

На следующее утро на пароходе я стал собираться в дорогу. Билет лежал у меня в кармане, осталось только собрать чемодан.

Закрываю крышку чемодана и говорю Мише:

– Через полтора месяца я приеду, сменю тебя. Думаю, что ты теперь без меня тут не пропадёшь. По крайней мере, регулярное питание и хорошее отношение местного населения я тебе обеспечил. Улетаю с чистой совестью.

Миша немного помолчал и спрашивает:

– Ты это о чём?

– Ну как это о чём? О Наде, конечно!

– Какая Надя?

– Ну Надя! Из ресторана. Её Надей зовут.

– Ты о чём? Какая Надя?

Оказалось, что Миша ничего не помнит из вчерашнего вечера! Да, тяжёлый случай. Контузия головы с частичной потерей памяти! Что делать? Бросать раненного товарища на поле боя? А у меня самолёт из Кишинёва через три часа.

После недолгого размышления я бросил чемодан на койку и позвал матроса. Дал ему мой паспорт и билет, велел бежать в авиакассу менять билет на завтрашний рейс. Володя спросил:

– А что случилось?

– Да мы решили с Михаилом ещё раз в этот ресторан сходить. Понравилось.

Володя уже заметно привык к нам и поэтому ничему не удивлялся. Молча взял билет и пошёл менять.

Я посадил Мишу на стул и говорю:

– Так, Миша, слушай и запоминай! Я тебе подробно расскажу, что было вчера вечером.

И рассказал, с момента включения молдавских песен до адреса этой девушки. Подробно описал ему внешний вид Нади, на что Миша удивлённо заметил: «Не может быть! У меня точно что-то с головой!»

Короче, вечером в ресторане всё повторилось сначала. Но теперь Миша маневрировал вокруг девушки на полных ходах, как кот вокруг банки со сметаной. Они быстро стали большими друзьями.

На следующий день я улетел в Сочи с чувством исполненного долга и вернулся в Бендеры только через полтора месяца.

Миша к тому времени совершенно оправился от контузии. Это был первый моряк, которого я спас от верной гибели.